С. Г.: Конечно, мы понесли чудовищные потери. Гораздо большие, чем за время Великой Отечественной войны. Общий ущерб даже не поддается оценке. Из России было вывезено более 300 миллиардов долларов, а с учетом разрушения научно-производственного комплекса страны общие потери составляют триллионы долларов. Любая другая страна после такого крово­пускания не выжила бы. Но нашей национальной особенностью остается способность восставать из пепла. Были времена и пострашней, когда вся страна лежала в руинах. И каждый раз народ находил в себе силы для нового подъема. Способны ли мы сегодня вновь стать могучей державой? Пока ответа на этот вопрос нет. Если говорить об экономических возможностях, то они сохраняются. Правда, очень быстро тают. Мы потеряли не только половину научно-технического потенциала, но очень быстро теряем и человеческий ресурс. Те структуры, которые захватили наши природные богатства, не заботятся об их воспроизводстве. Свернуты все геологоразведочные работы, и минерально-сырьевой комплекс страны выжимается как лимон. Потеряли значительную часть интеллектуального потенциала в связи с эмиграцией из России сотен тысяч перспективных молодых специалистов, которые сегодня успешно работают по всему миру. Еще несколько лет, и мы на самом деле станем типичной цивилизацией трущоб. Тем не менее пока еще реально у нас есть возможности для того, чтобы эту ситуацию кардинально изменить. Россия до сих пор обладает сохраняющимися конкурентными преимуществами не только в сфере добычи нефти и газа, выплавки металла, но и в атомной энергетике, в ракетно-космической отрасли, в авиационной промышленности, в биотехнологиях и во многих других отраслях. Эти возможности очень быстро исчезают в связи с прогрессирующим износом и старением и интеллек­туального, и производственного потенциала. Есть еще максимум три-четыре года для того, чтобы развернуть развитие страны в нужном направлении и за счет поддержки промышленного роста выйти на траекторию быстрого развития. Вот, например, когда народно-патриотические силы сотрудничали с правительством Примакова и Маслюкова, была реализована часть наших предложений, и этого оказалось достаточно, чтобы выйти на темпы роста 25 процентов всего лишь за полгода. Нынешнее правительство бездарно эти возможности растратило, пассивная политика в угоду интересов тех, кто наживается на экспорте российского сырья и увозит миллиарды долларов из страны каждый год, привела к тому, что за последние 4 года практически ничего не было сделано для создания предпосылок к эффективному экономическому росту. Чистый “вклад” нынешнего правительства в экономи­ческий рост составляет минус 5 процентов в год. В итоге экономическое развитие в России резко замедлилось. Если бы сохранялась преемственность в политике экономического роста, которая начиналась в конце 1998 года, то темпы его были бы в два раза выше. Не четыре, а восемь, а то и десять процентов. Для этого нужна политика стимулирования научно-технического прогресса, инвестиции в модернизацию и структурную перестройку экономики на современной технологической основе, необходимо защищать наших товаропроизводителей от недобросовестной конкуренции из-за рубежа, создавать механизмы финансирования роста производства. Всё это есть в нашей программе патриотических сил…

В. Б.: Если бы вы, Сергей Юрьевич, стали с завтрашнего дня премьер-министром России, какие первые шаги были бы вами сделаны?

С. Г.: Во-первых, следовало бы пересмотреть принципы налогово-бюджетной политики. На сегодняшний день главным источником доходов в нашей стране является сверхприбыль от эксплуатации природных ресурсов. Так называемая природная рента. Она большей частью уходит за границу вместе с валютной выручкой от экспорта сырьевых товаров. И служит средством для обогащения узкой группы привилегированных лиц, выросших на приватизации государства в ельцинскую эпоху. По закону недра являются государственной собственностью, и государство вправе, как собственник недр, забирать сверхприбыль от их эксплуатации себе. Именно так поступают все уважающие себя страны, начиная от Кувейта и заканчивая Норвегией. Вне зависимости от того, феодальное это государство или же сверхцивили­зованное, западная страна или мусульманская, везде, где есть нефть, государство природную ренту взимает в доход общества. Это справедливо и экономически оправданно. Сверхприбыль направляется на цели развития всего общества, а не просто в карманы олигархов, которые тратят её на собственные нужды. У нас этот мировой опыт распределения сверхприбыли должен быть применен. Это и в нашей духовной традиции. Это и соответствует нашему закону — как собственники недр мы должны получать прибыль в интересах всего общества. Это примерно около 20 миллиардов долларов в год, что поможет нам увеличить расход бюджета на обеспечение социальных гарантий практически вдвое. Кроме того, нынешняя налоговая система слишком тяжела для развития экономики: самым обремененным фактором являются труд и производство. На труд и на производство у нас ложится главное налогообложение. Мы выступаем за снижение налогов на труд и освобождение от налогов всех расходов, которые идут на научно-исследо­вательские разработки, а в бюджетной сфере — за возврат природной ренты в доход государства, прекращение нелегального оттока капитала, что позволит увеличить доходы бюджета в полтора раза. Мы подготовили в этом году соответствующую концепцию альтернативного бюджета, где показали источ­ники финансирования, и внесли необходимые законы, для того чтобы обеспечить возвратность природной ренты в доход государства. Если бы это было сделано, уже в этом году можно было бы вводить доведение зарплаты в бюджетной сфере до семи тысяч рублей в месяц, удвоить ассигнования на образование, культуру и здравоохранение, утроить ассигнования на науку, развернуть бюджет развития и программу научно-технического прогресса, тем самым дать мощный импульс для развития нашей экономики. Параллельно мы обеспечим все социальные обязательства государства. Кроме того, есть важная функция Центрального банка, который должен работать как источник кредитования экономики, важный механизм стимулирования инвестиций и роста производства. Для этого нужно обеспечить переход от нынешней денежной политики, привязанной к доллару и ориентированной на финансовые спекуляции, к денежной политике, ориентированной на рост производства, на спрос на деньги со стороны производственной сферы. Надо добиться того, чтобы рубль стал одной из мировых валют. Нужна решительная дедоллари­зация российской экономики, и тогда мы вернем колоссальный эмиссионный доход, который потеряли вследствие того, что привязали рубль к доллару.

В. Б.: Может, нам, Сергей Юрьевич, вообще не нужна эта нефтяная подушка экономики? И сырье безвозвратно теряем, и иждивенческое настрое­ние царит у наших правителей. Зачем строить заводы и развивать высокие технологии? Нефть и газ вывезут, пока есть. А потом уже и нас не будет, зачем думать о дальнейшем? Всё равно нефтяные деньги мы не направляем на рост производства, как делают даже арабские страны, строя мощную нефтеперерабатывающую промышленность. Гоним сырец, пока весь не выгоним, вот и вся наша экономика. У меня ощущение, что, лишь отключив­шись от нефтяной подушки, мы начнем думать о своем производстве. Получая нефтяные сверхприбыли, наши олигархи чуть-чуть подкармливают безра­ботный народ, чтобы совсем не взбунтовался, подпаивают его дешевой водкой… Может быть, сейчас, после американской победы в Ираке, упадут цены на нефть и мы с неизбежностью займемся своим производством?

С. Г.: Я считаю, что нельзя отказываться от доходов, связанных с экспортом энергоносителей, хотя лучше было бы эту нефть перерабатывать внутри страны, развивать химическую промышленность. Как говорил наш великий Менделеев, сжигать нефть – это всё равно что топить печку ассигнациями. Это действительно так, но отказываться от такого богатства с расчетом на будущее мы сегодня не вправе. Мы не вправе дарить эти колоссальные ресурсы горстке людей, которые получили выход на сырье благодаря протек­ции ельцинской семьи.