Звонок из столицы раздался и в один из январских вечеров 1940 года. Звонил секретарь ЦК.

- Товарищ Шахурин, можете сегодня выехать в Москву? - спросил он после обычных приветствий.

- Да, есть поезд через два часа, - ответил Алексей Иванович. - Но дело в том, что у нас сейчас проходит сессия областного Совета депутатов трудящихся. Я на ней председательствую.

- Скажите, что вы вызваны в ЦК, и перепоручите вести сессию другому. Сегодня же выезжайте...

Если вызывают в ЦК партии и не говорят, по какому поводу, то спрашивать не принято. Шахурин не спросил, обрекая себя на неведение до завтрашнего дня. Но когда на второй день был приглашен в кабинет секретаря ЦК, тоже не сразу узнал причину вызова.

- Сейчас мы с вами поедем к товарищу Сталину, - только и услышал Шахурин.

Недалек путь от Старой площади до Кремля, но Шахурин, волнуясь и теряясь в догадках, многое успел передумать. Вспомнил, как в президиуме XVIII съезда партии, когда Сталин, здороваясь, подал руку, Алексей Иванович назвал ему себя:

"Шахурин из Горького".

"Я вас знаю", - коротко ответил Сталин.

На этом съезде Шахурин выступал с речью и был избран членом ЦК.

Вспомнился совсем недавний "шапочный аврал", как окрестили его в области.

Случилось это 31 декабря в десять вечера - за два часа до нового, 1940 года. В кабинете Шахурина раздался звонок из Москвы.

"Сколько тысяч шапок-ушанок, таких, какую носит Сталин, могут срочно сделать в Горьком? - спрашивал все тот же секретарь ЦК. - И рукавиц с двумя пальцами, чтоб было удобно стрелять? Люди на Финском фронте мерзнут".

Ответить на такой вопрос без подготовки Шахурин не мог.

"Часам к двенадцати подсчитайте и позвоните мне. Это будет ваш новогодний подарок Иосифу Виссарионовичу".

Не без улыбки вспоминал Шахурин, с каким трудом пришлось разыскивать ночью людей и, к огромному их огорчению, изымать из веселых новогодних застолий.

Как бы там ни было, а к двум часам ночи в Москву доложили о количестве шапок и рукавиц, которое в ближайшие дни будет изготовлено и отправлено из Горького в действующую армию... Как потом оказалось, это была истинно неотложная задача.

Но зачем теперь вызывают его к Генеральному секретарю?..

Первый раз войти в кабинет Сталина - даже для члена ЦК, секретаря обкома - считалось событием необыкновенным...

- Заходите, вас ждут, - такими словами встретил их в приемной бритоголовый мужчина средних лет, в полувоенной форме. Шахурин знал, что это Поскребышев - помощник Сталина.

Когда вошли в кабинет, за длинным столом уже сидели Ворошилов и Молотов, а Шахурин, поздоровавшись, остался стоять недалеко от дверей, глядя, как из глубины кабинета неторопливым шагом к нему приближается Сталин.

- Здравствуйте, товарищ Шахурин. - Сталин протянул для пожатия руку.

- Здравствуйте, товарищ Сталин. - Шахурин отметил про себя, что они со Сталиным одного роста и взгляды их словно столкнулись, а не встретились.

Сталин, которому, кажется, не понравилось столкновение их взглядов, повернулся кругом и неторопливо направился в глубь кабинета, задумчиво глядя себе под ноги. Но с полпути вернулся и, приблизившись к Шахурину, притронулся указательным пальцем вытянутой руки к его груди.

- Товарищ Шахурин, - медленно заговорил Сталин знакомым глуховатым голосом, - мы имеем намерение назначить вас наркомом авиационной промышленности... Как вы к этому отнесетесь?

От неожиданности Шахурин почувствовал сухость во рту, а язык словно одеревенел. Некстати вспомнились чьи-то слова, будто Сталин не терпел, когда при разговоре с ним отводили взгляд, и, вспомнив об этом, Шахурин тут же почувствовал, что не может справиться со своим собственным взглядом: глаза сделались непослушными, поднять взгляд на Сталина почему-то было трудно. Но все-таки переборол себя и, глядя в темные зрачки Генсека, сказал:

- Товарищ Сталин, это так неожиданно... Я не готов к такой большой работе... Я не справлюсь, товарищ Сталин.

- Ну вот, не справится! - с усмешкой воскликнул Ворошилов. - С такой областью справляешься, справишься и тут.

- А какую работу вы выполняли в Военно-воздушной академии? - спросил Молотов, с любопытством наблюдая, как Шахурин борется со своей растерянностью.

- Возглавлял научно-исследовательский отдел, - ответил Шахурин.

- А помните, - снова заговорил Сталин, направившись в глубь кабинета, - вы попросили не срывать вас с поста парторга ЦК авиазавода? Мы тогда согласились с вами. Это было правильно... А сейчас нам нужен на авиапромышленность энергичный руководитель, знающий специфику дела.

В это время в кабинет вошел Поскребышев и что-то тихо доложил Сталину.

- Пусть войдет, - ответил Сталин.

В кабинете появился авиаконструктор Яковлев - кряжистый, высоколобый, с непроходящей озабоченностью в глазах под густыми темными бровями. По-военному доложил, что прибыл по вызову.

Сталин поздоровался с ним за руку и, повернувшись к Шахурину, спросил:

- Вы знакомы с товарищем Яковлевым?

- Нет, не знаком.

- Тогда знакомьтесь. - Сталин обратился к Яковлеву, указывая на Шахурина: - Это новый нарком авиационной промышленности... Сколько вам сейчас лет, товарищ Шахурин?

- Тридцать пять.

- Вот видите, какой у нас молодой нарком! - Сталин, сказав эти слова Яковлеву, снова обратился к Шахурину: - А товарищ Яковлев - ваш заместитель по опытному самолетостроению.

Шахурин и Яковлев пожали друг другу руки, а Сталин с чуть приметной улыбкой, искоса наблюдая за их настороженным знакомством, стал вслух вспоминать:

- Еще в двадцать первом году Ленин в одной из статей резко критиковал членов партии, которые не умеют направлять работу специалистов... Таких коммунистов у нас много, писал он, и я бы их отдал дюжинами за одного добросовестно изучающего свое дело и знающего буржуазного спеца. Вот как ставился вопрос! - Сталин вновь приблизился к Шахурину и Яковлеву. - А сейчас мы можем сказать, что не возьмем и сотни буржуазных спецов за одного настоящего нашего спеца-коммуниста...

Алексею Шахурину стало ясно, что вопрос о его назначении решен и дискуссии исключены.

- Товарищ Сталин, разрешите мне поехать в Горький сдать дела? спросил он.