Не следует удивляться, что даже столь тупоумный и близорукий человек, каким был Петр, потерял наконец всякое терпение и стал открыто против своей супруги. Чтобы не осудить тут Петра, надо помнить, что поведение Екатерины с каждым днем становилось всё более и более откровенным. Несомненно, и сам Петр был не без греха; подчиняясь общему духу «легкости нравов», какой царил в прошлом веке при всех иностранных дворах, он также развратничал и не был верен своей супруге, но в сравнении с теми «классическими излишествами в половой сфере», какими отличались Екатерина и ее «приятели», Петр являлся ангелом скромности и невинности. Всякий, в ком не забыто чувство справедливости, станет на сторону несчастного Петра, и только врожденное низкопоклонничество и холуйство немецких профессоров способно расхваливать Екатерину и «сподвижника» её Орлова, превознося её государственную мудрость и отеческую заботливость о народе. Кто столь безжалостно и жестоко грабил народ, как не Екатерина, которая высасывала из него миллионы рублей для удовлетворения расточительности своих бесчисленных любовников, и когда этот народ протестовал, она заглушала его протест в целых потоках крови? Кто виноват, когда несчастный народ, обездоленный и ограбленный алчным Орловым, действовавшим под прикрытием Петрова имени, наконец, терял всякое терпение и восставал против своих притеснителей? Всего менее несчастный Петр.

Петр получил известие о кровавых замыслах против него еще в мае 1762 г. и издал даже приказ арестовать Екатерину, причем он намеревался развестись с ней и обвенчаться с графиней Елизаветой Воронцовой, с которой он уже долгое время был в связи, но по своей бесхарактерности он скоро отменил это распоряжение и тем самым сам ускорил свою погибель. Случай с Пассеком особенно заставил поторопиться заговорщиков. Пассек должен был исполнить кровавое дело в Ораниенбауме, но накануне в пьяном виде проболтался, был выдан своим же сослуживцем и по приказанию Петра арестован. Петр не хотел немедленно начать следствие и отложил дело до осени. Теперь медлить было уже совершенно невозможно, и Орловы, управлявшие всем этим омерзительным делом, решили действовать.

В ночь на 28 июня, пока Григорий Орлов пьянствовал в Петербурге с неким Перфильевым, приставленным Петром для надзора за братьями Орловыми, Алексей Орлов поскакал в Петергоф во дворец Екатерины, которую он вытащил из постели, посадил в заранее приготовленную крестьянскую телегу и привез прямо в казарму Измайловского полка, где уже всё было подготовлено к восстанию.

Отсюда, во главе измайловцев, Екатерина направилась в Казанский собор, где и заставила себя чествовать самым торжественным образом. Здесь эта бесстыдная мессалина перед святым алтарем совершила новое преступление: вместо того, чтобы, как требовало постановление того времени, провозгласить на царство Павла, сына своего, а себе присвоить лишь титул регентши, она с согласия своих главных соучастников провозгласила себя Самодержавной Императрицей всей Руси, на что она не имела ни малейшего права.

Чтобы не вызывать волнений в народе и облегчить совесть чиновников и подданных на присяге, заговорщики распространили по городу слух, что несчастный Петр упал в Ораниенбауме с лошади и при этом так несчастливо, что остался на месте мертвым.

Но на самом деле Петр еще жил, не подозревая беды, в своем Ораниенбаумском дворце. Немедленно после возмутительного и наглого обмана, разыгранного в Казанском Соборе, Екатерина и её сообщники, во главе Преображенского полка, отправились в Ораниенбаум. Изменница и клятвопреступница скакала во главе гвардейцев в генеральском мундире и лосинах, сидя на седле на мужской лад.

Узнав о беде, Петр хотел спастись бегством в Кронштадт, но все суда, могшие оказать ему в этом услугу, оказались в руках извергов. Петр был схвачен и должен был подписать акт отречения от престола. Отсюда его вместе с его любовницей, графинею Воронцовой, привезли в Петергоф, где он в слезах молил извергов не разлучать его по крайней мере с возлюбленной.

Но и эта ничтожная просьба не была уважена, его под конвоем отвезли в замок Ропшу, расположенный в нескольких часах от Петергофа, где он и прожил пять дней узником. Последней его просьбой было оставить ему его слугу негра Нарцисса, любимую собаку и скрипку.

5 июля 1762 г. был совершен тот омерзительный кровавый факт, который покончил с жизнью последнего отпрыска из дома Романовых. Это гнусное дело совершил Алексей Орлов с шайкой таких же злодеев, как и Екатерина и его братья.

События в Ропше до сих пор не были еще вполне выяснены. Княгиня Дашкова, наиболее посвященная в это гнусное дело, неоднократно выражалась, что кровавый акт совершен рукою Алексея Орлова.

Гельбиг также рассказывает, что Алексей Орлов набросился на Петра, но когда тот стал умолять и сопротивляться, Орлов разжалобился и выбежал на террасу, дело же докончили уже его соучастники. Покончив с Петром, Алексей Орлов немедленно поскакал в Петербург к Екатерине, которая приняла известие о смерти супруга с дьявольским спокойствием, какое только возможно при том железном и бессердечном характере, каким обладала эта женщина.

Тот же самый Гельбиг добавляет, что когда Алексей Орлов выбежал из дворца, остальные злодеи набросились на Петра и стали душить его подушками; завязалась отчаянная борьба, во время которой князь Барятинский схватил салфетку, сделал из неё петлю и набросил ее на шею несчастной жертве. При этом несколько злодеев ухватили за ноги и руки несчастного и, таким образом обезоружив жертву, дали возможность барону Энгельгардту затянуть петлю.

Курьер Екатерины, который в качестве пассивного зрителя присутствовал при этой гнусной операции, уверял, что он никогда в жизни не слыхал подобного ужасного крика и стона. Два рядовых, помогавших в этом деле и не отличавшихся сдержанностью в словах, были, для виду, произведены в офицеры, посланы в провинцию и там умерщвлены.

Но несмотря на разные меры предосторожности, это гнусное дело не осталось тайной. Особенно полно документировано участие и отношение к нему Екатерины. Так напр., французский дипломат Бретель (Breteuil) послал немедленно после задушения Петра следующую депешу своему правительству: «Какое ужасное явление и какой пример для народа, если последний только способен отнестись к событиям хладнокровно! С одной стороны внук Петра I свергнут с трона и умерщвлен; с другой — внук царя Ивана[4] страдает в оковах в заточении. При этом принцесса Ангальт-Цербстская завладела короной предков Петра I и Ивана и убиением императора-мужа достигла трона!»

Официально народ узнал о смерти Петра 7 июля 1762 г. из манифеста самозваной императрицы, в котором, между прочим, говорится, что Петр III скончался скоропостижно от недуга, который его одерживал уже несколько раз в течении жизни. В частном же письме к своему бывшему фавориту, Понятовскому, у неё хватает наглости, умалчивая о настоящей причине смерти, называть эту болезнь «геморроидальными коликами».

Похороны Петра были очень скромны и в отсутствии Екатерины.

Опубликование кровавого дела в Ропше совершилось по следующей случайности. Некто Рулье, служивший секретарем при французском посольстве, написал как очевидец довольно обширное сочинение о Екатерине и ее пособниках в достижении трона. В общем свободомыслящий Дидро, которому Рулье предложил издание этого сочинения, на сей раз, подкупленный Екатериною, оказал препятствие к печатанию сочинения Рулье и, благодаря тому же франкмасону, русскому посольству в Париже удалось купить манускрипт Рулье вместе с правами на издание его. И таким образом опубликование манускрипта было задержано до смерти его автора.

Устранив несчастного Петра с дороги, шайка безбожных наглецов, которые не имели другой собственности, кроме как пустые карманы и жесткие кулаки, набросилась теперь на государственную казну и стала наделять себя разными знаками отличия и почетными должностями. И эта сволочь, окружавшая возведенную на трон блудницу, беззастенчиво и нагло величала себя новым правительством!