– У него есть причина.

– Потому что конные солдаты забрали его женщину?

Кэтрин постаралась скрыть свое удовлетворение. Значит, ее обман не раскрыт. Они все еще считают, что она была женой Убивающего Волков.

– Потому что они забрали меня и его дочь. И потому что они убили его старого отца и маленького сына его брата. – Каждое ее слово было наполнено ядом. – О да, мистер Слейд, у Убивающего Волков есть оправдание каждой капле крови, которую он проливает.

– Он убивал и до того. Задолго до того. Пирсонов… – он сделал паузу, – и других…

Кэтрин отставила тарелку в сторону.

– Похоже, вы не мало знаете об Убивающем Волков. И обо мне.

– Рапорты, – коротко ответил он. – Армейские рапорты о вашем исчезновении и возвращении.

Он все их прочел – каждое слово. Она заметила, что он не употребил слова «спасение», и поняла, что рапорты были полными.

– И там есть папка, посвященная одному Убивающему Волков.

Было совершенно ясно, что он хочет сказать. Эти рапорты он прочел не один раз, пытаясь свести все воедино, чтобы ясно понять, что движет Убивающим Волков.

– Могу себе представить, – безрадостно отозвалась она. – Но что эти рапорты могли сказать о действиях армии Соединенных Штатов?

– Наверное, именно то, о чем вы думаете. – Увидев выражение ее лица, Слейд покачал головой. Он разделял ее возмущение ложью, но не мог позволить себе роскошь признаться в этом. – Никто не имеет на это право, убийства должны где-то остановиться. И кому-то надо взять на себя неприглядную обязанность прекратить это.

– И какие обязанности у вас? Это было вызовом.

– Не дать Раску сделать обстановку еще хуже.

– Если Убивающему Волков нужны ружья, он их получит.

Кэтрин была в этом убеждена. На ее памяти Убивающий Волков еще ни в чем не терпел неудачу.

Сидевший по другую сторону костра Слейд пытливо посмотрел на нее.

– Приехав в Нью-Браунфелс, я искал человека, который имел бы влияние на Форда Беллами и убедил бы его помочь мне взять Раска. Похоже, я чуть не промахнулся. На самом деле мне нужен человек, который мог бы повлиять на Убивающего Волков. Раск не сможет продать ружья, если не найдется кому их купить.

– И вы думаете, что я стану вам помогать?

Она презрительно засмеялась. Армия не принесла ей ничего, кроме боли. Для нее Слейд и ему подобные символизировали смерть и разрушение. Она никогда не станет помогать им уничтожать индейцев.

– А это и не понадобится. Убивающий Волков будет благодарен мне, если я верну его женщину.

– Никто меня никому не вернет. Я буду следовать за вами, пока мне это будет нужно. Но если понадобится, я сама сумею отыскать Убивающего Волков и моего брата. И вы можете идти к черту!

– Возможно. Но даже если у тебя это получится, захочешь ли ты, чтобы отец твоей малышки убивал таких, как она.

– Моя дочь не такая, как все. Она не белая и не индианка, но команчи примут ее и сделают ее своей. А белые этого делать не желают. И пусть Убивающий Волков выгонит из Техаса всех белых, мне все равно, – закончила она с яростной прямотой.

Наступила мертвая тишина, потом Слейд поудобнее устроился на своем одеяле.

– Тебе стоит поспать, Кэтрин Беллами. Голос его звучал почти мягко.

Возражать было глупо, Кэтрин завернулась в одеяло и улеглась поближе к огню. Ружье она держала в руке.

Перед тем, как девушка заснула, Слейд опять заговорил:

– Ты бежишь обратно к команчам или убегаешь от белых?

Она не стала отвечать.

Тихое всхлипывание заставило его проснуться. Звук был такой слабый, что казался прочти призрачным. Слейд затаился, стараясь понять, откуда он идет. Что-то знакомое почудилось ему в этом звуке, он походил на плач еще не проснувшегося ребенка. И тут Слейд понял, что это плакала Кэтрин. Он понял, что она спит и видит сон.

Он подавил слабый всплеск сочувствия, которое она в нем вызвала, и изумился, что обнаружил в себе это чувство. Он давно уже твердо усвоил истину: следует оставаться равнодушным по отношению к добыче или к тем, кого используешь, чтобы выслеживать добычу. Он знал, какова плата за слабость, ценой может стать жизнь.

Что он мог позволить себе, так это восхищение. Кэтрин Беллами была горда и яростна, как настоящая индианка. Команчи нашли ей хорошее имя – Смелый Язык. Ее взгляд проникал в самое сердце человека, а в это время ее язык сек его душу. В армейском рапорте, составленном молодым капитаном, который руководил ее «спасением», подробно рассказывалось, как Кэтрин пыталась вырваться на свободу, но по нему нельзя было представить, как она красива. И хотя она, с ее тонкой талией и пышной грудью, казалась Слейду прекрасной, он подозревал, что большинству мужчин ее черты показались бы чересчур решительными.

Слейд испугался, что его мысли потекли в опасном направлении. Он должен подавить чувственное влечение к этой девушке. Она – женщина Убивающего Волков. Он поплотнее закутался в одеяло и, заставив себя не слышать тихих всхлипываний, доносившихся к нему через костер, заснул.

В первый раз Кэтрин проснулась, когда небо только чуть посерело, предвещая рассвет. Она, скорее, ощутила, чем увидела Слейда по другую сторону костра, подбросила в огонь дров и снова заснула. Когда она проснулась вторично, дневной свет уже бил ей в глаза, Слейд сворачивал свое одеяло. Она с трудом поднялась, чувствуя себя усталой и неопрятной. Глаза у нее болели.

Слейд скрылся среди деревьев, и она снова развела костер, осторожно подбрасывая в него тонкие ветки, пока огонь не разгорелся. Соленый бекон, который она выложила на сковороду, был из ее сумки.

Возвратившийся Слейд принес полный чистой воды кофейник, в который насыпал молотого кофе. Кэтрин никак не могла придумать, что ему сказать, и оставила его присматривать за завтраком, скрывшись среди редких деревьев. Вода в ручье оказалась обжигающе холодной, и Кэтрин ужасно захотелось вымыться в ванне.

Бекон был уже снят с огня, и Слейд, порывшись в ее седельной сумке, отыскал оловянную тарелку и кружку и наполнил их.

Они почти закончили завтрак, когда он заговорил:

– Мне надо кое-кого встретить в лагере Сан-Саба, и только потом я поеду дальше. Вы едете?

– Вы скажете мне, где найти лагерь Сломанной Стрелы?

– Нет.

Она пожала плечами:

– Еду.

Слейд встал и выплеснул остатки кофе в огонь. Кэтрин быстро проглотила последний кусок и бросилась мыть посуду. Руки у нее все еще ныли от холодной воды, когда она затягивала подпруги на своей кобыле. Однако она надеялась, что нынешний день окажется теплее, чем вчерашний. Подбирая повод, она увидела, что Слейд бесстрастно дожидается ее. Если он и был раздражен, что она копается, по его лицу этого не было видно. Она начала уже думать, что по его лицу вообще ничего не бывает видно. Ни гнева, ни раздражения – ничего. Глаза его были непроницаемыми: только чуть суживались, когда он что-то прикидывал, но мыслей его не выдавали. Только по голосу иногда можно было определить, что он чувствует.

Перед тем как тронуться, он встретился с ней взглядом.

– Тебе снятся кошмары?..

Это было наполовину вопросом, наполовину утверждением. Теперь Кэтрин поняла, почему у нее болят глаза и голова. Она не отвела взгляда.

– Да.

– Сегодня вечером мы будем в Сан-Саба. Можно было подумать, что предыдущей фразы он вообще не говорил.

Кэтрин молча пустила Сэди рядом с пятнистым конем Слейда. Хотелось бы ей забыть о своих кошмарах так же легко, как это только что сделал он! Она все еще ощущала леденящее дыхание страшного сна. Кошмары начали преследовать ее с тех пор, как она попала в плен к команчам. После насильственного освобождения Кэтрин ужасные сны участились.

Первые недели после нападения у Стоун Крик были кошмаром наяву. Страшно боясь, как бы кто-нибудь в форте, где ее держали, не узнал о том, что Шей – не ее дочь, она каждую ночь просыпалась от ужасных видений: девочку вырывают из ее рук. Леденящие душу картины – маленькие тельца, насаженные на штыки – становились еще страшнее, когда эти невинные жертвы смотрели на нее глазами Шей. У Стоун Крик не брали пленных – Кэтрин подозревала, что спаслись только те, кто быстро бегал. Сердце у нее болело за тех, кого она любила и кто любил ее.