— Ваш брат герцог сегодня здесь, леди Харриет?

— Он собирался прийти, но за кулисами проходят бурные события, в которые он вовлечен. Не совсем в его характере так зверски увлекаться политикой, как, бывало, увлекался мой отец, но его втянули. Поэтому я пришла с невесткой. На приеме явно не хватает мужчин.

В беседу вмешалась ее спутница, и они заговорили на общие темы.

Харриет была в бирюзовом шелковом платье с открытыми плечами, ожерелье и серьги — явно фамильные драгоценности. Это одна из самых любопытных черт аристократии, подумал Джордж. Они могут быть «бедны», даже «банкротами» или «переживать тяжелые времена», но всегда что-то перепадет от тетушки, неделимого наследства или трастового фонда. Джордж никогда не знал бедности, его отец стал богатеть сразу после его рождения, но он был знаком с другого рода бедностью, нежели нынешнее положение леди Харриет. Но менее притягательной это ее не делало.

Тут спутница Харриет и леди Бэнкс отвернулись, и Харриет снова заговорила с Джорджем.

— Что? О чем вы? — спросил он.

— Сэр Джордж, вы что-то рассеянны. Женщины считают это одним из самых непростительных грехов.

— Прошу прощения. Но в моих мыслях вы всегда присутствуете. Так что вы сказали?

— Я сказала, что, как я понимаю, в прошлом месяце вы виделись с моим братом.

— Это так, леди Харриет.

— И упоминалось мое имя?

— После удовольствия знакомства с вами в прошлом году в Корнуолле я не мог не обратить его внимание на это замечательное событие.

— У вас есть другие дела с моим братом?

— Дела, мэм? Никаких.

Она на мгновение отвела взгляд, как будто осматривая зал, но без особого интереса.

— Сэр Джордж, мой отец скончался. Как и муж. Я вдова и давно совершеннолетняя. Брат не заменяет мне родителей.

— Рад это слышать.

На ее губах заиграла легкая циничная усмешка.

— Но закончим на этом, сэр Джордж.

— Закончим?

— Пока что. Давайте встретимся в Корнуолле.

Джордж облизал губы.

— Но это может произойти нескоро. Умоляю, позвольте мне навестить вас в Лондоне.

Она на мгновение задумалась.

— Это возможно.

— Нет, я живу на ферме, — сказала Клоуэнс, — в небольшом поместье, если вам угодно называть его так помпезно, с родителями, братом и сестрой. Средства на жизнь нам в основном приносит оловянная шахта Уил-Грейс, ее назвали в честь моей бабушки. Отец также занимается банковским делом и строит корабли, и мы могли бы разбогатеть, вот только отец слишком часто в отлучке, ни за чем как следует не приглядывает, и мы живем в достатке, но не в роскоши.

— Ваш отец, — отозвался лорд Эдвард, — как я подозреваю, из тех редких радикалов, которые действуют в соответствии со своими идеями. Я знаю, что по большей части современных проблем он сходится во взглядах с моим братом. Так уж вышло, что я уже в юном возрасте занял определенное положение в обществе, а мой брат, разумеется, еще более высокое. Но положение накладывает ответственность, и вряд ли он откажется от нее. И как его младший брат, я тоже не стану. Мисс Полдарк...

— Да?

— Зайдете завтра на чай? Хочу познакомить вас с моей тетушкой, леди Изабел Фитцморис. Моя мать умерла, когда мне было девять, и тетя Изабел на долгие годы заняла ее место. По субботам в шесть часов она принимает избранных гостей. Разумеется, я тоже там буду.

— Вы очень любезны, лорд Эдвард, но боюсь, я не смогу прийти. Я обещала миссис Энис сходить с ней в театр. Мы будем смотреть...

— Тогда, быть может, в воскресенье? Это будет нечто иное, но мы организуем что-то подобное.

Клоуэнс беспокойно потеребила рукав платья.

— Лорд Эдвард, я только что встретилась с отцом после трех месяцев разлуки, когда он рисковал собой. Он сочтет странным, если меня не будет. К тому же, как вы понимаете, я не привыкла к светской жизни Лондона...

— Разумеется, — немного натянуто ответил Эдвард Фитцморис. — Я понимаю.

Доктор Энис погрузился в оживленную беседу с мужчиной небольшого роста со светлыми глазами и приятной внешности, и как только выдалась возможность, позвал Росса и представил ему Гемфри Дэви. Выходец из Корнуолла и член Королевского общества открыл закись азота и получил металлический натрий и калий, он был самым ярким маяком в научном мире тех дней. Дуайт начал переписываться с ним десять лет назад, три или четыре раза они встречались. Россу Дэви показался щеголем — говорил он без следа акцента западных графств, растягивая слова. Потом Дэви извинился и ушел, и друзья на время остались наедине. У Росса и Дуайта не было секретов друг от друга (точнее, у Дуайта был один, давно похороненный темной декабрьской ночью 1799 года), они полностью доверяли друг другу и разговаривали открыто и откровенно. Обсудив Португалию, Росс рассказал другу о своей встрече с принцем Уэльским, а Дуайт объяснил причины своего пребывания в Лондоне.

— Для своего возраста король еще полон сил, — сказал он. — Но увы, разум, управляющий этими силами, в печальном состоянии. Это проявляется и в том, что король почти слеп. Мне думается, он унаследовал безумие по королевской линии.

— Неужели?

— Вероятно, наследственный дефект, может быть, даже происходящий еще от Стюартов. Очень часто это проявляется через несколько поколений: боль в конечностях, излишняя возбудимость, галлюцинации и глубокая депрессия. Симптомы одни и те же, различается лишь их интенсивность. Разумеется, мало кто из его предков дожил до такого возраста... Тут можно читать исторические хроники, как историю болезни.

— Как ты считаешь, он поправится?

— Нет.

— Что ж... Ничего не поделаешь... Но для Англии настанет печальный день, когда этот толстый фат станет регентом.

— С такой-то разгульной жизнью он долго не протянет, — сказал Дуайт.

— И что тогда?

— Королева Шарлотта? Говорят, она милая, но импульсивная особа. Многое будет зависеть от того, кто станет ее мужем.

Кто-то играл на бродвудском рояле, но слушали только стоящие рядом с инструментом. Кэролайн быстро прошла по залу, ее огненно-рыжие волосы покачивались в такт движениям. Изрядно выпив, общество стало вести себя оживленней, и Кэролайн элегантно скользила мимо высоко поднятых бокалов, среди многоцветия нарядов, обнаженных плеч и потеющих лакеев с подносами.

— Слышите? — спросила она. — Несмотря на весь этот шум. Милый Александр сейчас уже в почтенном возрасте, но всегда настаивает, чтобы кто-нибудь играл его замечательную песню на каждом приеме жены. Как там она называется? «Холодный в Абердине суп». Говорят, в Шотландии она сейчас в моде.

Они попытались прислушаться.

— Вот видишь, Росс, — сказала Кэролайн, — Клоуэнс и лорд Эдвард Фитцморис расстались. Тебе нечего бояться, она больше не рискует подхватить заразу.

— С кем это она разговаривает?

— Ох, боюсь, с очередной аристократкой! Это Сьюзан Манчестер, дочь герцогини Гордон. Но, может, с ней все-таки безопасней?

— Привлекательная дама, — ответил Росс, не поддавшись на провокацию.

— Все ее дочери такие, и она подыскала им превосходных мужей. Старшая, Шарлотта, теперь герцогиня Ричмондская, Сьюзан — герцогиня Манчестерская, Луиза — маркиза Корнуоллис, а Джорджиана — герцогиня Бедфордская. Ее единственная неудача — Мэделина, она не нашла никого получше баронета.

— А сын для Клоуэнс у нее есть? — поинтересовался Росс.

— Один болтается где-то поблизости, и он неженат, но увы, сегодня я его не видела.

Заметив какую-то суету у двери, Росс прервал ироничный обмен любезностями.

— Прости, Кэролайн... Но я как раз кое-кого сегодня увидел, вот уж сюрприз... — Он умолк и нахмурился.

— Что такое?

Росс кивнул на статного мужчину, разговаривающего с герцогиней Гордон.

— Уитбред. Только что прибыл. А с ним и Нортумберленд... Значит ли это, что правительство сформировано?

— А где же твой мистер Каннинг? Он-то наверняка знает.

— Не думаю, что кто-нибудь знает... за исключением этих джентльменов.