– Никакая цепочка не поможет, если нет у людей осторожности, – говорили другие. – Как же это вы не услышали? Ведь, главное, все дома были!

– И откуда берется это жулье? – возмущался инженер, которого я сразу узнал: он часто печатал статьи в нашей газете. – Ведь это не от нужды. Работы сколько угодно. Мы вот строим гидроэлектростанцию, так можем принять хоть сейчас тысячу человек. И специальность даем, обучаем… – Он повторял это, переходя от одной группы к другой.

Соседи оценивали стоимость похищенного имущества. Пропало все лучшее из того, что оставили Еве и ее брату их покойные родители.

– Ничего, ничего, это не так важно, – говорила Ева и храбро улыбалась. – Это не горе, это только неприятность.

Я принялся разглядывать присутствующих. У окна стоял сутулый юноша лет семнадцати-восемнадцати. Двумя пальцами он неумело прижимал к черным тонким усикам папиросу, то и дело ладонью приглаживая длинные волосы, расчесанные на пробор. На мизинце левой руки он носил красный наперсток. Я показал Андрею на этот наперсток. Андрей недобро усмехнулся:

– Ноготь, значит, отращивает. Красоту находит в том, чтоб у него ноготь на мизинце был длиннее, чем у других людей. Это же стиляга! Посмотри на его ботинки… – Ботинки этого юноши возвышались на подошве толщиной в два пальца и были разукрашены немыслимыми узорами. – Посмотри на эти усики! – пробурчал Андрей.

Усики были как две ниточки с черной катушки.

Ева увидела, что мы разглядываем юношу, шепнула:

– Это мой брат.

Андрей с удивлением переспросил:

– Вот этот?

– Да, это Арсен. Я потом вас познакомлю.

Мы с Андреем переглянулись, помолчали.

– Так, – сказал Андрей. – Хотелось бы в точности узнать, что же все-таки украдено?

Выяснилось, что Арсен, перед тем как вытащить чемоданы в коридор, достал из них, по счастью, два отреза. Эти отрезы были предназначены ему на костюмы. Таким образом, в чемоданах остались главным образом вещи Евы.

– В театр не в чем будет зимой пойти, – сказала Ева с деланно беспечной улыбкой и пожала плечами.

Кто-то из присутствующих посоветовал вызвать сыскную собаку.

Арсен пренебрежительно усмехнулся:

– Стоит ли? Эти собаки ничего не находят. Но за вызов, говорят, надо очень дорого платить. – Он стряхнул пепел и развинченной походкой пошел к столу, чтобы бросить окурок в пепельницу. – Кража – не смерть, – сказал этот юнец с мудрой усмешкой. – Переживем и забудем.

Он явно старался казаться старше своих лет.

– Нет, мы все же попробуем поискать, – мягко проговорил Андрей. – Вот я сейчас приведу собаку…

– Позвольте! – высокомерно возразил юноша. – Я не знаю, кто вы и что вы… Но дайте уж хозяевам самим распоряжаться в своем доме! Я вовсе не хочу, чтобы Ева из своего заработка платила за эту бесполезную собаку. Можно подумать, что она очень много зарабатывает!

– Платить ничего не придется! – отрезал Андрей и потянул меня к выходу.

Мы быстро прошли к трамвайной остановке.

– Что-то по твоим рассказам я себе этого братца совсем иначе представлял, – говорил я, едва поспевая за Андреем. – Во-первых, выглядит старше, чем я думал…

– Ты по внешности не суди. Мальчишки всегда прибавляют себе солидности.

– Ноготь отращивает в наперсточке… Это уж, знаешь, не внешность, а характеристика!

– Мы в такси сядем! – оборвал меня Андрей и жестом подозвал свободную машину, которая проезжала мимо.

Через двадцать минут мы уже ехали обратно. На этот раз с нами был и Карай, удобно расположившийся на мягком сиденье. При всей суровости режима, существовавшего в питомнике, при всех спартанских принципах тамошнего собачьего воспитания этот пес умел ценить комфорт…

Возле розового домика нас поджидал Арсен. Он по-прежнему неумело прижимал к черным усикам папиросу.

– Одну минуту, – сказал он и с опаской поглядел на Карая. – Собака не кусается?

– Не надо трогать – не укусит.

Арсен отодвинулся подальше.

– Только что я узнал от Евы, что вы работаете в собачьем питомнике, – объяснил он. – Но Ева не может принимать от вас такие услуги. Сколько это будет стоить? Может быть, слишком дорого?

– Это ничего не будет стоить.

– Почему? Назовите цену! Я или заплачу, или откажусь.

Андрей засмеялся и направился в дом. Юноша шел сзади, пожимая щуплыми плечами.

– Ты лучше думай о том, как облегчить поиск, – говорил ему Андрей, поглядывая через плечо назад. – В коридоре, наверно, натоптали так, что и след не возьмешь…

– Да, там натоптано, – согласился Арсен. – А что, разве такая собака не умеет искать в людных местах?

– Ну, труднее, меньше шансов на успех, – сказал Андрей. – Ты давно куришь? – вдруг спросил он.

Юноша высокомерно усмехнулся:

– Курю…

– Нет, я потому спрашиваю, что не получается у тебя. Даже и держать папироску как следует не умеешь. И вредно это в твоем возрасте. Сколько тебе лет?

– «Моя милиция меня бережет»! – враждебно сказал Арсен.

– Ты не сердись. Ноготь этот длинный, он тебе для чего нужен? – Андрей насмешливо прищурился. – Может, скажешь – для занятий?

– Да, ноготь, представьте себе, мне нужен для занятий.

– Ботиночки тоже у тебя… – Андрей покрутил головой.

– Да, и ботиночки у меня есть, это вы правильно заметили, товарищ милиционер!

Андрей уловил в его голосе вызывающую интонацию, нахмурился.

Мы вошли в дом. Все притихли, когда появился Карай. Ему торопливо уступали дорогу, а он словно и не замечал людей.

Ева, округлив глаза, показала нам место в коридоре, где стояли украденные чемоданы. Карай уже понял, что предстоит работа. Всегда в таких случаях им овладевала целеустремленная сосредоточенность, он переставал суетиться и даже по сторонам не глядел. Что ему теперь до людей, до вкусных запахов, до незнакомой обстановки! Он только терся рыжеватым боком о ногу хозяина, чтобы обратить на себя внимание: не пора ли начинать работу? Андрей подвел его поближе и приказал взять след.

– Эти собаки не очень-то находят, – произнес вдруг Арсен. Он стоял у окна и усмехался. – И даже они часто ошибаются. Смешно было бы, чтобы она нашла. Она просто кинется на первого попавшегося – вот и вся ее работа.