«Что такое лес? – спрашивал Хорста Изайяш Жепа. – Разве можно назвать лесом обычное скопище деревьев? Скопище деревьев – это и посаженный гобой сад, а ведь твой сад нельзя назвать лесом. Скопище деревьев – это и парк, а ведь парк мы тоже не называем лесом, и даже самый большой парк еще в лес не превращается. Что же за скопище деревьев становится лесом и когда это происходи!? Так вот, лес, дорогой Хорст, эго такой состав деревьев, в котором начали действовать процессы и силы лесотворящие, возникает биоценоз. Это таинственные и еще никем до конца не изученные силы и процессы. Мы знаем об их существовании, считаемся с ними, принимаем их во внимание, но в самом деле немного в них понимаем. Это они действуют на то, что в один прекрасный момент какое-то количество деревьев превращается в лес, а не в парк. Возникают они неведомо когда и действуют своими способами. Они создают то, что мы, лесные люди, на нашем лесном языке называем лесной экосистемой, и, что еще точнее, лесной климакс. Лесотворящие силы действуют на то, что лес сам умирает и сам возрождается. Жизнь леса проявляется в постоянной битве за существование. В лесу каждый живет за счет другого, каждый борется за частицу солнечного света, за каждую каплю влаги в почве. Это страшная битва, а те преступления, которые мы замечаем на поверхности, пустяки по сравнению с войной, которую за каждую каплю воды ведут между собой скрытые в земле корни. Что же такое лесная многоступенчатость, то есть удивительная лестница, которая является частью лесотворящих сил? На корнях деревьев растут специальные грибки, выше – лесной мох, выше – подлесок, а еще выше – кроны деревьев. Все существует во взаимозависимости, одновременно пожирает друг друга и не может друг без друга расти и развиваться. Некоторые говорят, что лес прекрасен. Это смешно, Хорст. Лес отвратителен, потому что то, что в нем творится, должно каждому внушать отвращение. Лес – это хаос, балаган и беспорядок. Достаточно несколько лет не появляться в каком-нибудь маточнике, чтобы потом увидеть, какая в нем шла битва, сколько деревьев пало мертвыми, для скольких не хватило света и воды. Везде увидишь вывороченные гниющие пни, их пожирают паразитирующие на них грибы. Мы, люди, стараемся навести в лесу какой-то наш человеческий порядок, прочищаем молодняки, чтобы обеспечить деревьям больше света и воды, вывозим трухлявые или сухие деревья, чтобы они не стали рассадником вредителей, пожирающих здоровые деревья. Мы вырубаем огромные плантации леса, но сразу же сажаем вместо него новый лес, охраняем его от лосей и оленей, лечим раны леса. Мы заботимся о том, чтобы действовали лесотворящие силы, но одновременно ограничиваем их вредное влияние. Да, Хорст, лес страшен. Никому не пожелаю, чтобы он без топора и пилы, раненный, лишенный сил, очутился в лесу и сдался на его милость. Он не проявит ни малейшего снисхождения, птицы выклюют раненому глаза, муравьи обгрызут тело, хотя еще будет в нем биться остаток жизни. Ты можешь укрыться в лесу, пока ты силен, но горе тебе, если выкажешь слабость».

Год спустя Изайяш Жепа умер и был похоронен на сельском кладбище. Не прошло и двух лет, как на его могиле выросла береза-самосейка, которой никто с могилы не вырвал, потому что у Жепы не было близких. Но с тех пор Хорст Собота не любил ходить в лес, хотя, как ему казалось, и начал понимать его язык. Это, конечно, произошло не в один день или в одну неделю. Сначала Хорст Собота сидел на своей веранде и смотрел на лес сквозь те стеклышки, которые не были окрашены ни в какой цвет. Зимой он рассматривал похожие на скелеты ветви буков, молодые березы, пригнутые тяжестью снега, вечнозеленые сосны, гордо встряхивающие лохматыми головами. Лес казался тихим и беззащитным, но достаточно было сделать несколько шагов в глубь его, чтобы на тропках, протоптанных копытцами серн и козликов, увидеть кровавые следы чьего-то преступления – разбросанные птичьи перья, зайцев, задушенных лисой. Даже во время кажущегося покоя и бессилия лес убивал тех, кто слабее. Ломались деревья, которые не выдерживали груза снега, лопалась от мороза кора, и тут же, на следующий год, в трещины входил трутовик или возникал раковый нарост. А что делалось весной или летом, когда лес, казалось, был бархатным от бушующей в нем зелени? В тени могучих деревьев угасали молодые и слабые деревца, едва слышная речь их листиков терзала сердце Хорста Соботы. Как заклятие, он повторял имена трех дьяволов, из которых складывалась сила леса: биоценоз, экосистема и лесной климакс.

Понял Хорст Собота, что человек – это ничто перед лесными силами и что сам он когда-нибудь неизбежно проиграет им. Ведь человек живет недолго, а лес вечен.

В один прекрасный день, ранней весной, в пору лесопосадок, по песчаной дороге мимо дома Хорста Соботы вечером возвращались домой подвыпившие лесные рабочие. Увидели они Хорста в палисаднике, и один из них крикнул ему:

– Давно у тебя не было бабы, старый Хорст. Иди в двадцать четвертый квадрат, там лежит девушка и ждет тебя с раздвинутыми ногами. Попробуй, может, тебе удастся. А если и нет, то она никому ничего не скажет, потому что абсолютно пьяная и только к утру, наверно, протрезвеет.

Ужаснули эти слова Хорста Соботу. Ранним утром он видел проходящую мимо его дома стайку девушек, видимо, приезжих. Каждый год приглашали сюда молодежь, чтобы помочь сажать лес. Что, лес совершил новое преступление?

Поспешил Хорст Собота в двадцать четвертый квадрат и на краю вырубки, в сосновом молодняке, нашел девушку. Выглядела она лет на шестнадцать, у нее были прекрасные густые черные волосы, которые казались еще чернее оттого, что лицо ее было бледным и словно бы мертвым. Она что-то нечленораздельно бормотала, когда Хорст Собота взял ее на руки и попытался унести домой. От нее несло алкоголем, несколько раз ее рвало, когда он клал ее на траву, потому что ему не хватало сил и он должен был часто отдыхать. Но он все же донес ее до дома, положил на удобную деревянную кровать, сделал холодный компресс на лоб, и через несколько часов она начала приходить в себя. Ни о чем ее Хорст не спрашивал, потому что обо всем догадывался. Видимо, девушку угостили водкой, а та еще не знала о ее коварной силе.