Пока над дверью не загорелся огонек, сообщающий о посетителе, я принялся действовать – может, и не так быстро, как Иити, но достаточно быстро, – расставил по местам мебель, так чтобы номер выглядел нормально даже на внимательный взгляд тренированного патрульного. Патруль, гордящийся своим многолетним доминированием как самая мощная поддерживающая закон сила в галактике, не забыл и не простил тот факт, что мы с Иити сумели доказать свою невиновность, когда Патруль обвинял нас в преступлениях (на самом деле нас подставила Гильдия). То, что мы посмели заключить с Патрулем сделку и заставить его выполнить ее условия, ему не очень понравилось. Мы спасли человека Патруля, спасли не только его шкуру, но и корабль, вырвали его из лап Воровской гильдии. Но он отчаянно противился самой мысли о том, что мы имеем право заключать такую сделку и что ему приходится согласиться на наши условия. Даже сейчас воспоминания о том методе, которым была заключения эта сделка, вызывают у меня тошноту: Иити безжалостно соединил наши сознания. А такое вторжение, пусть даже обоюдное, навсегда остается незалеченной раной.

Я слышал, что каждое существо понимает вселенную в соответствии со своими органами чувств, точнее, с тем значением, которое придает показаниям этих органов чувств. Поэтому, хотя наша вселенная, какой мы ее видим, похожа на вселенную животного, птицы или чужака, между ними существуют различия. Милосердно установлены барьеры (я говорю «милосердно», потому что сам испытал, что происходит, когда они рушатся), которые огранивают восприятие вселенной привычным, тем, что ты готов воспринять. Объединение сознания с сознанием другого человека – к такому восприятию мы не готовы. Мы с патрульным так много узнали друг о друге, что смогли заключить сделку и выполнить ее условия. Но думаю, я предпочел бы скорее посмотреть в уставленный на меня лазер, чем снова подвергнуться такому испытанию.

По закону, у Патруля ничего против нас не было, кроме, может быть, подозрений и неприязни к тому, что мы посмели сделать. Думаю, Патруль был даже доволен тем, что заключил с нами перемирие: ведь для Гильдии мы по-прежнему оставались объектом охоты. Возможно, нас рассматривали как приманку – ее судьбой можно пренебречь, – с помощью которой можно было заманить в ловушку какого-нибудь босса Гильдии. Всякий раз как эта мысль приходила мне в голову, я все больше сердился.

Я в последний раз торопливо оглядел комнату, и в это мгновение над дверью вспыхнул огонек, после чего я направился к глазку. И увидел запястье с черно-серебристым значком Патруля – такой значок подделать невозможно. Я открыл дверь.

– Да? – Я позволил себе выразить все раздражение, которое чувствовал, глядя на патрульного.

Он был не в форме, а в нарядном костюме инопланетного туриста. И на нем этот костюм сидел лучше, чем на большинстве откормленных зевак, которых я видел в этих коридорах. Но это ни о чем не говорит: фасон кажется мне слишком кричащим и фантастическим.

– Джентльхомо Джерн… – произнося мое имя, он не задавал вопрос, и взгляд его был сосредоточен не на мне, а на комнате за мной.

– Да, это я. Что вам угодно?

– Поговорить с вами – наедине.

Он двинулся вперед, и я невольно шагнул назад, прежде чем сообразил, что у него нет права входить. Престиж значка позволил ему получить начальное преимущество, и он полностью им воспользовался: вошел – дверь за ним встала на место – прежде, чем я готов был возразить.

– Мы наедине. Говорите. – Я не показал на стул и не сделал никакого жеста гостеприимства.

– Вы испытываете трудности в поисках пилота. – Теперь он только изредка бросал взгляд на меня: все его внимание занимала комната.

– Да. – Нет смысла отрицать очевидное.

Наверно, он не хотел зря тратить время, потому что сразу приступил к делу.

– Можно договориться…

Это по-настоящему удивило меня. Мы с Иити покидали базу Патруля с впечатлением, что тот с радостью отправляет нас на смерть от рук Гильдии. Единственное объяснение, пришедшее мне в голову, было таково: они все же поняли, что мы предоставили им информацию только о местонахождении гнезд камней предтеч, а подлинный источник этих камней остался тайной. Но на самом деле мы знали не больше того, что сказали им.

– О чем? – спросил я, не решаясь вступить в мысленный контакт с Иити, как ни хотелось мне получить подтверждение своего предположения. Никто не знает, к какому тайному оборудованию имеет доступ Патруль. Возможно, зная, что Иити телепат, они воспользуются каким-то хитрым методом и уловят наш обмен.

– Раньше или позже, – он говорил неторопливо, словно смакуя сказанное, – Гильдия вас найдет…

Но я был к этому готов, давно уже обдумав такое положение.

– Значит, я приманка, и вы хотите с моей помощью заманить в ловушку…

Он нисколько не смутился.

– Можно сказать и так.

– Правильно сказать. А что вы хотите сделать? Поместить своего человека на корабль?

– И, конечно, защитить вас, чтобы вы могли нас предупредить.

– Весьма альтруистично. Но мой ответ – нет. – Я хорошо знал, как Патруль пользуется пешками, и потому был противником их методов.

– Вам не удается найти пилота.

– Я начинаю задумываться… – и это в тот момент было правдой… – какими из своих нынешних затруднений обязан влиянию вашей организации.

Он не подтвердил, но и не отверг мое предположение. Но, думаю, я был прав. Как можно внести в черный список пилота, так то же самое можно проделать с кораблем – еще до того, как у нас появилась возможность впервые взлететь. Ни один пилот, желающий сохранить свою законную лицензию, не согласится теперь подписать наш судовой журнал. Придется обратиться к мутным незаконным глубинам и надеяться на везение. Но лучше я увижу, как корабль проржавеет на своих опорах, чем посажу за его штурвал человека из Патруля.

– Если вы будете искать пилота, лишенного лицензии, Гильдия легко подсунет вам своего человека, и вы об этом не будете даже подозревать, – заметил он. Говорил он уверенно, будто считал, что рано или поздно я соглашусь на его предложение.

И он говорит правду. Но это становилось не так, если в поисках пилота будет участвовать Иити. Даже если моему будущему пилоту промыли мозги и частично стерли память, мой спутник сумеет уловить это. Но я надеялся, что этого мой гость и те, кто его послал, не знают. То, что Иити телепат, мы не можем скрыть, но вот самого Иити…

– Лучше я буду делать собственные ошибки, – позволил я себе резкий ответ.

– И умрете из-за них, – равнодушно ответил он. Бросил последний взгляд на комнату и неожиданно улыбнулся. – Игрушки… интересно, зачем. – Стремительным и уверенным движением, как атакующий ястреб, он наклонился и тут же распрямился, держа за гриву пукху. – И очень дорогая игрушка, Джерн. А деньги у вас кончаются, если, конечно, вы не наткнулись на денежную реку. Интересно, зачем вам такой пукха.

Я улыбнулся в ответ.

– Всегда дарю своим посетителям небольшие загадки. Решите сами. Кстати, можете прихватить ее с собой – чтобы убедиться, что это не маскировка контрабанды. Это ведь возможно, знаете ли. Я торговец драгоценными камнями… а что может быть лучше для вывоза контрабандных камней, чем запрятать их в такую игрушку?

Не знаю, счел ли он мое объяснение таким же неправдоподобным, каким оно казалось мне. Но положил игрушку на ближайший стул и, направляясь к выходу, бросил через плечо:

– Наберите 1-0, Джерн, когда перестанете биться головой о каменную стену. Мы дадим вам человека, который не продаст вас Гильдии.

– Конечно, нет – только Патрулю, – возразил я. – Когда буду готов заглотить вашу наживку, я вам сообщу.

Он не стал прощаться, просто вышел. Я захлопнул за ним дверь и как можно быстрее выпустил Иити. Мой спутник-чужак сидел на задних лапах и с отсутствующим видом гладил мех на брюхе.

– Они считают, что мы в их руках, – попытался я подтолкнуть его к обсуждению, ведь он, конечно, знал все, что было в сознании гостя, если тот не был защищен щитом.