— Мать твою, скорее смахивает, что он его просто расстрелял. Но что он пустил в ход? Никто нам так толком ничего и не сообщил о его оружии, разве что оно было очень маленьким.

— И в обойме было как минимум четыре пули.

— Могу сказать, что явно не 22-й калибр. И судя по ранам того психа, не 32-й. Парень подобрал гильзы, чтобы они нам не достались.

— Вся эта история очень странная — включая и способ, как он уложил этого типа. То есть почему бы ему просто не всадить пулю в голову и покончить с ним?

— Потому что, если промажешь с первым выстрелом в голову — а поскольку мы говорим о маленьком и коротком стволе, имелась большая возможность промаха, — с тобой покончено, ибо у этого дохлого Колина Фергюсона имелась пара пушек и он тебя тут же уложил бы. Так что, если ты соображаешь, то сделаешь именно то, что и сделал наш парень: стреляешь в руку и…

— Мне кажется, что процент поражения невысок. Я бы предпочел центр массы.

— Прекрасно — если только на нем нет бронежилета. А свидетели говорят, что психа развернуло боком, когда он словил первую пулю. Все же плечо крупнее головы, и даже если ты промахнешься и попадешь в корпус, в жилете он или нет, у тебя будет хороший шанс на выигрыш. Так что наш парень взял на прицел руку и выстрелил. Значит, один пистолет выведен из игры, а сам он оказался еще на несколько шагов ближе. И теперь ему было проще обездвижить и вторую руку.

— Смахивает, что он прошел хорошую подготовку.

— Ясно как день. А собранные гильзы говорят о нем как о профессионале. Но кто его готовил? С обеими бездействующими руками стрелять тот псих больше не мог. И его можно было оставить в таком состоянии. Но он прикончил его.

— И весьма толково.

— Может, он не хотел два года слушать по судам разговоры о «желтой ярости».

— Как я и сказал — гребаный расстрел.

— Ты сожалеешь по этом поводу, Маккейн?

— Может быть. Может быть, мне не нравится, что палачи ходят на свободе.

— Скорее всего, именно поэтому он и исчез. Он…

Черный полицейский в штатском увидел, как Сэнди выглядывает из-за плеча его массивного коллеги, и ткнул в него пальцем.

— Вы в запретной зоне.

— Пресса! — заставил себя выкрикнуть Сэнди, демонстрируя свое удостоверение.

Внезапно он обнаружил себя объектом потока яростных выражений.

— Какого черта?..

— Я очевидец, — быстро добавил он.

Это несколько смягчило их — но лишь пока массивный детектив, тот, кого звали Маккейн, с багровым лицом и коротко стриженным седым бобриком, чуть смахивающий на Брайана Деннехи, не подошел поближе и не всмотрелся в его пресс-карту. От него несло только что выкуренной сигарой.

— «Лайт»? Господи, он из этого долбаного «Лайт»! Инопланетяне и вырванные глаза! Вот вы на чем навариваете себе очки, чтоб вас!

— Это было раньше. Теперь мы совсем другие.

Это было правдой. Новый владелец заставил «Лайт» отказаться от формата грязного желтого листка, из-за которого он несколько десятилетий пользовался дурной славой, — в каждом выпуске на третьей полосе красовались снимки, на которые было невозможно смотреть, а на пятой — рассказ об инопланетянине; дальше шли полосы с подробным повествованием о самых разных скандалах, причем особое внимание уделялось слабостям и недостаткам знаменитостей.

— Неужто? А я и не знал.

— Конечно, — приободрившись, заверил Сэнди. — Все сплошь читают «Лайт». Порой его номера просто исчезают со стендов.

— Наверно, ваши инопланетяне таскают, — сказал Маккейн. — Скажи мне вот что. У вас, журналистов, есть профессиональное умение наблюдать. Удалось ли зафиксировать и запомнить лицо второго стрелявшего?

Сэнди уже заранее прикинул, как он будет вести эту игру. Он помотал головой:

— Нет. Но вот другой успел это сделать. Внезапно он оказался в центре внимания — все четыре копа разом ухнули, как хор филинов. Сэнди показал на киллера:

— Вот он.

— До чего ты хитрожопый, — покачал головой Маккейн. — Только тебя нам не хватало. — Он разочарованно отмахнулся от Сэнди. — Вали на ту сторону. К другим бесполезным свидетелям.

Сэнди заставил себя не сдвинуться с места. Он не мог себе этого позволить. Но что он может сказать? Но тут он припомнил слова своего психоаналитика, сказавшего, что любые отношения — это суть переговоры. Переговоры… но о чем ему упомянуть?

Оружие. Они говорили об оружии, прикидывая, что оно собой представляло, а Сэнди отчетливо видел его.

— О'кей, — пожал плечами Сэнди, поворачиваясь и собираясь уходить. — Я пришел потому, что отлично разглядел его пистолет. Но если вас это не интересует…

— Постой-ка, — сказал Маккейн. — Тебе бы лучше не играть в эти игры, газетный мальчик, иначе тебе надерут задницу.

Сэнди снова стал объектом их внимания. Теперь он должен безошибочно вести себя. Торговаться. Дать им то, в чем они нуждаются, что-то реальное, а в обмен выторговать право оставаться на месте действия. Но он чувствовал, что прямое предложение «я — вам, вы — мне» выйдет ему боком. Проклятье, жаль, что у него нет опыта в таких делах.

Ладно. Остается махнуть рукой и надеяться на благодарность собеседников.

— Он вытащил его из кобуры на щиколотке. Детективы переглянулись. Чернокожий кивнул:

— Продолжай. Ты знаешь разницу между револьвером и автоматическим оружием?

— Похоже, что оно у него и было. Я видел, как он передернул затвор прежде, чем двинуться к киллеру, но…

— Но — что?

— Может, оно не срабатывало, как полагается, потому что он перед каждым выстрелом отводил затвор.

— Будь я проклят! — воскликнул единственный полицейский в форме. — Скорее всего, «земмерлинг».

— Что? — переспросил Маккейн.

— «Земмерлинг ЛМ-4». Считается самым маленьким в мире 45-м калибром. Как-то видел его на оружейной выставке. Будь у меня наличность, мог бы купить его. Похож на полуавтоматическое оружие, но на самом деле его надо перезаряжать.

— Насколько он был мал? — захотел узнать Маккейн. Он смотрел на Сэнди.

Тот попытался вспомнить.

— Все произошло так быстро… но я думаю… — он раздвинул пальцы и приложил ладонь к бедру, — я думаю, что он уместился бы у меня на ладони.

Маккейн повернулся к коллеге в форме:

— Примерно такой? Тот кивнул:

— Пожалуй что да.

— Мне он кажется игрушкой, — сказал черный детектив.

— Нет, если тебе нужна в небольшом объеме максимальная убойная сила.

— Иди сюда, — сказал Сэнди Маккейн, подзывая его за собой.

Сэнди пристроился у него за спиной. Да. Именно на это он и надеялся.

Но когда они подошли к трупу киллера, эта уверенность покинула его. Оказавшись вплотную к нему, Сэнди увидел, что раны в плечах куда хуже, чем ему казалось. А его лицо… вместо правой глазницы была кровавая дыра, а оставшийся глаз наполовину вылез из орбиты… лицо было опухшим… голова казалась вдвое больше обыкновенного размера.

Если тебе что-то надо, будь осторожен, подумал Сэнди, отводя взгляд, потому что едкая кислота из желудка подкатила к горлу.

Сглотнув, он снова посмотрел на труп. Какой снимок можно сделать! Он нащупал в кармане миниатюрный «олимпус», который всегда таскал с собой. Рискнуть?

— Эй, Кастнер, — обратился Маккейн к эксперту, склонившемуся над трупом. — Тебе лучше знать, какой калибр, — и больше я не буду к тебе приставать.

— Тут и прикидывать нечего. Если эти ранения причинены не 45-м калибром, значит, я занимаюсь не своим делом.

Маккейн кивнул:

— О'кей. Значит, наш второй стрелок разгуливал, предположительно, с «земмерлингом» на щиколотке.

— Правительство эту модель не выпускает, — хмыкнул черный детектив. — И еще. Если в психа попала пуля сорок пятого калибра, почему его мозги не разлетелись по всему вагону?

— Потому что второй стрелок пользовался разрывными пулями, — сказал криминалист Кастнер.

— Ух ты! — удивился полицейский в форме.

— Разрывными? — спросил Сэнди. — Что это значит?

— Пуля, которая, попав в цель, разлетается на осколки.