Легко было увидеть то, что обнаружил Филх. И Картр почувствовал возбуждение. Растительность была зеленой. Но какая зелень! Ни желтого оттенка, ни голубоватого, каким отличалась растительность на его родной Илен. Такой яркой зелени он никогда раньше не видел. Она уходила вдаль узкой лентой, как будто следовала за водой. Картр достал бинокль. Трудно было настраивать его одной рукой, но наконец Картру это удалось.

За опаленной скалой возникли деревья и кусты. Казалось, можно коснуться листьев, трепетавших на слабом ветерке. И за листвой Картр уловил серебряный блеск. Он был прав: это проточная вода.

Он медленно поворачивался с биноклем у глаз. Зинга держал его за ноги. Через несколько миль узкая лента расширялась. Должно быть, они находятся на самом краю пустыни. И река может привести их на север, к жизни. Рядом шевельнулся Филх, и Картр, уловив его мысль, направил бинокль в небо. Мелькнули широкие крылья. Картр увидел мощный клюв охотника и сильные когти, когда большая птица гордо проплыла над ними.

— Мне нравится этот мир, — нарушила молчание свистящая речь Зинги. — Я думаю, нам здесь будет хорошо. Здесь есть мои родичи, хоть и отдаленные, а в небе твои, Филх. Ты не жалеешь иногда, что твои предки потеряли крылья на дороге к мудрости?

Филх пожал плечами. «А как насчет хвоста и когтей, оставленных твоим народом, мой храбрый Зинга? А раса Картра ходила в шерсти, а, может, и с хвостами. Нельзя иметь все сразу». Но он продолжал следить за птицей, пока она не скрылась из виду.

— Попробуем вывести один из вездеходов. Горючего должно хватить до этой полосы растительности на севере. Где есть трава, должна быть и пища…

Картр услышал негромкое фырканье Зинги.

— Неужели любитель бемми и животных превратился в охотника?

Может ли он убить, убить для еды? Но на корабле почти нет припасов. Рано или поздно придется жить плодами планеты. А мясо необходимо для жизни. Сержант заставил себя думать об этом как о решенном. Но все же он не был уверен, что сумеет поднять бластер и выстрелить, чтобы иметь мясо!

Незачем думать об этом раньше времени. Картр убрал бинокль.

— Назад с докладом? — Филх уже начал спускаться с вершины.

— Назад с докладом, — согласился Картр.

— …Ручей с растительностью, признаки более плодородной местности к северу. Прошу разрешения вывести вездеход и произвести разведку в этом направлении.

Было трудно обращаться к сплошной массе бинтов. Картр, вытянувшись, ожидал ответа командора.

— А корабль?

Если бы этикет позволял, сержант Картр пожал бы плечами. Вместо этого он осторожно ответил:

— Я не техник, сэр. Похоже, корабль полностью выведен из строя.

Вот и сказано — достаточно прямо. Снова Картр пожалел, что не видит выражения лица под слоем пластокожи. Тишина в кают-компании нарушалась только свистящим тяжелым дыханием Мириона. Пилот все еще не приходил в сознание. Рука Картра нестерпимо болела, и после чистого воздуха снаружи корабельная атмосфера казалась невыносимой.

— Разрешаю. Возвращение через десять часов… — Ответ звучал механически, как будто Вибор был говорящей машиной, воспроизводящей давно записанные фразы. Такой приказ следовало дать при посадке на планету, и он отдал его, как делал уже много раз.

Картр отсалютовал и, огибая Мириона, направился к выходу. Он надеялся, что вездеход уже готов. Иначе придется идти пешком.

Снаружи ждал Зинга с рюкзаком за плечами. В руках он держал рюкзак Картра.

— Мы вывели вездеход. Заправили горючим из корабельных запасов…

Вообще-то они не имели права так поступать. Но теперь было бы глупо не пользоваться запасами: все равно «Звездное пламя» больше не взлетит. Картр выбрался из люка и направился к месту стоянки вездехода. Филх уже сидел за управлением, нетерпеливо проверяя приборы.

— Он полетит?

Голова Филха с прижатым хохолком повернулась, и его большие красноватые глаза встретились с глазами сержанта. В его ответе явно читалась насмешливость, с которой тристиане относятся к жизни.

— Надеюсь. Конечно, есть некоторая вероятность, что через несколько секунд после взлета мы превратимся в облачко пыли. Пристегнитесь, дорогие друзья, пристегнитесь!

Картр сел рядом с Зингой, поджав длинные ноги, и закатанин закрепил ремни на них обоих. Когти Филха коснулись кнопки. Медленно и осторожно вездеход начал отходить от «Звездного пламени». Когда они достаточно удалились от корабля, Филх рывком поднял вездеход, как обычно пренебрегая необходимостью приспособиться к изменению скорости. Картр с трудом глотнул.

— К реке и вдоль нее на высоте двадцать футов…

Филх не нуждался в таком приказе. Подобные операции они не раз проводил и раньше. Картр сдвинулся на один—два дюйма вправо, к иллюминатору. Зинга сделал то же самое, но в противоположную сторону.

Прошло несколько секунд, и они уже летели над водой, всматриваясь в спутанную массу яркой зелени на берегах. Картр автоматически отмечал и оценивал все, что видел. На этот раз подробные записи делать было не нужно: Филх включил сканер, так что позже можно будет рассмотреть снимки. Движение вездехода вызвало ветер, который охлаждал их разгоряченные тела. Ноздри Картра улавливали запахи, знакомые и новые. Жизнь внизу не достигла уровня разума: рептилии, птицы, насекомые. Не очень много. Но все же удача дважды сопутствовала им: во-первых, планета оказалась типа Арт, во-вторых, они сели близко от края пустыни.

Зинга задумчиво почесал чешуйчатую щеку. Он любил жару, и его жабо совсем распахнулось. Картр знал, что закатанин предпочел бы пересечь обжигающий песок пешком. Зинга излучал веселую заинтересованность, как будто, с некоторым негодованием подумал сержант, офицер из Контроля или базы сектора на тщательно организованной и совершенно безопасной экскурсии. Но Зинга всегда наслаждался жизнью, у его расы долгожителей есть для этого достаточно времени.

Вездеход летел плавно, негромко жужжа; не зря проводили последний профилактический ремонт. Правда, его делали без запчастей и опираясь на информационные ленты десятилетней давности. Поставили последние конденсаторы. Теперь запчастей практически не осталось…

— Зинга, — неожиданно обратился Картр к товарищу, — ты когда-нибудь бывал в настоящем ремонтно-восстановительном порту Контроля?

— Нет, — жизнерадостно ответил Зинга. — Иногда мне кажется, что это лишь выдумка для развлечения новобранцев. С тех пор как я поступил на службу, мы всегда сами делали ремонт, пользуясь тем, что сумеем раздобыть или украсть. Однажды был настоящий капитальный ремонт, он занял целых три месяца. Нам повезло: мы нашли два разбитых корабля и разобрали их на запчасти. Какое богатство! Это было на Карбоне, четыре, нет, пять космических лет назад. Тогда в экипаже еще был главный инженер, и он руководил работой. Филх, как его звали?

— Ратан. Робот с Денеба-II. Мы его потеряли на следующий год в кислотном озере мира голубой звезды. Прекрасно знал машины. Он ведь и сам был машиной.

— Что случилось с Центральным Контролем, с нами? — медленно спросил Картр. — Почему у нас нет нужного оборудования, припасов, новых людей?

— Крушение, — резко ответил Филх. — Может быть, Центральный Контроль слишком велик, контролирует слишком много миров, власть его простирается слишком далеко. Или, может быть, он слишком состарился. Вспомните секторные войны, борьбу за власть между вождями секторов. Разве Центральный Контроль не положил бы этому конец… если бы мог?

— Но Патруль…

Филх рассмеялся.

— О да, Патруль! Мы выжившие упрямцы, ненормальные. Мы считаем, что мы, Звездный Патруль, космонавты и рейнджеры, по-прежнему поддерживаем мир и галактическую законность. Мы летаем тут и там на кораблях, разваливающихся на куски, потому что уже нет специалистов, которые могли бы отремонтировать их. Мы сражаемся с пиратами, обыскиваем забытые небеса… Ради чего? Мы повинуемся приказам, подписанными двумя буквами — ЦК. Мы быстро превращаемся в анахронизм, мы живые, но в то же время мертвые древности. И один за другим исчезаем в пространстве. Нас давно следует поместить в музей, как объект, не имеющий практической ценности…