— Раньше надо было чесаться, — посетовал Питон. — А ты все приглядывался, прейскурант составлял.

— Не ссы в трусы. Обломаем и ему рога, не таких обламывали.

— Главное, чтоб бабы развизжаться не успели.

— Да кто их услышит?

— Всякие есть. У меня одна так визжала, хуже мусорской сирены.

— Не усложняй, Питон. Ты ж пойми — все эти прибамбасы не за свои деньги куплены. Кому надо нарываться на неприятности из-за чужого добра, из-за собственности телекомпании?

— Люди не за добро на рожон лезут, чисто от страха. Надо было не тянуть, брать их тогда, когда все вместе на палубе торчали. А теперь расползлись по каютам, сразу всех не заставишь молчать.

— Как бы мы, интересно знать, подобрались? Я нырять не умею, ты тоже, кроме своего кикбоксинга, ни хрена не знаешь.

— Мне хватает.

— Ну, так и нечего мандражировать.

— Просто есть другой вариант.

Куролесов заранее сообщил, что съемки на двух ближайших объектах будут продолжаться. Первым из них была подводная лодка класса «М», или «малютка», потопленная уже после Великой Отечественной при транспортировке учебных стрельб. Второй представлял собой английский фрегат, затонувший столетием раньше, в годы Крымской войны.

В резиновый бот сели трое — Куролесов, оператор Саша и Сиверов, которому предстояло продемонстрировать свою квалификацию. Руководитель группы и оператор оживленно обсуждали программу съемок.

Сиверов неторопливо подгребал к месту. В отдалении, где начиналась сама бухта, он видел место двух своих предыдущих погружений. С борта катера оно просматривалось отлично — это послужило причиной согласия Глеба поработать на телевизионщиков.

Второй причиной стали особые видеософиты. Он решил убедиться в их возможности просвечивать муть. Если они действительно так хороши, как говорят, то можно воспользоваться ими для своих целей.

Вдвоем с оператором они вывалились за борт возле ориентира — поплавка на тонком тросике.

Кто-то из прежних «визитеров» позаботился прицепить его к рубке подлодки. Куролесов остался в ботике ожидать подъема, а двое ныряльщиков быстро «сваливались» вдоль троса, ощущая себя пассажирами лифта с прозрачными стенками. Светлая, озаренная солнцем поверхность с пятном резинового днища бота постепенно гасла, зеленый цвет воды постепенно темнел и мутнел.

Стеклов проверил видеокамеру на герметичность, включил и выключил лампу закрепленного на ней софита. Глеб сразу оценил этот источник света. Голубовато-белый, он будто дополнительно остужал и без того уже холодноватую морскую воду. Туман превращался в мириады отдельно взвешенных частиц, в нем открывалось множество просветов. Метров на семь вперед можно было различить даже мелких рыбешек.

Показалась рубка подлодки, погрузившейся в ил на две трети высоты. Оператор поддул воздуха в жилет, остановил спуск, зависнув в трех метрах над морским дном.

Рядом с задраенной крышкой люка чернело отверстие. Постарался предшественник Глеба — резал металл в общей сложности часа четыре. Куролесов надеялся, что во внутренних помещениях, свободных от ила, можно будет заснять много интересного. Но с «малютки» давным-давно свинтили все оборудование, по-видимому еще тогда, когда решили использовать ее для учебных стрельб. Внутри обнаружилась пустота, одни голые стенки.

По всем признакам вода просочилась внутрь гораздо раньше, чем удалось взрезать обшивку «малютки». Подлодка еще до затопления выработала свой ресурс — за долгие годы, проведенные на дне, одно или даже несколько уплотнений начали «травить».

По условиям «трудового соглашения» с Куролесовым Глеб обязан был первым проникать внутрь любого объекта, а потом уже подавать сигнал. Вооруженный той же лампой софита, только без видеокамеры, Сиверов нырнул в продолговатый объем, посветил вправо и влево.

Какие здесь могут возникнуть проблемы? Разве только рыбина, норовящая куснуть источник света. Все-таки реагирует на лампу живность: если даже не улавливает глазом спектр, то чешуей чувствует тепло. А там, где тепло, может скрываться добыча.

Просунув голову наружу вслед за гроздью воздушных пузырей, Сиверов поднял вверх большой палец. Язык условных жестов уже был согласован — этот самый очевидный знак указывал на полный порядок.

Сделав гребок ластами, Стеклов описал небольшую дугу. Его густые волосы до плеч красиво развевались в воде, напоминая травянистые водоросли, расчесываемые течением.

Вначале Сиверов недоумевал: зачем соваться сюда второй раз, если лодка представляет собой всего лишь стальную скорлупу. Но и здесь, как оказалось, можно найти материал для съемок: Стеклов прицелился объективом в вогнутую стенку, и вдруг она шевельнулась, как живая. Глеб разглядел очертания огромной камбалы — шевельнувшись, она снова затаилась. Следом в объектив попал осьминог. Взболтав устоявшиеся водные слои, пришельцы встревожили его, заставили выпустить фиолетовые «чернила».

Оператор указательным пальцем показал, что задерживаться здесь не намерен, пора на выход. Теперь уже Глеб выбросил два пальца, уточняя — на очереди следующий объект. Поплыл, ориентируясь по компасу, но скоро понял, что Стеклов не выдержит темпа. Сбавил скорость — на короткой дистанции спешить некуда.

Английский фрегат основательно оброс «бородой», хотя контуры различались прекрасно, в первую очередь торчащие шпангоуты. Вдвоем ныряльщики взялись соскабливать ракушки с носового орудия. Наконец Стеклов получил возможность снять проступивший ствол с небольшим отлитым сбоку гербом Британской империи — лев и единорог поддерживают щит под короной.

Сиверов следил, чтобы оператор не запутался в снастях. При возможности сам пытался высмотреть что-нибудь интересное. Нашел фарфоровую тарелку с синей каймой. Стеклов заснял ее, выбрав красивую подстилку из бархатистых водорослей. Потом забрал с собой как трофей — Глеб не претендовал на право первенства.

Жора поставил в лодку две сумки со всякой всячиной, купленной в городе по заказам съемочной группы. Здесь были леска для удочки, новая партия одноразовых стаканов и тарелок, отремонтированная на берегу кофеварка. И еще салфетки и туалетная бумага, видеокассеты с новыми голливудскими фильмами — еще не выйдя в американский прокат, они уже присутствовали на всех крымских лотках. Набор дешевых крымских сувениров он прихватил по собственной инициативе — вдруг кто-то проявит интерес.

Он бодро столкнул лодку на воду, сделал несколько шагов по мелководью, и тут крепкая рука ухватила его за шиворот.

— Подвезешь, шеф? Жора даже обернуться побоялся без разрешения.

— Нет проблем. По крайней мере, лодку не забирают и по почкам не лупят.

— Не боись, головой шевелить можно.

В лодку устроились двое атлетов в одинаковых шапочках с козырьками от солнца и в защитных очках. Наискось по щекам проведены были цветные полосы: у одного желтые, у другого красные.

Любитель желтого цвета имел непропорционально массивную нижнюю часть лица и нарыв на шее размером с голубиное яйцо. Любитель красного отличался плотно прижатыми ушами и большими щелями между зубами с темной эмалью. Жора сам испугался, что невольно зафиксировал эти приметы, и опустил глаза.

— Намечается грандиозный праздник Нептуна. Объезжаем катера, яхты, приглашаем всех. Короче, ты понял.

Жора понял, что это полное фуфло, всего лишь предлог высадиться на катер. Но ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Человек видавший виды, он сразу заподозрил: парочка рассчитывает не только на крепкие кулаки, у них при себе кое-что посущественней. По дороге его расспрашивали о каютах, уточняли наличный состав пассажиров.

— А последний что за фрукт?

— Телохранитель, специально выписали.

— Да? Такой прямо супермегачел?

— Боюсь, у него есть пушка.

— Тебе-то чего бояться, козел?