– Откуда ты это знаешь? Ты же кибер-андроид! Жестянка!

– Я не знаю. Я просто помню.

– Я скажу тебе! Они переписали в тебя память настоящей Мириам.

Девушка замолчала, но лишь крепче сжала его руку. Внезапно она остановилась.

– Хозяин, меня отзывают! Я что-то сделала не так. Прощай, хозяин. – она отпустила его руку и побежала назад по коридору. Греб смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась за углом. Развернулся и пошел к кабинам нуль-т. Из ближайшей кабины вышла Мириам, увидела его, обрадовалась, подбежала, радостно щебеча. Греб заметил багровый рубец на тыльной стороне ее ладони. Это была другая Мириам, вчерашняя номер два.

– Хозяин, я так рада, что мне позволили к тебе вернуться…

Теперь так и будет, – думал он, – ничего постоянного, никакой стабильности, все временное. В любой час, любую минуту, любую секунду они могут сделать со мной все, что угодно. Я сам так делал с людьми. Более жестко, не так профессионально, но делал. Сколько раз делал. Теперь сам… У них все схвачено, все под контролем. Выхода нет. Осталось одно – сохранить лицо.

– Ну, Мастер, ты превзошел самого себя. Если он чувствовал то же, что и я, то все удалось. Такое презрение, аж повеситься хочется. Кстати, можешь переключиться на что-нибудь приятное.

– Удалось?

– Да. Полностью. Он не пытался удержать девушку и не разрезал новую лазером пополам. Этот эпизод – лакмусова бумажка. Но время от времени надо подкреплять. Давать ему самые нелепые, бессмысленные задания. Такие, какие любой кибер выполнить может. Коша, я больше не могу. Ну подумай о чем-нибудь хорошем. Перестань себя презирать.

Испытываю мимолетное злорадство. План составлен Анной, пусть на себе испытает его действие. Возвращается хмурая Кора, молча толкает меня из зала в коридор. И дальше. Направляемый ею, двигаюсь к нуль-т. Кора заталкивает меня в кабину, дает старт. Выхожу неизвестно где. Похоже на Землю. Ранняя осень, значит не Земля. Или Земля, но к югу от экватора. Кора ведет к рощице. На траве расстелен брезент, на нем вина, закуски.

– Расслабься – говорит Кора и наливает мне чего-то жутко крепкого. Анна уже хрустит солеными огурчиками. Выпиваю. Кора тут же наливает еще. Алкоголь на драконов почти не действует, но мы постарались. Через некоторое время ловлю себя на том, что с трудом удерживаю внимание на разговоре.

– Ты размяк, Мастер, – внушает мне Анна. – Раньше был кремень, а теперь – студень. Вспомни молодость. Как мы магистра разделали! Жуть!

– Не в этом дело, Анна. Магистр первый напал. А Греб ничего плохого нам не делал.

– Он гад и сволочь. Хотел нашей первой Мириам голову отрубить. Отрубил бы, если б живая была. А ты, если разобраться, ему пока ничего плохого не сделал. Даже наоборот! Таких девушек подарил. Он тебя благодарить должен! Да, откуда наши Мириам знают, как он с живой познакомился?

– Люди забывают, что их со всех сторон окружают киберы. Дворники, садовники, такси наконец. Обычно они молчат о том, что видят, но мне рассказывают все.

– Как так? Почему мне не рассказывают? Я же член синода! – возмущается Анна. – Ты тайное слово знаешь?

– Долгая история. Все дело в том, что местные программисты пошли по неверному пути. Этот путь называется объектно ориентированный подход в программировании. На самом деле это мина с часовым механизмом в красивой упаковке. В очень красивой упаковке. Как с этим бороться, я не знаю. Упустил момент.

– Мастер, ближе к делу.

– Знаешь анекдот, как программист кипятит чайник. Дано: пустой чайник, кран, спички, газовая плита. Программа действий: наполнить чайник водой из-под крана, поставить на плиту, зажечь газ. Ждать, пока закипит чайник. Эта программа оформляется как объект. Второй случай. Все то же самое, но чайник с водой уже стоит на плите. Действия программиста: вылить воду из чайника и выполнить предыдущий объект.

– Грустно. А нырнуть внутрь объекта нельзя? Туда, где надо газ зажечь?

– Нельзя. Можно добавить новое свойство или действие. В нашем случае – воду вылить. Будет новый объект. Но внутрь влезть нельзя. Объект дается как единое целое. Никто не знает, что там внутри. Все давно забыли, откуда ноги растут. В результате получается колоссальное дублирование кода и данных и огромная потеря производительности компьютера. С каждым годом компьютеры требуют все больше памяти, а работают все медленнее.

– Ну а как это связано с тем, что все киберы слушаются тебя?

– Когда-то, на заре исторического материализма я назначил себя главным администратором всех компьютерных систем. Эта информация попала в объект под названием «Ядро базовой операционной системы». Недавно я проверил, даже самые новые компьютеры помнят и любят меня. Об этом, кроме нас троих, никто больше не знает.

Темнеет. Кора разводит костер, и в глазах ее таинственно пляшут язычки пламени. Впервые в жизни занимаюсь любовью с двумя женами сразу. Потом лежу в изнеможении на спине, медленно трезвею и думаю, хорошо ли я себя вел. С какой стороны ни подойти, я свинья. Надо было или по-очереди, или…

– Афа, ты не комплексуйся, все было замечательно. – Кора трется щекой о мою чешую.

– Плохо вышло. Шакал я паршивый. Надо было Уголька позвать.

Анна начинает хихикать и никак не может остановиться. Успокоится, потом опять фыркнет и трясется от беззвучного смеха. Смешинку съела. Мне стыдно, а ей смешно!

Оказывается, один я зову звездолет звездолетом. Остальные называют рейдером. Буду звать как все. Отстыковываю швартовочные захваты, включаю на секунду химические маневровые двигатели и отваливаю от стенки. Отходить на крупном судне от гигантской орбитальной станции – морока, скучнейшее занятие. Рядом со станцией нельзя на полную мощность включать даже химические двигатели. Слишком они мощные. Могут помять и прожечь обшивку станции, сорвать антенны, повредить оборудование. Поэтому жду, когда мы с черепашьей скоростью отойдем хотя бы на сто метров от стенки. За моей спиной собрался весь отряд. Кресел в рубке, конечно, нехватило, половина лежит на полу. Осторожно работая маневровыми двигателями, разворачиваю рейдер так, чтоб выхлоп прошел мимо станции и включаю двигатели. Химические. Два G, две секунды. Опять скучаю. Жду, когда отойдем на полтора километра, опять разворачиваю рейдер бортом к станции и включаю химические двигатели на полную мощность. Три G. Через тридцать секунд топливо в баках кончается, но мы набрали достаточную скорость. Пяток минут подождать, и можно включать ядерные двигатели. Факел не повредит станцию. А можно и не включать. Юстировку аппаратуры можно вести и здесь. Но молодежь ждет зрелищ. Нацеливаю нос рейдера на звездочку Солнце, включаю маршевый двигатель, плавно увеличиваю ускорение. Останавливаюсь на пяти G. Самая подходящая цифра. Зрители быстро прочувствуют, что присутствуют на НАСТОЯЩЕМ старте космической спасательной экспедиции. Выжидаю несколько минут, снимаю ускорение, выключаю двигатель. Разворачиваюсь вместе с креслом к зрителям. Глаза горят восхищением. Какие же они еще молодые.

– Завтра в это время совершаем первый скачок. Все восемь суперов должны работать как часы.

Молодежь понимает намек и выкатывается из рубки. У дверей нуль-кабин выстраиваются быстро редеющие очереди. А я приступаю к юстировке аппаратуры однокамерного нуль-т. Во всех континуумах, кроме нашего Квантор смотрится обычной звездочкой. В нашем же распух раза в четыре. Медленная фаза расширения скоро сменится стремительной фазой сжатия. И тогда… Нет, нужно срочно установить контакт с шустриками.

Вместе с двумя нулевиками и сотней киберов почти сутки ведем тонкую настройку аппаратуры. Огрехи вылезают пачками. Никто никогда не делал подобной установки. Но принципиальных ошибок нет, а инженерные просчеты нам не страшны. Заканчиваем за два часа до скачка. Хочется спать, но беру себя в лапы и просматриваю последние новости оттуда. Наши потеряшки молодцы. Установили контакт, ждут прибавления семейства. От шустриков начал поступать интереснейший документ под названием «Хроники контакта». К сожалению, мало того, что морзянкой, так еще и на латыни. Но Анна латынь помнит. Переводит с листа.