Убийца нанес еще два удара колом.

— А почему вы так уверены, что это был кол? — спросил Димов.

— В ранах остались кусочки коры, — ответил врач. — Потом убийца схватил свою жертву под мышки и потащил в кювет.

— А это вы откуда знаете? — едва заметно улыбнулся капитан.

— И на земле, и на каблуках убитого есть следы, которые говорят о том, что его тащили, — холодно сказал врач. — Извините, что я вмешиваюсь в ваши дела, но это так.

— Да, действительно это так, — спокойно кивнул Димов.

— Но есть вещи, которые ставят меня в тупик, — продолжал врач. — Убийца нанес еще девять ударов ножом в живот. Скорее даже не ножом, а узким длинным кинжалом.

Разумеется, бывает, что убийца пырнет раз-другой для верности. Но девять раз! Он его просто изрешетил. И обычно в этих случаях метят в голову или в сердце — в зависимости от оружия, но очень редко в живот. И вот что еще странно: он старательно заткнул все раны землей и травой. Зачем?.. Мне кажется, невозможно найти разумное объяснение. На это должно было уйти много времени, он рисковал, что его застанут на месте преступления.

Врач замолчал. Молчал и капитан, погруженный в свои мысли.

— Вас интересуют мои более общие заключения?

— Да, пожалуйста, — вздрогнул Димов.

— По-моему, это не обычное убийство, — сказал врач. — В том смысле, что оно совершено не ради ограбления. Мне кажется, убийца — садист. И это садистское чувство вспыхнуло в нем, когда он увидел на дороге беззащитного путника. Я не верю, что человек, замысливший убийство, пойдет за своей жертвой с таким примитивным оружием, как деревянный кол.

— А может быть, он не садист, — предположил Димов. — Может, он был просто пьян. Ведь разница не бог весть какая.

Врач задумался.

— Да, возможно, хотя…

— Представьте, что они были вместе в пивной, там поссорились. Евтим Дыбев вышел, а тот за ним… Алкоголь может помрачить рассудок.

— Может, но мне что-то не верится, — убежденно сказал врач. — Убийство совершил человек в трезвом состоянии. Все удары, включая и удары кинжалом, нанесены очень расчетливо и точно. Убийца был совершенно спокоен. Это заставляет меня думать, что он не новичок в этой области.

— Да, наверное, но, по-моему, убийца из местных…

— Почему вы так думаете?

— Для этого есть много причин…

Врач встал, рассеянно отряхнул брюки. Его крупное мясистое лицо казалось слишком добродушным для человека такой трудной профессии.

— Сегодня вечером я вам пришлю протокол, — сказал он и спокойно взглянул на часы.

— Если ваши гости уйдут, разумеется, — сказал с сомнением Димов. — Кстати, сколько вам лет?

— Сорок два.

— Браво! — искренне воскликнул Димов. — Я думал, что вы гораздо моложе…

— Мы каждый день имеем дело со смертью, наверное, приобретаем какие-то черты бессмертия, — улыбнулся врач.

И он тяжелой походкой направился к машине, все еще отряхивая брюки. Потом остановился и обернулся.

— Может, вас интересует что-либо еще? Я имею в виду вскрытие.

— Да как вам сказать? Ну, например, что у этого несчастного в желудке?

— Тьфу, — тряхнул головой врач и неловко полез в машину.

Димов помахал ему рукой, потом повернулся к своему помощнику.

Длинная фигура Паргова смешно возвышалась над картофельной ботвой у дороги. Лицо у него было возбужденное.

— Товарищ капитан, следы! — крикнул он. — Следы убийцы…

Димов быстро подошел. Действительно, около одного картофельного куста был виден ясный отпечаток ботинка.

— А ты уверен, что это не твой? — с сомнением спросил Димов.

— Ну что вы, — обиженно сказал Паргов. — И потом, я же ношу сорок пятый…

Димов с уважением посмотрел на его ногу внушительных размеров.

— А это?

— Нормальная нога, сорок второй, — ответил Паргов. — Обычный ботинок с кожаной подметкой…

— Для деревни обычный? — спросил Димов.

— Да, ты тут, видно, прав, — сказал Паргов. — Наши чаще всего носят резиновые царвули…

— Значит, убийца представляется тебе чуть ли не аристократом, потому что носит ботинки на коже, — пробормотал Димов. — Как думаешь, что он искал на поле?

— Рвал траву, чтобы прикрыть труп… Вот тут оборвал. Я не специалист в деревенских делах, но мне кажется, это было вчера вечером…

— Да, хорошо. И это все?

— Все, — с сожалением сказал Паргов. — Больше ничего: ни окурка, ни пуговицы. Мы нашли только спичку и сорочье перо. Но спичка давнишняя.

— Ладно, а теперь давай посидим, — предложил Димов.

Они присели в кювете спиной к солнцу. Уже изрядно припекало. Картофельное поле тяжело пахло землей и вялой листвой. Неподалеку взмахивал крыльями ястреб, почти неподвижно висевший в раскаленном воздухе. Наверное, какой-то мышонок или суслик шмыгнул в свою норку, потому что вскоре воздушный разбойник разочарованно улетел. Димов досмотрел до конца этот маленький спектакль, потом тихо заговорил:

— В конце концов отсутствуют два предмета — фуражка и кол. Скажем, Евтим был без фуражки. Но где же кол? Я не верю, что убийца унес его к себе домой на память.

Вообще никто не разгуливает с уликой в руках. Не верится и в то, что он оставил его где-нибудь посреди дороги. Мне кажется, кол где-то недалеко припрятан. Надо его найти…

— У реки, — сказал Паргов.

— Почему у реки?

— Но ведь ты же сказал, что он не мог уйти по шоссе…

Он прятался, чтобы его не увидели, по ту сторону шоссе, как видишь, место голое до самых холмов.

— Когда темно, какое это имеет значение? Голо, но ведь и пустынно, людей не встретишь.

— Ночи сейчас довольно светлые.

— Хорошо, у реки, но где — назад к Косеру или в сторону Войникова?

— Прямо, — сказал Паргов. — Как видишь, там поля подсолнечника и кукурузы. Да и у реки растут тополя и орешник, перейдешь на другой берег — никто не увидит…

— А тропинка у реки есть?

— По обоим берегам.

— Но он ведь не сумасшедший, чтобы ходить по тропинкам, — пробормотал Димов. — Ладно, давай проверим твою гипотезу. Как зовут оперативника?

— Стефан.

— Хорошо, позови его, и пойдем.

Цепочкой, в двадцати метрах друг от друга, они направились к реке. В городской обуви по полю идти не очень удобно, но делать было нечего. После картофельного поля они попали на невспаханное жнивье. То тут, то там какая-нибудь птица вылетала из-под их ног, пробегал суслик, проскальзывала ящерица. Спокойная и мирная земля жила своей обычной жизнью, не интересуясь смертью. Они прошли жнивье и приблизились к кукурузному полю. Когда они двинулись вдоль его края, то не успели пройти и нескольких шагов, как Паргов остановился.

— Я что-то нашел, — сказал он неуверенно.

— Что? — спросил Димов.

— Помидор.

— Помидор? Какой помидор?

— Ну, просто помидор.

Паргов вертел его в руках с таким интересом, будто нашел золотой самородок.

— Может, у реки их плантации? — предположил Стефан.

— Нет, они за околицей села. А тут только поля конопли.

— Дай-ка посмотреть на твой помидор, — сказал Димов. Это был самый обыкновенный помидор — небольшой, круглый и розовый, еще не совсем созревший.

— Это рыночный помидор, — уверенно заявил Паргов. — Наши местные помидоры неровные и яркие, как малина. Димов взял помидор в руку.

— Неужели убийца унес сумку с помидорами? — удивленно спросил Димов.

— У наших удивительная логика, — сказал Паргов. — От них можно всего ожидать.

Если даже он тащил на спине швейную машину, я и то не удивлюсь.

— Да будет тебе! — прервал его Димов. — А почему выпал этот единственный помидор? Предположим, что он положил сумку на землю и помидор выкатился. Но почему он остановился? Может, чтобы бросить кол — конопля тут довольно густая.

— Правильно, — обрадовался Паргов. Они снова разбрелись в разные стороны. Не прошли и десяти шагов, как Паргов крикнул:

— Вот фуражка!

— Не трогай ее! — крикнул Димов. — Не трогай за козырек…

Все трое с интересом рассматривали изношенную железнодорожную фуражку. Было ясно, что ее чаще носили в кармане, чем на голове, потому что она была очень измятая, а козырек сломан пополам.