Тигр Адаме рассказал мне еще об одном человеке, которого я тоже давно не видал. Он сказал, что двое суток тому назад, ночью, он шел на посадку в аэропорту имени Уилла Фэйрчайлда и в самую последнюю секунду ему пришлось взять ручку на себя, потому что на посадочной полосе оказался человек.

Кто-то свалился прямо посреди полосы, да так и лежал.

В аэропорту в это время было всего два человека из персонала – дежурный на башне и один из братьев Гэтч, натиравший полы в помещении аэровокзала. И полотеру пришлось выехать в собственной машине за этим человеком на взлетно-посадочную полосу.

Он втащил таинственное существо в свою машину. И тут узнал Селию Гувер. Она была босая, в одной ночной рубашке и накинутой на плечи шинели мужа – как видно, пошла погулять, забрела миль за пять от своего дома и в темноте приняла взлетно-посадочную полосу за шоссе. И тут внезапно зажглись посадочные огни, и реактивный самолет «Бэрритрона» прошел над ней так низко, что разделил ей волосы пробором.

Никто не известил полицию, вообще никого не известили. Гэтч просто отвез ее домой.

Потом Гэтч рассказал Тигру, что в доме не было ни души, некому было спросить, где побывала Селия, никто не обрадовался, что она вернулась, и так далее. Она одна вошла в дом и, наверное, одна легла в постель. После того как она вошла, наверху минуты на три зажегся свет, потом погас. Наверное, свет включали в ванной.

И, по словам Тигра, Гэтч сказал, глядя на дом, где все окна были темные:

– Спи крепко, солнышко мое.

Однако все было не совсем так. Дома ее встретил пес, но она никакого внимания на него не обратила. Гэтч понял, что ей наплевать на собачий восторг. Она даже не приласкала пса, не похвалила, не позвала с собой наверх.

Пес, ньюфаундленд по имени Спарки, принадлежал Двейну Гуверу, но Двейн теперь почти не бывал дома. И Спарки был рад и счастлив, когда кто-нибудь приходил. Гэтчу Спарки тоже ужасно обрадовался.

Хотя я стараюсь ни к кому не привязываться и хотя с тех пор, как я убил Элоизу Метцгер, у меня появилось такое чувство, что мне на земле не место, Селию я все же любил, пусть немного. Ведь она играла в моей пьесе и очень серьезно относилась к моему произведению, так что мне она стала казаться не то дочкой, не то сестренкой.

Чтобы быть идеально отчужденным от всего, идеальным нейтро, мне не следовало писать пьесу.

Чтобы быть идеальным нейтро, мне не следовало покупать себе новый «мерседес». Я не шучу: после смерти отца десять лет я еженощно работал в аптеке, жил очень скромно в Эвондейле, так что накопил на белый восьмиместный «мерседес-280» и у меня еще осталась куча денег.

Это похоже на какой-то забавный анекдот. Вдруг Малый Не Промах разъезжает по городу на прекрасной, как волшебный корабль, белой машине, что-то бормоча, со скоростью мили в минуту. На самом деле я просто пел, чтобы разогнать тоску. «Фиидили уотт э бу-бу!» – распевал я в собственном «мерседесе», и «Рэнг-а-дэнг уии!», и так далее. «Фуудили эт! фу уди л и эт!»

Вот самое тревожное, что Тигр Адаме рассказал про Селию: оказывается, за семь лет, миновавших с тех пор, как она играла в моей пьесе, бедняжка так подурнела, что стала уродиной, точно злая ведьма в сказке «Волшебник из страны Оз».

Именно так и сказал мне Тигр: «Черт подери, Руди, ты не поверишь, но она стала уродиной, как ведьма в „Волшебнике из страны Оз“».

А неделю спустя она явилась ко мне в аптеку в полночь – в час ведьм.

Я только что пришел на работу. Я стоял у задней двери, любовался своим новым «мерседесом» и слушал слегка приглушенный шум, похожий на шум волн, разбивающихся о берег где-то неподалеку. На самом же деле это был шум гигантских девятиосных грузовиков, которые мчались по государственной магистрали. Ночь была благоуханная. Мне не хватало только укулеле – так я разнежился.

Я стоял спиной к провизорской – там хранились лекарства от всех известных человеку болезней. Звон колокольчика известил меня о том, что в аптеку кто-то вошел. Конечно, это мог быть налетчик-убийца. Всегда можно было ждать, что ворвутся налетчики-убийцы или просто грабители. За те десять лет, что прошли после смерти отца, меня грабили шесть раз.

Вот какой я был герой.

Я пошел обслуживать покупателя – если это покупатель. Заднюю дверь я оставил незапертой. Если это грабители, я попытаюсь улизнуть через заднюю дверь и спрятаться в зарослях бурьяна за грудой пустых консервных банок. Пусть он или она сами берут, что хотят. Я им, во всяком случае, помогать не стану.

Покупатель – если это покупатель – рассматривал темные очки, выставленные на крутящейся подставке. Но кому могли ночью понадобиться темные очки?

Это оказался какой-то недомерок. Но не настолько он был мал, вполне мог бы пронести обрез под длинной солдатской шинелью, едва не волочившейся по полу.

– Что вам угодно? – бодро спросил я. Может быть, у него голова разболелась или геморрой замучил.

Существо повернулось ко мне, и я увидел изборожденную морщинами маску с почти беззубым ртом – все, что осталось от лица Селии Гувер, когда-то первой красавицы города.

И тут моя память снова пишет пьеску.

Убогая аптека в самом нищем квартале маленького городка на Среднем Западе. Время – после полуночи. Руди Вальц, толстый, бесполый фармацевт, узнает в полоумной старой ведьме-наркоманке Селию Гувер, некогда первую красавицу города.

Руди. Миссис Гувер!

Селия. Мой герой!

Руди. Я? Что вы!

Селия. Да! Да! Именно вы! Мой герой, мой драматург!

Руди (озадаченный). Не надо! Прошу вас!

Селия. Ваша пьеса изменила всю мою жизнь!

Руди. Да, вы прекрасно играли в ней.

Селия. Все дивные слова, которые я произносила, – ведь это вы их написали. Я за миллион лет таких чудных слов не смогла бы придумать.

Руди. У вас все слова звучали гораздо лучше, чем я написал.

Селия. Я стояла на сцене, передо мной – зрители, они не сводили с меня глаз, слушали, как глупенькая Селия Гувер произносит эти изумительные слова. Они ушам своим не верили.

Руди. Мне тоже все казалось чудом.

Селия (подражая выкрикам публики). Автора! Автора!

Руди. Здешняя публика ни один спектакль так хорошо не принимала. Что еще я могу сделать для вас?

Селия. Написать новую пьесу.

Руди. Это была моя первая и последняя пьеса.

Селия. Неправда! Я пришла, чтобы вдохновить вас. Поглядите-ка, у меня новое лицо. Оно должно вдохновить вас. Взгляните на мое новое лицо! Придумайте слова, подходящие для такого лица! Напишите пьесу про безумную старуху!

Руди (глядя на улицу за окном). Где вы поставили свою машину?

Селия. Я всегда мечтала о таком лице, думала: хорошо бы с таким лицом родиться! Скольких несчастий можно было бы избежать. Все при виде меня говорили бы: «Не троньте эту безумную старуху!»

Руди. Ваш муж дома?

Селия. Ты – мой муж! Я пришла, чтобы тебе это сказать!

Руди. Селия, вы больны! Как зовут вашего врача? Кто вас лечит?

Селия. Ты – мой врач. Во всем городе ты один помог мне обрести радость жизни, твои волшебные, исцеляющие слова – мое лекарство! Я не могу жить без этих слов!