- Значит, слева, под камнем? - спросил Ангел, улыбаясь.

- Не просто “под камнем”, а под третьим валуном после желтой розы, - поправил его Марин и вдруг воскликнул: - Поосторожней!

- Может быть, тебе жаль скатерть? - усмехнулся Ангел; он только что ненароком опрокинул на стол свою рюмку и теперь торопливо закрывал газетой расползающееся пятно: вот-вот могла появиться его мать.

- Жаль переводить такое добро. Уважай хотя бы звездочки, сияющие на высоком челе этого отменного коньяка!

- Твои потуги на остроты умилительны, дружище. Не мучай себя понапрасну. Чувство юмора сродни красоте: и то и другое нельзя приобрести. Даже на последнем курсе медицинского института.

Друзья отпили по глотку и поставили рюмки на стол. Они обожали такую, несколько странную манеру разговора, усвоенную ими еще в те благословенные времена, когда нужно было зубрить латынь и трепетать перед каждым экзаменом.

- И не “под” валуном, - продолжил прерванный разговор Марин, - а влево от него. Все-таки большая разница. Вряд ли сыщешь в мире кошку, которая умудрится зарыть медальон под валун.

- Да-а-а… кошка! В ней-то и кроется загадка.

- Желтая кошка с черными полосками, - добавил Марин бесстрастно.

- Которую, судя по предсказанию, я уже видел собственными глазами.

- Которую, судя по предсказанию, ты уже видел.

- Ну что ж, выпьем тогда за желтую кошку, которую я видел собственными глазами, хотя и не упомню ничего подобного, - сказал Ангел. - За здоровье всех жёлтых кошек.

- За желтых кошек! - торжественно провозгласил Марин. - И хватит потешаться нал предсказаниям!! Климента, потому что…

И тут оба не выдержали. Грянул такой взрыв смеха, что мать Ангела тотчас появилась в дверях, пытаясь заприметить, не нанесен ли урон ее фарфорово-хрустальному реквизиту.

- Вам что-нибудь нужно? - строго вопросила она.

Этого было достаточно, чтобы обрушилась новая лавина хохота.

Ангел весь сотрясался, стиснув руками живот; побагровевший Марин всхлипывал, взвизгивал, хрипел, корчась так, словно в горле у него застряла кость чудовищных размеров. Мать посмотрела на них, подняла глаза к потолку, пожала выразительно плечами, повернулась и ушла.

- Ой, уморит меня этот, человек! - сказал Ангел, когда они наконец успокоились. - Один только Климент и способен выдумывать такие несуразицы. Ты заметил, все выдержано в желтых тонах: желтая роза, желтая кошка, желтый камень в медальоне…

- Черт его знает, что он имел в виду!.. Впрочем, камень в медальоне наверняка топаз, они всегда желтые.

- Стало быть, золотой медальон с топазом, похожим на лесной орех. О, не зря, не зря молодая дама обожала это украшение, доставшееся ей еще от прабабки.

- Но что это была за прабабка, а? - размышлял Марин. - Украденная турецким беем. И когда в один прекрасный вечер бей размотал свой пояс, она вонзила кинжал в дебелое брюхо и дала деру, захватив на память только медальон. Долго ли, коротко ли, вернулась она на родину, да не одна, вместе с возлюбленным, а возлюбленный ее парень был что надо, из гайдуков. А дальше пошло-поехало: женила гайдука на себе, одарила его дюжиной детишек, а когда пришло время, снарядила его в стан ополченцев.

- И правнучка под стать прабабке: потеряв медальон, заявляет без всяких колебаний: “Тот, кто его найдет, станет моим мужем, окажись он хоть распоследним бродягой!”

- Он столько всего измыслит, многомудрый Климент! - восторженно сказал Марин. - Да это же приключенческий роман с патриотическим сюжетом!

- О, фантазии ему не занимать…

- А какие выдумал подробности, а? Ну хотя бы насчет нашей молодой дамы, только что вернувшейся из-за границы и…

- Этого еще не хватало! - картинно вознегодовал Ангел. - С чего это ты взял: наша дама? Не наша, а моя. Климент предсказал, что она выйдет замуж за меня. За меня, а не за нас!

- Ну и женись! - процедил Марин презрительно. - Жениться можно было и без прорицаний. Без разговоров о медальонах и кошках.

- Возможно, ты и прав, - отвечал в глубокой задумчивости Ангел. - Одного я никак не возьму в толк: все-таки я видел желтую кошку. Только теперь вспомнил.

- А за киской, конечно, бежала красавица, укокошившая турецкого бея.

- Могу поклясться: я видел кошку. Как-то прошлой осенью эта тварь пробралась в нашу кладовую. И таких мне трех форелей загубила! Именно после ее визита я и поставил решетку на окно.

- Желтая кошка? - быстро спросил Марин.

- В самом деле желтая. И представь себе, вся в черных полосках, как тигр.

- Добрый вечер! - сказал неожиданно Ангел и снял шляпу: ему за ворот тотчас просочилось несколько ледяных капель, как будто они лишь того и ждали.

Марин, внимательно смотревший куда-то через забор, мгновенно обернулся.

- Кто это был? - спросил он строго.

- Доктор Здравков из Первой градской. Подожди, когда он пройдет!

- Кажется, весь квартал сплошь населен врачами, - заметил меланхолично Марин и сгорбился. - Тьфу, ну и погодка!

Да, погода была не разгуляешься, отвратительная была погода. Осенний дождь, нудный, как современная симфония, обволакивал окрестности влажной пеленой. Редкие прохожие с серыми пятнами вместо лиц торопились к своим индивидуальным и коммунальным очагам, влекомые мыслью об уюте, довольстве, покое.

- Давай перемахнем прямо через ограду? - подкинул идею Ангел, когда они остались на улице совершенно одни.

- А если заметят, как мы объясним такое чудачество? Нет, только через ворота, понял?

Старые железные ворота протяжно заскрипели, хотя Ангел старался открывать их с величайшей осторожностью. Двое застыли на месте и, лишь убедившись, что путь свободен, растворились в сгущающихся сумерках. Из крохотного одноэтажного домика, чуть побольше других соседских хибар, вырывались бешеные ритмы модной мелодии и высокий смех девушки, перебрасывавшейся с кем-то шутками.

- Какие там розы! - воскликнул отчаянно Ангел. - Не то что розы - заурядная трава и та давно уж пожухла. Может быть, стоит подождать со всем этим до весны?

- Тихо, тихо, - осадил друга Марин и зашептал ему на ухо: - Розы осенью засыпают землей. Видишь, чернеют бугорки - это и есть розы.

- А поверх желтых роз - желтые бугорки, увенчанные желтыми лентами. Чтобы мы не перепутали, - простонал Ангел.

- Потешайся, сколько тебе заблагорассудится, но сначала взгляни вон туда.

- Валуны! Один, второй, третий! Ну и Климент!

В несколько прыжков единомышленники одолели расстояние, отделявшее их от заветных камней, затем присели и принялись судорожно шарить по земле. Холодная мокрая листва прилипала к рукам. Оглушительно чавкала под каблуками грязь.

- Идиот! - тихо выругался Ангел, явно имея в виду себя самого, и указал на домик: - “Влево” означает влево от этой лачуги, по направлению движения.

Он снова начал рыться в земле, затем поднес руку к лицу, силясь что-то рассмотреть. Пальцы его стискивали тонкую цепочку, на которой покачивался…

- Медальон! - выговорил он каким-то странным, отчужденным голосом и мучительно сглотнул.

Марин молчал, изумленный.

- Идем! - решительно сказал Ангел, и они двинулись к домику.

Когда они позвонили, кто-то сначала приглушил музыку, и лишь спустя минуту-другую отворилась дверь. Перед ними предстала миловидная девушка с дерзко приподнятым носом и капризно очерченными губами. Ее карие глаза были испещрены желтыми точками. “Опять желтый цвет!” - удивился Ангел и в тот же миг осознал, что именно теперь должны начаться чудеса.

- Нельзя ли у вас вымыть руки? - пробормотал он первое, что пришло в голову, и показал свои вымазанные в грязи ладони. Марин последовал его примеру.

Мгновенно оценив всю комичность неожиданного их появления, девушка лукаво усмехнулась.