– Спасибо, не захочу. Чем меньше они будут слышать об этом, тем лучше. Маргарет расстроится. Она всегда хотела замуж и теперь непременно решит, что я дурно с ней поступила… В общем, вы понимаете – они и знать ничего не хотят о нашей свадьбе. Профессор сказал нетерпеливо:

– Да-да, конечно. Утром увижу твою начальницу и улажу с ней все дела. Ты хочешь продолжать работать вплоть до самой свадьбы или мне подыскать место, где ты могла бы пожить?

– Лучше я поработаю…

– Ну вот и славно. Мы, вероятно, будем мало видеться – мне надо на несколько дней уехать в Бирмингем, в Бристоле меня ждут частные пациенты и пара консультаций. Подробности уладим позже.

Он остановил машину перед входом в больницу и вышел, чтобы открыть перед ней дверцу.

– Чуть не забыл – не набирай с собой много одежды – только на несколько дней. В Гааге прикупишь все необходимое.

По-братски похлопав ее по плечу, он пожелал спокойной ночи и распахнул перед ней входную дверь. Манеры его были безупречны.

Он оказался прав: в следующие две недели они почти не виделись. Он постоянно отсутствовал, а в тех редких случаях, когда приходил в палаты, лишь улыбался краешками губ, встречаясь с ней глазами.

В кабинете начальницы она выслушала, что ввиду необычных обстоятельств она может уехать из Тимоти. Матрона не удержалась от наставления: Трикси, мол, должна теперь научиться жить так, как предполагает ее новое положение.

– Профессор ван дер Бринк-Шааксма знаменитый врач, его вызывают на консультации по всему миру. Как я понимаю, у него очаровательный дом в Голландии, и, надеюсь, вы будете там счастливы, сестра Доветон. – Она с сомнением вздохнула.

Трикси рассказала обо всем Люси и попросила ее до поры до времени хранить молчание. Впрочем, предосторожность оказалась излишней: пациенты узнали об их помолвке из «Телеграф», и новость мгновенно разнеслась по больнице.

Все радовались за Трикси – кроме старшей сестры Беннетт, конечно, – и поздравления были искренними. Правда, кое-кого новость привела в изумление.

– Как тебе это удалось? – нахально спросила Мэри. – Я всегда думала, что уж ты-то последняя из всех девушек, в которых профессор мог бы влюбиться.

Это была совершенная правда, отметила про себя Трикси, но только ласково улыбнулась приятельнице и спокойно заметила, что о вкусах не спорят. Но Мэри все-таки решила высказаться до конца и язвительно заключила:

– Ну, по крайней мере хорошенькое личико жены не будет отвлекать его от работы.

– И как это я раньше об этом не подумала? – спокойно парировала Трикси. – Вот поэтому, смею сказать, и имеет смысл жениться именно на простушках.

Трикси не обольщалась на свой счет, она понимала, что именно в этом крылась причина, почему профессор захотел жениться на ней. Не только поэтому, конечно, – надо было охранять его драгоценное свободное время, его уединение, быть хозяйкой, когда нужно… Оставалось только надеяться, что она сможет оправдать его ожидания.

– Время покажет… – бормотала она, засунув голову в шкаф и выбирая, какую одежду выбросить, а какую оставить. Куча забракованной ею одежды становилась выше и выше. Выходные, думала она радостно, она проведет в магазинах. На ее банковском счету не так уж много денег, но теперь уж можно их потратить. Профессор всегда одобрял ее одежду, но ведь он мог и лицемерить…

Куплю бархатный костюм, решила Трикси, и зимнее пальто. Утро прошло в поисках и увенчалось успехом: она нашла то, что хотела. Ярко-синий бархат – изящный жакет и облегающая, не слишком короткая юбка. У нее были стройные ноги, но Трикси ничего не знала о взглядах профессора на предмет женских ножек. Она подобрала к костюму шелковую блузку, туфли, перчатки, сумочку и, так как все-таки предстояла свадьба, милую маленькую шляпку со слегка опущенными полями – шляпка эта очень ей шла. Все-таки удивительно, чего только одежда не делает с человеком! – думала Трикси, и так и сяк поворачиваясь перед громадным зеркалом в шляпном отделе. Она потратила все, что у нее было: купила костюм от Марка и Спенсера, еще несколько блузок, пару шерстяных вещей и нижнее белье. В Тимоти вернулась с пустым кошельком, утешая себя мыслью, что к отъезду ей как раз должны заплатить жалованье.

От дяди и тети не было вестей, но, напомнила она себе, они ведь не знали дня ее свадьбы. Она и сама его не знала до тех пор, пока не получила от профессора короткую записку. Жуткие каракули разобрать было почти невозможно, но постскриптум был написан четче. Вечером накануне свадьбы они встретятся и поужинают вместе, тогда и обсудят оставшиеся детали.

Прощание с Тимоти было горьким: она все-таки была тут счастлива… Сестра-монахиня Снелл пожелала ей всего самого доброго, а пациенты пожимали ей руку, целовали ее, дарили на память батистовые платочки и лавандовые мешочки.

В своей комнате Трикси погрузилась в печальные раздумья о своем гардеробе. Выбор был невелик. Она уже надела было джерси, но почему-то передумала и в последнюю минуту стала переодеваться в голубой креп. И из-за этого на пять минут опоздала…

Как молния, она пронеслась через холл.

– Простите, я опоздала…

– Не извиняйся; у меня было о чем подумать в эти пять минут.

– Пациенты?

– Да. Через пару дней, пожалуй, слетаю сюда проверить их состояние.

– Почему бы вам не осмотреть их завтра?

Он заглянул в ее серьезное лицо.

– В день нашей свадьбы? Разве это не оскорбление для невесты, Беатрис?

– Меня только условно можно назвать невестой. Да и свадьба займет не так уж много времени.

– Ты самая лучшая в мире девушка. После ланча я забегу в больницу – по пути к парому. – Он внимательно вгляделся в ее лицо. – Не возражаешь?

– Ничуть, – стоически соврала она и была вознаграждена поцелуем в щеку, который Мургатройд созерцал с сентиментальным удовольствием. Милая парочка влюбленных голубков, подумал он…

Ужинали в профессорском доме. Увидев Трикси, Миес радостно ей улыбнулась.

– Все готово, – сказала она. – Вот шампанское во льду, а над ужином я уж так старалась, так старалась…

Он действительно был великолепен: свежие крабные палочки, грудка цыпленка, запеченная в винном соусе, брюссельская капуста в сметане, картофельные шарики, молодая морковка и, наконец, пирог со взбитыми сливками и свежими ананасами. Ели они медленно, и беседа текла неспешно и непринужденно. Уже доедая, профессор вдруг сказал:

– Кажется, я кое о чем забыл – пару дней назад помнил, а потом из головы вылетело…

Он пошарил по карманам и вытащил маленькую ювелирную коробочку.

– Фамильное обручальное кольцо – переходит от одной невесты к другой. Ему очень много лет; мужчины нашей семьи надевают его своим избранницам. Я должен соблюсти традицию… Наденешь его?

Золотое, с сапфирами и бриллиантами, кольцо было так же красиво, как и в тот день, когда было надето на палец первой невесте. Когда Трикси надевала кольцо, ей стало интересно, кто же будет обладать им в будущем. Ведь у нас не должно быть детей, думала она, я же не женой буду, а только хозяйкой в доме… Она смахнула неожиданную слезу и поблагодарила его.

Вскоре он отвез ее домой и вместе с ней вошел в больницу – чтобы, как объяснил, забрать оставленные в палате записи. Он ласково пожелал ей спокойной ночи, но она чувствовала, что он уже далеко от нее.

– До завтра, Крийн, – весело сказала Трикси и проскользнула в общежитие. У двери ее комнаты толпились подружки.

– Прощальная вечеринка, – радостно сообщили они, приготовили коктейль, достали картофельные чипсы, расселись вокруг нее и болтали до тех пор, пока негодующий коридорный не пришел узнать, почему у них за полночь горит свет. Когда все разошлись, Трикси залезла в постель и, вопреки собственным ожиданиям, тут же заснула.