Кулак врезается мне в спину, толкая меня вперед. На этот раз ноги справляются с поддержанием равновесия, пусть и неустойчивого.
Если не сейчас, то когда? Руки у меня связаны, это да, но ведь есть еще ноги, они свободны!
Вот уж когда самое время пожалеть, что нет у меня никаких сверхспособностей. Только ты же сам знаешь – не бывает их, сверхспособностей. Не было, нет и не будет.
"Дайте мне еще один шанс!"
"А тебе, профессор, сейчас никто не даст этот шанс. Если ты сам не возьмешь его своими руками. Или хотя бы ногами."
Главное – собраться с силами и сконцентрироваться.
"Мне было так сложно сконцентрироваться…"
Черт!
Пытаюсь выровняться, ощутить, что я все-таки стою на твердой почве. Изображение перед глазами становится более четким. Вижу фонарь, не очень-то ярко освещающий окрестности. Впереди двухэтажный домик – значит, чья-то загородная дача, причем со стороны неприметная, построенная без особого размаха. Дорожка, посыпанная песком…
Один идет впереди, другой сзади. Сейчас я его, того, что впереди…
В голове крутится одна бессмысленная фраза: "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет."
"Не стреляйте в пианиста, он…"
"Не стреляйте…"
– А ну быстрее, че застрял нахер!
Удар – и песчаная дорожка быстро движется навстречу.
"Вот и все, и ни на что ты в этом деле не годен! Это тебе не "Мортал Комбат" гонять или боевички с Джеки Чаном смотреть…"
"Мы предоставили вам все возможности – вы их не использовали…"
– Не падать, мразь! Вперед, я кому сказал!
Передний оборачивается и с силой бьет в живот. Ну зачем это, ну я же иду, я же стараюсь идти, я же не специально, ну разве ты не понимаешь…
Да он же просто ничего не хочет понимать! Это ты, профессор, не понимаешь – он же не человек, он же… даже не зверь, он – хуже… Такие не имеют права жить на Земле, таких надо убивать в зародыше, убивать, до того как…
– Гады! Подонки! Пидарасы! – сам не знаю, откуда у меня берутся силы на эти слова.
– Бля, Моряк, ты это слышал?
– Слышал. И я этого так не оставлю!
Зачем, зачем, ЗАЧЕМ! Я же не хотел, я только…
"Это как же не хотел? Очень даже и хотел! Кого это ты обмануть собрался?"
И почему только я до сих пор не в обмороке? Ведь как было бы хорошо – отключиться и не знать ничего, что они творят с моим телом. Не знать до самого последнего момента, когда…
Неужели ты думаешь, что до этого дойдет?
Да. Дойдет.
Их нашли с отрезанными ушами, и еще кое-чем…
"…поотрезаю!"
"Солнышко в руках…"
– Ну че, братва, наигрались уже?
Далекий-далекий голос, и что-то знакомое есть в его интонациях…
– Поднимите-ка его, хочу посмотреть ему в глаза.
Да, вот этот налет хрипотцы…
– Чудной, да он весь обделался!
– А мне один хрен! Тебе бабки плачу я или дядя?
Меня поднимают и поддерживают за руки. Перед глазами бессмысленная смесь разноцветных пятен. Во рту стоит отвратительный горький привкус слизи.
Только не вздумай плеваться – прибьют… Даже и не думай!..
– Ну че, братан, вот мы и снова свиделись!
Пятна приобретают очертания, несколько расплывчатых образов сходятся в один, пока он наконец не становится достаточно четким. И я вижу то, что невозможно перепутать ни с чем.
Шрам, проходящий через всю левую половину лица.
"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
Земля уходит у меня из-под ног…
– Э, да он никак того…
– Прикидывается, паскуда!
– Нихрена себе прикидывается, тебя бы так, посмотрел бы, как ты прикинешься!
– Вы, двое! Тащите в подвал. И без лишнего мордобоя, он мне пока живым нужен. Поняли, да?
– Ладно, босс.
– …Давай сюда… Е… Ты посмотри! Да он мне, сука, всю куртку испоганил!
– Хрыч, Чудной сказал тащить и без мордобоя. Спорить будешь?
– Дак а мы и без мордобоя. С лестницы вниз, и весь базар.
– А если шею сломает, тогда Чудной тебя самого спустит! Хе-хе!
– Нихрена, этот не сломает. Живучий он, засранец, другой бы уже давно того, а этот держится.
– Ну смотри, ток если шо, сам будешь отмазываться.
– Да нихера ему не будет. Ну, толкай!
…Лежу на полу, лицом вниз, двигаться не хочется – любое движение доставляет боль. Впрочем, и без движения боли достаточно. Темно и холодно. Странно, почему я еще жив? Может, этот Хрыч прав, и я действительно отличаюсь повышенной "живучестью". Вот тебе и "сверхспособность"!..
Не бывает никаких сверхспособностей. Не было, нет, и не будет!
Вот и все. Как там сказал этот Чудной – пока я ему нужен живым?
Пока нужен. А потом буду не нужен – и концы в воду.
"…поотрезаю!"
И никто ничего не узнает. И никогда больше не увижу ни тебя, Валечка, ни тебя, Алешка. И вы сможете только плакать, но тоже ничего не будете знать. И никогда я вам больше не смогу сказать, что…
Никогда. Ничего. Никому.
"Никогда не говори никогда!"
Какого черта! Джеймс Бонд недоделанный. Дерьмолаз.
"Но тебя ведь больше никто не держит и не бьет! Руки связаны, но ты можешь встать, подойти к двери, может быть даже тебе повезет – она будет открыта, и…"
Только никуда я не пойду. И не встану. Я не могу вставать. И не хочу.
Пускай смерть будет быстрой. Пусть он застрелит меня в спину из пистолета. Ну в крайнем случае ножом. Только не бить снова. Не надо бить! Я ведь ничего плохого вам не сделал. Никому ничего плохого не сделал!
"Но вы поймите, эта обстановка…"
"Но, может быть, еще раз… последний…"
"Ей ты тоже ничего плохого не сделал. И многим другим, кто приходил до нее – тоже."
Почему я не могу просто отключиться и уснуть? Ведь насколько легче было бы! Почему?.. Зачем мне сейчас этот дурацкий, бессмысленный, постоянный сознательный самоконтроль?
"Потому что наличие сознания отличает человека разумного от…"
К черту!
Откуда-то слева доносится странное шипение.
Что это? Уже сильнее, громче…
Господи, только бы не змея! Ненавижу змей…
"Говори уже тогда прямо – боюсь змей! Сам себе-то ты можешь это сказать!.."
Но откуда здесь взяться ядовитой змее?
"А что мешает этому Чудному посадить в подвал ядовитую змею?!"
Нет, господи! Только не так! Только не так! Не хочу!
Ближе, еще ближе…
"Не стреляйте в пианиста – он играет, как умеет."