Все дальше и глубже. Голоса Предков постепенно менялись, произносимые ими слова становились почти недоступными пониманию. Причина этого была очевидна: Грижни Трж приближался к моменту рокового союза — сколько поколений сменилось с тех пор, когда смешение человеческой крови и крови вардрулов породило клан Грижни. Чем ближе он находился к моменту единственного в своем роде союза между двумя народами, тем громче в сердцах его Предков звучала человеческая сущность. Голоса были неблагозвучными, порывы неистовыми и непостижимыми для истинного вардрула. Хотя…

Для самого патриарха неистовость человеческих страстей таила в себе привычную притягательность и вместе с тем постоянный источник неудовлетворенности. Ощущая пробуждение собственных бунтарских наклонностей, он одновременно жаждал и страшился близости с этими своими Предками. Именно этот страх каждый раз заставлял его в последний момент идти на попятный, избегая общения с самыми человеческими из его пращуров… но не теперь. На этот раз течение было слишком уж сильным. Что-то изменилось; в действие были приведены неведомые враждебные силы, увлекая Грижни Тржа в пучину времен помимо его воли, затягивая в такие дали и глубины, в которые он раньше не отваживался спускаться, в черный водоворот человеческих страстей.

И вот они были с ним — далекие, мятежные Грижни. С ним и в нем, наполняя каждую клеточку его тела страстью и неистовством. Ему передалась их слепая ярость, и, несмотря на внезапно нахлынувшее отвращение, он не мог не признать, что все это жило в нем.

Но предел Знанию еще не наступил. Назад, все глубже и дальше. Патриарх уже не сопротивлялся, полностью отдавшись неукротимой силе. Дальше и глубже, за грань понимания, в те времена, когда сородичи были уже вовсе чужими. И там патриарх впервые узнал Фал-Грижни Террза, сына человеческого, мудреца-самоучку, магия которого позволила ему принять облик вардрулов, что и привело к зарождению клана Грижни. Однако никакие заклинания не смогли бы изменить его ум и сердце. Голос Фал-Грижни Террза остался прежним — сильным, настойчивым голосом человека, так и не познавшего душевного покоя. В нем звучала горечь, обида, враждебность, жажда мщения, продиктованные ненавистью к людям. Патриарх разделял негодование своего Предка. В его висках также пульсировали необузданные желания. Но уголком своего сознания он силился понять, почему Предки — неиссякаемый источник утешения и согласия с самим собой — разжигают в нем пожар страстей? В том, что Предки настойчиво будили в нем то, что он доселе пытался подавить, было что-то отвратительное и вместе с тем запретно-сладкое.

Ненависть Фал-Грижни Террза была рьяной, вседовлеющей и целеустремленной. Но предмет ее открылся патриарху уже после того, как он оторвался от Террза.

Назад, все дальше и глубже, в дали, о существовании которых он и не подозревал, намного дальше, чем ему того хотелось. Но неодолимая сила все влекла и влекла его в кроваво-теплую мглу, сквозь древние умы, бьющие по его сознанию ураганными порывами давно забытых страстей, сквозь нечто, показавшееся ему стеной незримого огня. Именно как стену воспринял патриарх прохождение через, а может сквозь, барьер, отделявший одну сферу; от другой. А затем, оставив позади пламя, он оказался в невообразимом царстве чистой, ничем не разбавленной человеческой сущности, представшей перед ним в виде череды безумно искаженных подобий самого себя. Патриарха захватила буря противоречивых чувств — тревога, смятение, волнение… Природная дисгармония его души откликнулась на нестройные голоса Предков. То, что было в нем от вардрула, продолжало сопротивляться, но и это слабое сопротивление прекратилось, когда его увлекло к самым истокам ненависти и разногласий.

Все дальше и глубже, к началу начал жестокости и силы, от вардрула Фал-Грижни Террза к тому, кем он был в своей первой жизни, — легендарному мудрецу-патриарху земного рода.

И там, по его безграничной и немилосердной воле, царила Тьма. Тьма, в которой не было места миру и согласию, отрешенности и гармонии. Сознания Грижни-человека и Грижни-вардрула соприкоснулись, и патриарх оказался целиком во власти человеческих переживаний. Всем существом своим он познал самого грозного из своих Предков.

Завоевание. Месть. Кровь.

В патриархе Грижни неистовствовали желания его Предков.

Отвоевание земель, которых некогда лишились вардрулы. Отмщение за убиенных пращуров.

Разрушение. Смерть. Война. Время пришло.

Месть. И Тьма. И Тьма.

Незамедлительно.

Настолько мощным потрясением стала для патриарха эта буря страстей, что он нашел в себе силы вырваться из сферы Знания. Внезапность разрыва была сродни ампутации, и на какое-то время его потрясенный мозг отключился. Лишь перед самым багрянцем к нему пришло осознание того, где он находится. Патриарх Грижни Трж в полном одиночестве стоял на берегу погребальной заводи. Валики глазных мышц судорожно сокращались, бешено пульсировал хиир. Сияние плоти наполнило его безотчетным удивлением. Наконец, измученный духовно и физически, он вышел из комнаты.

В коридоре за дверью его ждали младшая матриарх Фтриллжнр с Дфжнрл Галлром и младший патриарх Ржнрллщ. Соблюдая обычай, они не посмели нарушить горестного уединения патриарха. Однако состояние их хииров свидетельствовало о том, что они принесли радостную весть.

Фтриллжнр поведала о только что обнаруженном феноменальном явлении. Как раз над Кфрллщевой котловиной, в точке, коей обозначен самый центр острова Далион, в воздухе сгустилась непроницаемая чернота. Что-то или кто-то заслонил солнце, и темноту эту не в силах был рассеять даже багрянец нестерпимого для глаз дневного света. Сама же Тьма, по всеобщим заверениям, была весьма и весьма благодатной — теплой, ароматной, бодрящей. Сородичи, отважившиеся выйти на поверхность, вернулись яркими и воодушевленными. Причины и природа этого атмосферного явления были необъяснимы, но вот что радует: темнота распространяется и мало-помалу окутывает Поверхность.

Патриарх внимательно выслушал сообщение, а после заметил немногословно и просто:

— Нужно убедиться самому. — Пальцы вардрулов пришли в движение, и что-то неподконтрольное заставило его добавить: — Быть может, наш час, наконец, настал.

Они взирали на него огромными белесыми глазами, и хиир патриарха выразил общее согласие. Значение его слов дошло до каждого, недаром в душе каждого жили пророчества Предков.

Выход вардрулов в готовый принять их мир. Освоение давно утраченной Поверхности. Как много было им предсказано, и кто бы усомнился в мудрости древних?

Помимо прочего, согласно преданию, у народа вардрулов должен был появиться великий вождь. А кто еще достоин этой роли, как не Грижни Трж, далекий и неприступный, как все члены его клана, и все же наделенный силой и умом, намного превосходящими соответствующие качества вардрулов? Внутренние противоречия делали его бесстрашным воином, а чисто человеческое упорство — достойным противником людей. Возможно, в этом и есть его предназначение?

Прочесть их мысли и чувства не представляло труда. Глядя на светящихся предвкушением спутников, патриарх почувствовал, как и его плоть начала излучать восторженное сияние. Но освободиться от подсознательного ощущения собственной двойственности он так и не смог.

Время пришло. Месть. И Тьма.

Время оказалось не властно над ненавистью первого Грижни.

Да, то была Тьма.