— Да, нам подкинули его маску… — Бекка вцепилась в руку Бернардта до боли.

— Патрик еще жив. Пока. Он у нас. И мы настаиваем, что бы ты и док поехали с нами в Ист-энд.

— Ну, по крайней мере, теперь можно будет посмотреть ему в лицо, а не в кусок железа… — сказал Бернардт, стараясь не улыбаться, потому что внезапно он захотел наорать на женщину. Хорошо, что эти бандиты оказались дружелюбно настроены, а если бы нет? — Насколько с ним все плохо без маски?

— Он не жилец, — Вил сокрушенно покачал головой. — Сразу говорю. И тебя, Бекка, я бы не пускал к нему, но он зовет. Ребекка кивнула, она не обращала внимания на доктора. Они приехали на место через полчаса. Пока карета ехала по улицам Ист-Энда, некоторые прохожие провожали ее взглядами, и в этих взглядах светилась жажда наживы. Но стоило ей остановиться и выпустить ребят Патрика, как человеческие тени отхлынули. Тем не менее, один человек Патрика остался караулить карету.

Место, где они остановились, назывался 'Добрый дом', здесь сдавали дешевые комнаты кому попало. Хозяин зарабатывал на шлюхах и усталых бездомных. Они спустились в подвальные комнаты. Открыла какая-то невзрачная женщина.

В комнате, где лежал Патрик, царил полумрак и ужасный запах: сомнений, что механик умирает, не осталось. Было слышно, как больной дышит — сипло, с трудом. Бекка подошла к нему молча, как зачарованная. Коснулась рукой его правой ладони. Пальцы механика дрогнули. Он произнес что-то, похожее на ее имя.

— Это я, Патрик.

Бернардт вошел следом. Дивясь тому, что своего нечеловеческого отношения к этим людям он так и не сменил, и не огорчался за механика. Только думал, насколько все плохо, и можно ли исправить проблему дыхания хирургически. Он мог бы, наверное, если бы не запах разложения. Скорее всего, началась гангрена или столбняк, в такой грязи это неудивительно.

Доктор надеялся увидеть лицо Патрика, но тот и на смертном одре оставался человеком без лица. То, что скрывалось под его маской — отнюдь не было лицом, скорее месивом, более не похожим на живую плоть. Только сейчас она блестела от разных жидкостей, глаз у Патрика не осталось, нос и губы тоже с трудом различались. Как рядом могла находиться Бекка, как она могла присесть у кровати, держать за руку, не представлял даже хирург.

— Как это случилось, Патрик? — тихо спросила Бекка.

— Вы продали деталь? — голос механика был еле слышен, еле разборчив. Бернардт не хотел влезать в эту беседу, но кое-что его волновало:

— Твои ребята подбросили маску или… эти? — неразборчивое ругательство. Важно было знать об этом, кузен был последним, кого бы Бернардт хотел подставить. — И нет, деталь еще у нас.

— Не продавайте, — Патрик хрипло застонал, по лицу Бекки, кажется, текли слезы, но она не могла позволить себе всхлипнуть. — Механизмы. Я посмотрел чертежи… они все будут одно. Одно целое. Это не разные заказы. Я отказался дальше создавать детали для того, что они делают. Они решили убить меня.

— Патрик, что они собирают? Патрик? — Бекка склонилась ниже, но механик, похоже, делал последние выдохи.

— Все кончено, прости, что втянул тебя, — просипел Патрик из последних сил. — Иди, Бекка. Я хочу умереть. Пусть док прикончит. Я знаю, он хотел.

Бекка уткнулась лицом в ладонь Патрика, до сих пор не позволяя себе зарыдать.

— Бекка? — Бернардт подошел к женщине.

Слова Патрика очень заинтересовали его. Что создают эти люди? Стоит ли тогда в это впутываться? С толпой психов он уже имел дело, эти 'охотники', возможно, тоже из их числа.

Вил взял Ребекку под руки, поднимая с колен, понес ее из комнаты, перед выходом кивнув доктору — мол, делай свое дело.

— Патрик, что они создают? У тебя остались где-нибудь чертежи? — Бернардт осмотрелся, ища, чем бы закончить земной путь Патрика. Наверно, он попадет в рай, что весьма прискорбно, потому что доктор хотел отправить его на седьмой или восьмой круг ада, соразмерно грехам, демонам пришлось бы подраться за право его помучить.

— Этого нельзя допустить, — Патрик пытался сказать еще что-то, но слова превратились в неясные стоны. Если бы мог, механик кричал бы. Доктор смог различить только имя Бекки.

Бесполезно дальше пытаться что-то спрашивать. Бернардт разочарованно вздохнул, удивляясь про себя, что еще пять минут назад восхищался Патриком, даже гордился. Он наклонился и мастерски пережал сонную артерию. Несколько минут держал, чтобы точно убить. Хотел получить удовлетворение от мести, но оно почему-то не приходило, только гадкое чувство неправильности того, что он делает. Это стало первым убийством, совершенным им специально, по собственному желанию. И по просьбе обреченного человека.

Бернардт вышел, закрыв за собой дверь, вытирая руки платком, но честно говоря, сейчас бы он с радостью вымыл их раз пять и вообще принял душ. Запах смерти, казалось, шел отовсюду.

Бекку усадили на какой-то полинявший диван, но женщина сползла с него и стояла на коленях, уткнувшись лицом в сидение, совсем как пять минут назад у кровати Патрика.

— Док, тут через два дома есть таверна, — Вил стоял рядом с женщиной, не решаясь более ее касаться. — Грязное место, но наливают что покрепче и до краев. Надо Бекку привести в чувство.

— Сойдет, — Бернардт прошел к Ребекке, опустился рядом с ней. Он погладил ее по голове, потом прижал к себе. Самому тошно от всего этого, и зачем только Патрик попросил его убить… милость, или это не просто так? Что он должен понять для себя после этого? — Тише. Близких людей всегда тяжело терять. Пойдем, выпьем за хорошего человека Патрика, чтобы он не очень огорчался от твоих слез. Давай, вставай.

Док не торопил. Просто наговаривал, был мягок, уверен.

— Ты не считал его таким, — Бекка сидела еще минут пять на полу, потом позволила себя вести, она сделалась словно пьяная или будто бы горе навалилось на нее такой тяжестью, что ей стало трудно даже подняться.

Таверну заполняли люди: те, кто убивал свой вечер и зарплату после работы, и те, у кого выпивка была основным делом — все были тут. Мутные мигающие лампочки, грубые высокие столы, прокуренный воздух.

— Идемте, найду вам место поукромнее, — к доктору и Бекке подошла высокая женщина, лет за сорок пять, плечистая, когда-то красивая. — Вот, садитесь здесь, — женщина согнала из-за стола какого-то мужика, тот уже плохо ладил со своими ногами, но послушно убрался. — Бекка, заказывайте, что хотите, я так налью. Думаю, здесь вас многие угостят. Главное — помни, девочка, я — Фрида Фор, всегда тебя поддержу.

Бекка из рук доктора сползла на длинную скамью по одну сторону от стола. Она не ответила Фриде, но та понимающе не стала продолжать беседу, только принесла через несколько минут полные кружки. Доктор пил, пытаясь осмыслить свои ощущения. Не так, чтобы напиться, но чтобы отойти. Да еще следил за деньгами, мало ли какая публика решит потешить себя новеньким, полным под завязку кошельком.

Бекке тоже принесли выпивку, но та оставалась в прострации. Она даже не плакала, просто смотрела в какую-то одну точку на замызганном столе.

— Бекка? Э… — высокий и худощавый парень протолкался к ним, и уперся в стол руками.

Он посмотрел на Ребекку, никак не отреагировавшую на его появление, и решил обратиться к Бернардту. Сам Бернардт не видел этого человека на заводе.

— Мистер, приходите завтра в Ист-энд, сюда же, в 'Слепого пса'. Поговорим о том, что сказал Патрик. Есть, что обсудить, — на этом долговязый незнакомец замолчал, будто фразы он подбирал с большим трудом. Он коснулся плеча Бекки, погладил его, но что сказать ей, не знал. — И мистер, как вам выпивка в глотку лезет? Если вы сейчас не позаботитесь о ней — мы ее заберем.

— Вы тут все друзья, я уже понял, — доктор кивнул.

Ну конечно, этим-то людям он бы не стал объяснять, что сам сейчас взял и охотно убил того, по ком так горюет Бекка. Он хотел дать ей время, чтобы она пришла в себя, но тут все были ретивыми, так и стремились, чтобы все стало сразу хорошо. Он подвинул ей виски. Наверно, это было уже сто раз — приводить в себя ошеломленных людей, будь то потерявших кого-то или опустошенных предательством, все они были одинаковы.