После завтрака Роджер еще раз просмотрел газеты и за кофе снова обсудил подробности происшедшего с Джанет. Сейчас ему казалось почти невероятным, что ночью у жены был такой приступ отчаяния.

Пока он шел к гаражу, все еще болтавшиеся возле дома фотографы нащелкали новую дюжину снимков. И куда они только девают все эти пленки! Роджер сел за руль и поехал на Кингс-роуд. До чего же этот новый девятиэтажный дом портит вид! Все меняется. Изменился и Скотленд-Ярд. За несколько месяцев Роджер попривык к новому помещению и вполне освоился с ним, но все же не мог не жалеть в глубине души о старом здании. Впрочем, он не мог отрицать, что современное оборудование экономит массу времени.

По дороге в кабинет немногочисленные коллеги, с которым Уэст сталкивался в коридорах, с любопытством разглядывали пластырь, украшающий висок суперинтенданта. На рабочем столе он сразу увидел кучу досье. Похоже, инспекторам и сержантам, как и он, занятым делом О'Хары, придется немало покопаться в бумажках.

На видном месте лежали три записки – сообщения для суперинтенданта, полученные за последние двадцать минут: "Просьба позвонить мистеру Петерсону", "Просьба позвонить на Кэннон-роу", "Просьба немедленно явиться к начальнику отдела".

В первую очередь он решил позвонить на Кэннон-роу и выяснить, как там Донован.

– У телефона Уэст, – сообщил он дежурному суперинтенданту.

– Ну наконец-то! – обрадовался тот. – Когда вы заберете от нас этого психа?

– Что, буянит?

– Вы смеетесь? Этот тип социально опасен. Может, его давно пора к судье? Мне просто не терпится, чтобы ребята из Брикстона избавили нас от этого удовольствия.

Брикстон – тюрьма для подследственных, куда судья наверняка решит отправить Донована.

– Вы хотите сказать, что судья еще не вынес решения? – с удивлением воскликнул Роджер.

– Нет, черт возьми, и вам это отлично известно! Всякий раз, как я звоню Петерсону и его ребятам, они отвечают, что и пальцем не шевельнут, пока не получат ваших распоряжений!

– Дьявольщина! Ладно, я сейчас же займусь этим делом.

Повесив трубку, Роджер вызвал из соседней комнаты дежурного. В кабинет вошел молодой человек в безукоризненном элегантном синем костюме – старший инспектор Уоттс.

– Надо срочно отправить Донована в суд Вест-энда, – сказал Роджер. – Узнайте, кто из судей дежурит и в котором часу он им займется. Я попытаюсь успеть до двух часов, но если не получится, запишите фамилию судьи, наладьте связь с Петерсоном и попросите отсрочки на неделю с содержанием в тюрьме предварительного заключения. Все понятно?

– Да, сэр.

– Если я кому-нибудь понадоблюсь, пусть перезвонят Коппелу. А потом мне надо будет съездить в Уайтчепел.

– Вы хотите допросить дочь Донована, сэр?

– Вот именно.

Как только Уоттс ушел, Роджер снова снял трубку и попросил соединить его с Петерсоном. Ожидая инспектора, он раздумывал, что чудом избежал катастрофы. Ведь любой подозреваемый в течение суток должен предстать перед следственным судом, который выносит решение о его ближайшей участи. Если бы Роджер не успел отправить Донована в суд до закрытия слушаний, пришлось бы специально искать судью и собирать людей. Все это влетело бы в копеечку избирателям, а для полиции обернулось пустой тратой драгоценного времени. Какое счастье, что он решил сразу же позвонить на Кэннон-роу!

Голос Петерсона прервал размышления суперинтенданта. Роджер сообщил ему о принятых мерах.

– Прекрасно, а то я уже всерьез начал волноваться, – признался Петерсон. – Вчера вы сказали, что займетесь предварительным слушанием сами. Но, скажите, почему вы так долго тянули с этим делом?

– Строго между нами, у меня это совершенно вылетело из головы!

И в это время Уэст услышал в коридоре тяжелую поступь. Кто-то медленно приближался к его кабинету, и Роджер сразу понял, кто именно.

– Я вам перезвоню, – быстро сказал он Петерсону, вешая трубку.

И не успела та лечь на рычаг, как дверь напротив стола Роджера распахнулась, а на пороге выросла внушительная фигура Коппела.

При виде шефа Уэст вскочил и замер, так и не успев снять руку с телефона. Коппел захлопнул за собой дверь с такой яростью, что даже стекла задрожали, и в бешенстве двинулся к столу Роджера.

У шефа криминального отдела была внушительная фигура, а густые брови, нависшие над проницательными глазами, даже в обычное время придавали ему довольно свирепый вид. Сейчас же, когда его буквально трясло от ярости, суперинтендант сразу понял, что грозы не миновать.

– Какого черта? Что с вами стряслось, Уэст?

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Вы не подчиняетесь моему приказу, хотя я подчеркнул его срочность! – прогремел Коппел, но, увидев, что Роджер не дрогнул, осведомился: – Вам что, не передали моих распоряжений?

– Немедленно явиться к вам в кабинет? Передали, сэр. Я...

– Так почему вы не явились?

– Я полагал, что сначала должен составить полный рапорт. Иначе я не смог бы доложить вам о последних данных. Мне нужно было также...

– Я хочу, чтобы мои приказы выполнялись точно, без рассуждений! – зарычал Коппел.

– ...исправить крупное упущение, – закончил Уэст с прежним хладнокровием.

– Упущение? Какое еще, к черту, упущение?

– Я забыл подготовить Донована к предварительному слушанию.

– Забыли???

– Я рассчитывал, что этим займется окружная полиция, совершенно упустив из виду, что вчера обещал сам решить этот вопрос.

Коппел задохнулся от негодования:

– А как с этим сейчас?

– Я только что отдал все необходимые распоряжения, сэр.

– Ладно... все лучше, чем никогда. А что вы еще запамятовали?

– Насколько я знаю, больше ничего, сэр. Но сегодня утром я потерял много драгоценного времени, и теперь наверстать упущенное будет нелегко.

– Да, вы так долго прохлаждались, что тот, кого мы ищем, уже наверняка удрал. Представляю, как он радуется – такое везение выпадает нечасто! Если я доверил это дело вам, Уэст, то лишь потому, что рассчитывал на решительные действия. Я надеялся, что расследование попало в надежные руки. Эта работа – не для муниципальной полиции, потому что тут могут возникнуть осложнения не только в нашей стране, но и за границей. Мне уже трижды звонили из Нью-Йорка и из Голливуда. Я не сомневался, что, избрав человека с трезвым умом и хорошей международной репутацией, сумею предотвратить неприятности. И вот благодарность!

Наступило тяжелое молчание. Наконец Коппел нетерпеливо бросил:

– Ну?

– Я понимаю, в каком положении вы оказались, сэр, – медленно, даже с преувеличенным спокойствием проговорил Роджер. – И полностью одобряю ваше решение немедленно снять меня с этого расследования. Это нетрудно сделать под предлогом, что мое вчерашнее ранение оказалось серьезнее, чем сначала показалось врачу. По крайней мере, лицо Скотленд-Ярда не пострадает.

"Что за черт дернул меня за язык?" – подумал суперинтендант и в то же время порадовался, что смог хотя бы взять себя в руки и говорить рассудительно.

Под изучающим взглядом Коппела он вспоминал, как тот разносил недисциплинированных старших офицеров. Такое не раз случалось у него на глазах. Хорошо еще, что нынешняя сцена происходит без свидетелей.

– Вы хотите, чтобы я снял вас с расследования? – еще больше нахмурясь, спросил Коппел.

– Нет, сэр.

– Тогда что вы тут болтаете?

– Я никого не хочу разочаровывать: ни вас, ни Скотленд-Ярд... ни себя самого, сэр.

– Не сомневаюсь. Удалось вам раскопать хоть малейший намек на личность убийцы?

– Ни малейшего. И это несмотря на многочисленные отпечатки пальцев... Ясно только, что это не профессионал, иначе он действовал бы намного осторожнее.

– Разве что был пьян...

– Ну, и если нарочно решил наследить побольше.

– Допустим. И каковы же ваши дальнейшие планы?

Эта фраза означала молчаливое прощение. Уэст понял, что шеф отпустил ему грехи.