— Не делайте вид, что не знаете меня. — Усталость и разочарование сквозили в каждом жесте Сэйерса, в каждом движении, усталостью полнились не только, глаза, но даже коло, вяло опущенные углы губ, съежившиеся веки, иссеченные морщинами, — все свидетельствовало о стойком недуге, о нервах, долго натянутых до предела.

— Я и не делаю вид… Найджел Сэйерс… — Рори окончательно пришел в себя, скользнул взглядом по тени трубача на голубоватом плакате и, как признак полнейшего владения собой, отметил, что ему снова хочется есть.

— Кто вы? — Сэйерс впился двумя пальцами в кон чик бороды, напоминающий хорошо промытую, высушенную колонковую кисточку.

— Неважно, — Рори заглянул в усталые глаза. — Смит, если вам угодно… или Джонс… или…

Сэйерс прервал протестующим жестом:

— Вас прислал Сидней?

— Впервые слышу, — Рори не лгал.

Сэйерс оглянулся — вошла пара подростков, пробравшись по узкому проходу меж столов, уселась в дальнем конце зала. Найджел припомнил этого толстяка и его машину — алый «бронко», заглохший прямо под окнами дома Сэйерса. «Ну и клешни у этого парня — будто отлиты из бронзы, лапищи!» Тонкая кисть самого Сэйерса лежала на скатерти, почти касаясь кулака детины, и от этой близости казалась еще более беззащитной, кричаще детской.

Инч разглядывал Сэйерса не таясь, в упор: Рори-то чего стесняться? Такие мальчики, как Сэйерс, жили вдалеке от загаженных кварталов; такие мальчики видели женщин вроде Джипси Гэммл только по телевизору, да и то думали: этих девиц, чтобы пощекотать нервы зрителям, выдумали продюсеры; такие мальчики проживали совсем другую жизнь, и Рори не винил их, не ненавидел и не симпатизировал, они были безразличны ему, как безразличны жители дальних стран, которых никогда не увидишь!

— Что вам поручил Сидней? — Сэйерс оттащил руку от кулака Инча, именно оттащил, будто рука и не принадлежала Найджелу.

— Бросьте! — Рори пожал плечами. — Не знаю ни какого Сиднея… здесь мясо отменное, вот что я вам скажу.

«Прикидывается идиотом, — Сэйерс откинулся на спинку стула, — не худшая тактика, да и я хорош — вцепился в детину, как несмышленыш в сласти, ясно, что тот не признается… Сидней — не Сидней… может, Сидней действует через подставных лиц?»

— Вы следите за мной?

Рори кивнул.

— Зачем? — Сэйерс понимал, как наивно, если не глупо звучит его вопрос.

— Так надо. — Рори щелкнул пальцами, подзывая женщину с подносом, вынырнувшую из подсобных помещений. — Мясо будете? — И, не дожидаясь ответа Сэйерса, бросил: — Принесите две порции… и соуса…

Сэйерсу показалось, что над ним издеваются.

— Вы с ума сошли! Какое к чертям мясо?!

— А что такого? — удивился Рори. — За свое мясо заплатите сами, всех дел-то.

Сэйерс ковырнул мясо и никак не мог ответить себе, зачем выследил Рори и пришел сюда: хотел же задать громиле какие-то вопросы, что-то прояснить, нащупать…

— А если я вызову полицию?

Вместо ответа Рори обильно полил мясо соусом, время от времени макая в соусницу куски хлеба.

— Полицию! Полицию! Вы меня понимаете? — злоба захлестнула Сэйерса при виде этих мерно пережевывающих челюстей.

Инч отложил вилку, нож, сцепил пальцы в корзиночку, упер подбородок в мощные суставы:

— Вызовете полицию?.. Это интересно. И что же скажете?.. Что я ужинаю? Или что? Поясните.

Сэйерс устало улыбнулся. Глупо все безмерно, но и его можно понять, с его прошлым любой бы задергался, убедившись в слежке.

— Кто вас прислал?

— Какая разница?

«Он прав. — Найджел попробовал так же, как человек напротив, обмакнуть хлеб в соус. — И правда вкусно. Он прав, какая разница, кто прислал?»

— Вы хотите убить меня? — Сэйерс проговорил это спокойно, с въедливостью, которая, как он надеялся, досадит громиле.

— Бросьте, — Рори умял еще кусок мяса, — все помешались на убиениях. Это вот я сейчас позвоню в полицию скажу, что какой-то псих без разрешения плюхнулся за мой стол и несет околесицу. Вы же уселись за мой стол… я вас не звал, вон та подтвердит, — Рори кивнул на женщину с подносом, — вот вас-то и заберут.

Сэйерс не мог не согласиться: все верно, на всякий случай спросил:

— И что же дальше вы намерены делать?

— Ничего.

— Будете следить за мной?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Не знаю, — Рори вытер тарелку хлебным мякишем, смачно прожевал и только тогда продолжил: — Да отвяжитесь вы от меня!

Сэйерс не хотел говорить, но не сдержался:

— Я не мальчик и смогу постоять за себя.

— Рад за вас, — кивнул Рори, сожалея, что еще одна порция не полезет. И еще Рори подумал о Сандре и о том, как редко выпадает счастье возвращаться в дом, где тебя ждут…

Сэйерс исподлобья изучал Рори Инча: «Наверное, такой может придушить голыми руками без труда, безо всякой подушки или петли, просто сломает шейные позвонки, и делу конец. Неужели рядом с таким есть женщина? Неужели она не понимает, что ей досталось животное, грубое и жестокое? А может, как раз это ее и устраивает более всего? Женщины любят, когда партнер надежен, крепок, и готовы поступиться многим ради этого… Почему костолом не уходит? Ждет, чтобы первым покинул кабак я? Или прикидывает, что мне сказать? Или ему вообще на меня плевать, он и думать забыл обо мне… Даст же бог такую рыжую проволоку вместо волос и щеки, будто надутые изнутри, а на руки лучше не смотреть».

Подошла женщина с подносом. Руки мужчины потянулись к бумажнику.

— Я плачу, — решительно заявил Сэйерс, и по его тону Рори сразу смекнул, что Сэйерс достиг успеха не случайно, и денежные дела его идут отменно тоже не случайно, и то, что Сэйерс минуту назад казался растерянным мальчиком из богатого предместья, — мимолетная слабость, а может, и продуманная тактика; Сэйерс — человек жесткий, как и Рори, только жесткость Инча одной природы, а Сэйерса — совсем другой, вроде как марки стали с разными добавками, но сталь остается сталью, ее никогда не перепутаешь с оловом.

Вышли вместе: небо над головой черно, и звезды рассыпаны повсюду с неравномерной густотой, из леса накатывают волны пропахшего хвоей воздуха, и кажется, мир пуст…

Рори, не оборачиваясь, направился к машине, Сэйерс стоял на бетонированной площадке, задрав, голову к небу, и думал, что с появлением толстяка в его жизни, похоже, началась последняя глава.

Сандре Петере нравилась квартира Рори: как раз то, что надо для двоих. Дня три назад Рори предложил Сандре уйти с работы — слишком тяжела и жрет прорву времени, рассказал о своих планах.

Такого Сандра не ожидала услышать. Кто бы мог подумать, что Рори Инч способен на изощренность.

Сандра сидела в кресле, подобрав ноги, и смотрела телевизор: в кадре президент, первая леди и… на руках первой леди первая собака страны. Смешно. Светлые волосы Сандры, пушистые и легкие, казалось, парили над красивым лицом. Сандра легко поднялась, как раз тогда, когда ключ Рори заворочался в замке. Дверь в стальной раме на штырях, утопленных в косяке, раскрылась, Рори увидел, как мисс Петере босая бежит по коридору, она повисла у него на шее, и Рори терпеливо ждал, когда разожмутся руки, расцепятся пальцы под его волосами. Инч устал, быстро поужинали, перебросились ничего не значащими словами, и только засыпая — первым, что случалось с Рори не часто, — он успел услышать: «Покойной ночи» — и ощутил на ухе влажные губы Сандры.

Сэйерс приехал домой к полуночи, у соседки напротив горел свет, и Найджелу показалось, что он заметил тень старухи за портьерой. Толстяк мог закупить старуху или просто попросить доглядеть за Сэйерсом: миссис Бофи, скорее всего, с ума сходит от скуки. Найджел долго не уходил от машины, но портьера ни разу не дрогнула.

Сэйерс знал, что предстоит бессонная ночь. Дом встретил хозяина гулкой пустотой, свет полился из-за деревянных панелей, стоило Сэйерсу переступить порог; дочь с фотопортрета смотрела на отца. Сэйерс направился к телефону, нажал кнопку памяти и номер, с которого звонил лечащий врач дочери. Скрипучий голос врача, говорившего часа четыре назад, ожил: «Вашей дочери хуже. Делаем все возможное» — и еще что-то: обычные уверения, ненужные утешения, присказки об искрах надежды на хороший исход, примеры других больных, у которых не было шансов и вдруг…