В этом московском морге, бывший инструктор ГРУ бывал уже не раз. Однажды опознавал здесь своего близкого друга. Стоило Забродову появиться в любом здании, как мозг автоматически запоминал внутреннюю планировку, точки входа и выхода. Огромный опыт позволял сориентироваться в системе сигнализации и размещении персонала.

Илларион очень быстро оказался в помещении с кафельным полом и высокими металлическими лежаками на ножках с колесиками. Никто из работников морга не заметил, что сюда проник посторонний.

Труп Забродов опознал бы даже без бирки – режиссер описал его с профессиональной точностью. Жалко, конечно, мужика, совсем еще не старый. Жалко, не зависимо от того, умер он своей смертью или стал чьей-то жертвой.

Почти от самого горла начинался длинный разрез, заканчиваясь в нижней части живота. Опавший живот указывал на то, что кое-какие органы успели извлечь при вскрытии. Но сердце было на месте…

– Так быстро? – спросил Фалько с затаенной надеждой, что все не так плохо, когда хозяин квартиры вернулся домой.

– Ничем не могу обрадовать.

От отчаяния щуплый, низенький режиссер сильно стукнул кулаком в стену. Забродов слегка шевельнул бровью.

– Извини.

– Ничего, дом старый, стены крепкие. Его даже тротилом не так просто развалить.

– Ты в методе своем уверен?

– Да. Никакого яда. Но чрезмерная доза сильнодействующего лекарства может с такой же гарантией отправить на тот свет.

– Они это поняли? Тоже все обнаружили?

Пока держат паузу?

– Знаешь, сколько им вскрытий приходится делать? Если никто не настаивает на особом тщании, тогда дело превращается в пустую формальность.

– Ладно, – вздохнул Фалько. – Давай дальше. План я тебе набросал.

Линии на листке трудно было назвать прямыми, но схема читалась. Лестница, лифт, коридор.

Номера обозначены квадратами, рядом мелким почерком фамилии постояльцев.

– Здесь мои люди, здесь – игроки.

– Где проходит внешняя стена?

Фалько начертил контур.

– Двух человек я поставил в коридоре.

– Вооруженных?

– Да нет, конечно. Я же ничего такого не подозревал! Просто поставил, чтобы не лезли посторонние. Все-таки, прошла такая реклама! Да еще и за режимом надо было следить. А то устроили бы мои финалисты на радостях «лей-пей» до утра.

– Ты, значит, воздержание среди них проповедуешь?

– Сегодня съемки в аэропорту. Они должны быть свеженькими и чистенькими. Чтоб потом народ оценил в кого они превратились. В прошлых шоу ведь как было – вроде люди живут как робинзоны – а шмотье выглажено, ноги у девчонок побриты.

– Куликов, отставной капитан ГРУ, – прочел Забродов фамилию возле рокового номера.

– Женя, нормальный парень. Его я меньше всех подозреваю.

– Надо будет мне срочно с ним увидеться.

– Даже не знаю. Я всеми силами ему внушал, что мужик своей смертью умер. А теперь…

– И еще подбрось мне данные по остальным участникам.

– Это запросто. Они у нас кучу анкет заполняли. Есть еще три видеокассеты, где каждый болтает о себе.

– Ценный материал. Сколько у меня времени в запасе?

– Собирались в десять утра улетать. Теперь переиграем на дневной рейс. Я уже звонил в Красноярск по межгороду, предупредил. Нужно ведь еще одного на замену взять.

– Может, лучше двоих? А меня ассистентом каким-нибудь. Я ведь в конкурсах никогда не участвовал.

– Как раз наоборот, преступник сразу раскусит, что ты не из телевизионной братвы. А конкурсантов мы собирали отдельными партиями, а всех вместе – ни разу.

Игроки собрались в фойе гостиницы и ждали команды грузиться в автобус. Отсутствие двух человек заметили и некоторое время недоумевали. С осведомленными о факте смерти охранниками и ассистентами Фалько успел провести воспитательную работу. Они поведали про отказ финалистов из девятьсот девятнадцатого номера подписать договор.

– Насчет Петровича не знаю, а Женя говорил, что сразу подмахнул, – вспомнила Акимова.

– Точно, – кивнул Рифат.

На этот случай была готова версия.

– Подмахнуть он подмахнул, – подтвердил один из ассистентов. – А Петровичу никак не хотелось бороться за правду в одиночку. Решил, что двоим проще добиться уступок. Ну и агитировал парня полночи. Женя потом явился и объявил, что подпись свою аннулирует. А шеф никого не держит, у него есть люди на замену.

Игроки взялись оживленно обсуждать: какие именно пункты могли оспаривать двое отказников?

Как только Фалько появился в фойе, все одиннадцать сразу обступили его, встревоженные первыми потерями в своих рядах.

– В подробности вдаваться не буду, – жестко ответил Фалько. – Между прочим в каждом договоре стоит пункт насчет конфиденциальности, советую прочесть его внимательно и усвоить.

– Вы же подумать никому не дали: давай подписывай, – напомнил кандидат биологических наук. – Так не делается!

– Еще раз подтверждаю: насильно никого не держим. Пока еще любой из вас может разорвать договор без выплаты неустойки.

Фалько уже привык иметь дело с участниками викторин, конкурсов, ток-шоу. Если сразу их не «построить», начнется бардак. Вот и теперь народ быстренько присмирел и бодро загрузился в автобус.

В последний момент подскочил скользкий тип с диктофоном и прилипшим ко лбу завитком волос. Фалько знал в лицо этого сотрудника скандальней газетенки. Есть журналисты, готовые облить грязью любой проект, причем делают это талантливо. Нюхом схватывают мелкие детали, чтобы потом подать их в издевательском тоне.

Фалько подал знак одному из охранников и скользкого типа быстро заблокировали:

– Извините, но участники не имеют права давать интервью без разрешения компании.

– Так вот ведь начальник, Николай Георгиевич! – журналист радостно, как старому знакомому помахал рукой.

– Подайте заявку, – не глядя в его сторону, ответил Фалько.

– Давайте прямо сейчас напишу.

– На имя генерального директора. В офисе отдадите секретарше.

– Так вы ведь сейчас в аэропорт.

– Ничем не могу помочь. Кто не успел, тот опоздал.

Привстав на цыпочки, газетчик с завитком на лбу стукнул в толстое стекло автобуса и улыбнулся присевшей у окна «ромашке» Зине.