Это были глупые слова. Сейчас его уличат. Как же он может не знать старика? Надо взять себя в руки.

– Дедушка заболел…

– Какая же болезнь у него?

Ну что он привязался? Что ему надо?

Вовка окончательно смешался. Названия болезней он не знал. Тиф, кажется, бывает, ревматизм… Но он вовремя вспомнил о болезни, которая лишила его матери…

– Воспаление в легких…

А если дед все еще где-нибудь здесь крутится и милиционер его увидит?

Сердце у Вовки прыгало. Он еле овладел собой. Хотелось бросить корзину и убежать.

– Рядом, Дикарь! – приказал милиционер.

Вовка долго смотрел в ту сторону, куда ушли хозяин и собака.

Вечером он передал Антону выручку – около двух рублей – и рассказал об этой встрече.

– Пса запомни. Будешь смотреть, пускают его одного или всегда только с хозяином.

– А для чего вам это нужно?

Они шли по окраинной улице. Антон остановился на углу и купил у старушки двадцать стаканов семечек. Место тут было тихое, и большой стакан шел по восемь копеек. Вовкина корзинка наполнилась. Будет теперь чем торговать завтра.

– Эта собака хорошая, – проникновенно заговорил Вовка, когда пошли дальше. – Она умная. Она совершенно не виновата, если ей дали приказ выследить вашего Геннадия…

Антон насупился…

На другой день, сколько ни приглядывался Вовка, милиционера не было. Пес выбегал два раза. Вовка сразу узнал его – поперечный шрам на морде, настороженные уши и белая отметина на груди. Никто за ним не приглядывал. Правда, пес далеко не отходил, крутился все время около ворот.

Вовка осмелел и шепнул:

– Дикарь…

Уши шевельнулись, но пес отвернулся в другую сторону. Он и виду не подал, что слышит.

Вот иметь бы такую собаку! Никого бы на всем свете она не признавала, не слушала – только тебя одного. Ходил бы с ней гулять – никто к тебе и близко не подступи! Посылал бы ее со своей запиской в магазин за покупками…

Никогда у Вовки не будет такой собаки, как не будет и велосипеда. Нечего об этом думать.

Самое главное сейчас – добыть какой-нибудь документ. Потом – убежать от Антона.

Все эти дни Антон пил. По комнате были раскиданы пустые бутылки. Ночью он опять разговаривал сам с собой, плакал, призывал друга Геннадия и клялся отомстить. Вовка решил было, что его покровитель совсем свихнулся, но Антон неожиданно протрезвел. Только неизвестно было, какой он лучше – пьяный или трезвый.

– Вот я для тебя вид на жительство добыл, – сказал он, когда Вовка вернулся домой.

На столе лежал студенческий билет. Владелец билета был изображен на фотографии – длинноносый, чернявый, взрослый парень. Совсем Вовка на него не похож.

– В трамвае сегодня взял…

Вовка уже достаточно понимал язык Антона. «Взял» – это значит «украл».

– Себе хрустов добыл немного, тебе – ценную бумагу.

– Тут написано: «Погос Довлатян».

– Теперь ты и будешь Погос. – Антон ткнул пальцем в фотографию. – Вывеску другую наклеим, остальное сойдет.

– А как теперь этот студент будет без документа? – грустно спросил Вовка.

Антон оскалился:

– Ты о себе думай! Понял?

С утра Вовка в третий раз отправился с корзиной к питомнику.

Семечки покупали больше всего ребята, идущие из зоопарка.

Эти двое, наоборот, шли в зоопарк. Они несли модель моторной лодки. Вовка понял: они хотят испытать модель на птичьем озере, но боятся, что им не разрешат.

Он с завистью глядел на большую модель, выкрашенную в красно-синий цвет.

– Вы сами ее сделали?

– Ну, это же совсем просто! – сказал старший, у которого были две красные полоски на рукаве. – Побывал бы ты у нас во Дворце пионеров, вот там работа, это да! Ты в какой школе учишься?

– В двадцать третьей, – сказал Вовка.

– Что это за двадцать третья, я не знаю. Где она помещается?

– Тут, за углом.

– Тут нет никакой школы.

– Плохо смотришь, – зло сказал Вовка. – Раскрой глаза пошире!

– У тебя какие отметки?

Вовка пожал плечами:

– Отличник, конечно.

– Тогда ты имеешь право посещать наш кружок. Возьми в школе справку и приходи.

Вовка злился все больше и больше.

– У меня для ваших забав времени нет!

– Слушай, а почему ты вообще семечками торгуешь?

– А чем мне торговать?

– Ничем, конечно. Пионер вообще не должен торговать или быть спекулянтом. Кто тебя посылает на улицу? Твои родители не могут тебя содержать?

– У меня нет родителей. Я сам себя содержу.

Ребята долго топтались у корзинки. Перешептывались, советовались друг с другом. Им хотелось сказать Вовке что-нибудь доброе, но они не знали, как это делается…

Подняли красно-синюю лодку на плечи и понесли.

– Модель свою не утопите! – дрожащим голосом крикнул Вовка им вслед.

Нет, такой прекрасной жизни, как у этих ребят, у него, конечно, никогда не будет. Об этом и не мечтай, Погос Довлатян! Ты будешь скрываться, жить под чужим именем. И не сделаешь в своей жизни ни одной модели, даже и такой, которая в первую же секунду уйдет на дно…

Он сидел, склонив голову над корзиной, а когда поднялся, то увидел, что перед ним стоит пес с белой отметиной на груди.

– Дикарь…

Пес глядел зорко, внимательно.

– Дикарь, Дикарь…

С вечера Вовка припас кусок колбасы. Вытащил его из кармана и бросил на землю, к передним лапам собаки.

Пес отступил, угрожающе, злобно зарычал. Вовка замер.

Если бы он побежал или просто отступил, ему пришлось бы плохо. Служебно-розыскная собака приучена враждебно относиться к постороннему, соблазняющему ее кормом. Но, видимо, Дикарь почувствовал: перед ним не взрослый человек – подросток. А может, просто понял: злого умысла у мальчика нет. Пес отвернулся.

Вовка глядел на него с восхищением. Грозный, неподкупный, боевой пес! Вот иметь бы такого…

Одно ясно: нельзя допустить, чтобы Антон причинил зло этой замечательной собаке…

Вечером Вовка осторожно завел разговор о Дикаре. Зовешь его, зовешь – он не подходит, кинешь колбасу – рычит. Того и гляди, загрызет. Подчиняется только своему хозяину. Лучше его не трогать…

– Ладно! – Антон выругался. – Завтра все будет покончено.

– А что вы с ним сделаете?

Бандит с сомнением посмотрел на мальчика.

– Что сделаю? – Он не торопился с ответом. – Да просто возьмем его к себе, пусть в сарае живет. У милиции будет своя собака, а у нас своя. Переучим его немного. Ты и будешь с ним заниматься. Желаешь?

Как не желать! Это будет замечательно! У Вовки – своя собака!

Весь вечер он повторял: «Завтра, завтра!» И приставал к Антону:

– Возьмем его и уедем в другие города… Вы будете лечиться, а я стану работать… Потом вы поправитесь и тоже начнете работать, ладно?

Он почти поверил, что все теперь будет хорошо. А утром Антон сказал ему:

– Что бы там ни случилось, тебя не касается. Что бы ни увидел, продавай спокойно семечки. Я вскорости окажусь на месте – в кустах спрячусь. Мне на виду быть невозможно – меня там знают. Как пес покажется – ты мне рукой махни.

…Торговал Вовка в этот день плохо. То и дело он вскакивал, осматривался, бегал вокруг корзинки. Если бы тот милиционер, хозяин Дикаря, подошел покупать семечки, он сразу заподозрил бы неладное. Но Дикарь опять вышел из ворот один Вовка тут же стал махать руками. Сначала он махнул левой, потом правой, наконец – обеими. В кустах никто не шевельнулся.

Пес с удивлением взглянул на мечущегося мальчишку, но не стал с ним связываться, ушел.

«Скоро будешь мой!» – сказал Вовка ему вслед.

В конце дня мимо Вовки проехал автофургон с решеткой и дверцами – в таких перевозят выловленных на улице бродячих собак. Спустя минуту вдали показался Антон, посмотрел по сторонам, приложил палец к губам и полез в кусты.

И, словно он ждал именно этой минуты, из ворот выбежал Дикарь.

Как и было условлено, Вовка махнул рукой.

Тут же вылез Антон – тоже сделал знак кому-то – и стал приближаться, ничуть не таясь. Видно, он опасался, что пес убежит раньше времени, и тихонько подзывал его, чмокая губами.