Оба автомата висели на Ладейникове стволами вниз – один на правом плече, другой – на левом.

Очнувшись от недолгого забытья, Забродов тут же, независимо от своей воли, прикинул: длинный прыжок вперед, приземление на левую ногу, которая сразу же становится опорной, удар правой в голову…

Потом еще не раз мозг в автоматическом режиме вычислял все фазы нападения. Доля секунды на сближение, доля секунды на отключающий удар. Еще удар контрольный, чтобы исключить всякую случайность.

Пока это все не имело шансов на успех.

– Доброе утро! – улыбнулся Игорь.

Не отвечая на приветствие, Забродов несколько раз присел, разминая затекшие от малоподвижности ноги.

– А ты не вошел как следует в роль, – заметил Игорь. – Инструктор ГРУ все равно в тебе просвечивал.

«С тобой мне, конечно, не сравниться», – подумал Забродов. Даже сейчас с трудом верилось, что парень с открытой улыбкой и ясными серо-голубыми глазами совсем недавно задушил девушку, переломал ей шею. Илларион старался меньше об этом думать, хладнокровие было важней всего.

Безвыходных положений не бывает. Через два часа или через два дня удастся одолеть этого ублюдка, но трупов больше допускать нельзя.

Он скован по рукам и ногам, остается работать тем, что свободно: головой. Психология – тоже поле битвы, слово – тоже оружие. Не читать мораль, не призывать покаяться. Искренне каются только в пропитой получке. Сыграть на психологии – значит сбить врага с толку, внушить ложную цель. Подвести к пропасти, чтобы он радостно туда прыгнул.

Но Ладейников ждет подвоха. Смотрит прямо в глаза своим ясным взглядом, и Илларион чувствует равный по силе заряд, только с противоположным знаком.

– Сегодня у нас будет прямая трансляция, я уже говорил с Фалько, чего молчишь? Концентрируешься, чтобы загипнотизировать? Наверняка ваша контора имеет такие приемчики в арсенале.

Забродов действительно умел гипнотизировать, расслаблять – движением руки, голосом, взглядом. Знал с кем и когда это имеет шансы на успех.

С теперешним противником шансов никаких.

– Я тебе сам сегодня продемонстрирую свой фирменный гипноз, – пообещал Игорь. – В порядке обмена опытом. Только вот еще не выбрал кандидатуру.

Давно Забродову не приходилось иметь дело с таким врагом. Казалось, парень с золотистым ежиком на голове только меняет личины. Теперешняя тоже фальшива, как и прошлая. Какая камера и какой объектив позволят разглядеть его подлинные черты?

Фалько не мог так запросто командовать людьми из МЧС, как членами съемочной группы. Правда, начальство командировало их сюда с точным указанием, чьи распоряжения выполнять. Но все же голос режиссера звучал не так безапелляционно, когда он обращался к этим ребятам в форменных куртках.

Тем более сейчас, когда нужно было забрать деньги из сейфа. Фалько ожидал всяких вопросов: «Уже? Так быстро? Разве победителя определили?»

Но вопросов не последовало. Эмчээсовец кивнул так буднично, словно речь шла об очередной консультации по технике безопасности. Сам нашел полиэтиленовый мешок. Так быстро залез вверх по склону и слез обратно, будто поднялся и спустился по лестнице.

Фалько поблагодарил, но в руки мешок не взял.

– Пойдемте со мной. Будет общее объявление.

Сперва он и речь хотел поручить своему заму, дистанцируясь от происходящего. Потом понял, что никого этим не обманет, только вызовет подозрение, что дело нечисто. Говорить надо самому и представить новый расклад как самую обычную вещь.

Собралась большая часть группы. Сколько, черт возьми, народу, а в работе опереться не на кого.

Из всех операторов только двоим не надо каждую минуту подсказывать где и как стать. А девицы эти в шортиках и с полным макияжем? Неужели он, Фалько, самолично дал на всех добро? Здесь еще не полная команда – нет врачей, поваров, электриков…

– Внимание. Сейчас в игре резкий поворот.

Сценарий такой: один из игроков оказывается преступником. Пробравшись сюда, на берег, он обезоруживает охранников сейфа…

– То-то я ребят нигде не вижу, – заметил старший из эмчэосовцев. Никто из съемочной группы не посмел бы прервать Фалько.

– Но деньги со скалы сам он достать не может.

Зато обзавелся сразу двумя автоматами и может диктовать условия. Мы везем ему на остров полную сумму приза, иначе он угрожает убить кого-нибудь из заложников. Дальше он устраивает свое шоу, свой конкурс, где проигравший может лишиться жизни, а выиграть, соответственно, право на жизнь. А мы все вынуждены исполнять его требования.

Фалько старался говорить уверенно, не оставляя места для вопросов и уточнений. Он не только себя сейчас избавляет от неприятностей, но и всех остальных.

– Теперь самое важное. Напоминаю: никаких самостоятельных перемещений в сторону острова.

Почему мы не сообщаем милиции или ФСБ? Он первым делом конфисковал все сотовые и даже аварийный радиопередатчик.

– А снимать разрешает? – спросил кто-то.

– Это не обычный преступник, озабоченный только деньгами и сохранностью собственной шкуры. У него серьезный сдвиг, он в каком-то смысле маньяк. Попадая на остров, вам надо вести себя правдоподобно. Испугались бы вы реального отморозка с двумя заряженными автоматами? Конечно. Выполняли бы все его предписания. Если они кому-то покажутся дикими, значит так записано в сценарии.

– А кто преступник?

Фалько с удивлением обнаружил, что забыл сказать самое главное.

– Игорь Ладейников.

Лица у большинства вытянулись от разочарования.

– Идея, конечно, классная, – пробормотал один из ассистентов.

Сказать правду он не решался, как и все другие. Было ясно, что Игорь кажется им совсем не подходящей кандидатурой. Фалько не собирался входить в обсуждение этой темы и доказывать, как удачно фаворит соревнований «вошел в роль».

– Надо будет подготовиться к прямой трансляции, – предупредил режиссер. – Ответственность у всех возрастает, поэтому попрошу мобилизоваться.

На Большой земле продолжалась суббота, первый выходной. В выходные дни кроме главного вечернего выхода телешоу в сетке вещания был запланирован получасовой утренний. Нечто вроде зарисовок быта – нарезка эпизодов, снятых скрытой камерой, чьи-нибудь «излияния души» по поводу личных отношений между игроками.