Невесело ухмыльнувшись, Ребекка окинула взглядом свое творение. Этот Храм, совершенное воплощение надежды на рай, теперь неизбежно сталкивал ее сограждан в ад. Пока основание висело над городом, оно отравляло людей. Если днем Храм укреплял их дух картинами славного будущего, ночами он устрашал их пониманием неизбежности смерти.

И только она не боялась ночных призраков, разговаривала с ними, рассказывая о своей вине перед всем народом Империи. Как она хотела заразиться проказой, уничтожившей ее любовь и грозящей ее государству! Болезнь дала бы ей возможность искупить свою вину и обрести общую судьбу с теми, кто был ей дорог.

Пока же в своем великом восхождении она оставила всех соплеменников далеко позади.

И только Явгмот мог спасти их.

Спуск был мучительным, а подъем похож на агонию.

Джикс чувствовал, что слабеет с каждой секундой. Проказа разъедала его плоть, проникая все глубже, черные язвы лопались, изливая потоки густого гноя. Но не только физические страдания изматывали его тело.

Страх, липкий и навязчивый, холодными волнами поднимался в груди, сводя его с ума, отдаваясь в руках дрожью, затуманивая разум. Одна мысль не давала ему покоя: неужели он пощадил Гласиана только потому, что испугался за свою жизнь? Неужели страх смерти сильнее его принципов? Этого не может быть. Джикс ненавидел себя, собственное малодушие, ненавидел Гласиана, ненавидел весь этот благополучный город и его сытых обывателей, ненавидел всю Империю Транов.

Восстание. Вот что смоет его страх и восстановит справедливость. Проклятые потоком хлынут наверх, через канализационные люки и сбросят горожан вниз, и их же собственные нечистоты. И тогда неприкасаемые поставят их на колени и заставят целовать кровоточащие раны на костяшках пальцев. Жители Халциона осознают свою вину, поймут, какие преступления совершили.

Несколько дней назад он спустился в Пещеры, гонимый страхом и желанием поскорее донести до своих людей весть о чудовищных злодеяниях Гласиана и ему подобных.

Теперь, полный ненависти, он поднимался наверх, ведя за собой сотни отверженных. Справедливое возмездие не минет демонов из Халциона.

Из окна лазарета открывался прекрасный вид на новый Храм Транов. Отражаясь от кристаллического основания, солнечные лучи приносили в лазарет мимолетные образы Ребекки, которые сверкали крошечными радугами, мелькали на металлических поверхностях, инструментах и оборудовании. Лик Ребекки плыл по согбенной фигуре Явгмота, по искаженному судорогой лицу Гласиана, по спине каждого из двадцати четырех наблюдателей, призванных контролировать процесс лечения.

— Довольно жестоко вы убиваете меня, — прорычал Изобретатель, в то время как Явгмот, вооружившись скальпелем и пинцетом, осторожно отделял кусок кожи от огромного гнойника на животе больного, — причем делаете это с общественного одобрения и под общественным присмотром.

— Обратите внимание на поврежденную ткань. — Явгмот повернулся к наблюдателям, столпившимся у постели пациента. За последние несколько месяцев ему удалось убедить их в реальности болезни и опасности ее распространения. — Кожа — такой же орган человеческого тела, как и все остальные. Как вы теперь понимаете, каждый орган выполняет свою определенную функцию. Недуг — это результат неправильной работы одного или нескольких органов, и вовсе не является следствием магического влияния. — Явгмот снова принялся исследовать гнойник. — Видите, лепра оказывает разное воздействие на разные ткани организма.

— Похожая теория существует и относительно магических воздействий, — произнес один из наблюдателей, молодой человек по имени Ксод. Он был целителем в традиционном понимании этого слова и привык лечить земные болезни магическими средствами. Не по годам развитый, скороспелый и болтливый, он раздражал Явгмота тем, что постоянно высказывал вслух свои чудовищные заблуждения. — Кое-кто поговаривает, что вы можете разложить магическую энергию на компоненты, каждый из которых выполняет свою определенную функцию. Это похоже на крошечные кусочки радуги, летающие сейчас по комнате, — красный, зеленый, голубой... Некоторые считают, что магическая сила состоит из цветов, одни, отвечают за исцеление, другие за разрушение... — Какое отношение все это имеет к данному конкретному заболеванию? — Явгмот снова почувствовал раздражение. — Вы, молодой человек, были свидетелем того, как магическая сила только ускорила развитие болезни. Ксод потупился.

— Это всего лишь сравнение, — извиняющимся голосом проговорил юноша. — На самом деле я хотел сказать, что никто искренне не верит, что магия имеет цвета. Просто дико было бы так думать, глупая теория. Вы сказали, что проказа по-разному влияет на разные ткани организма. Вот я и вспомнил о теории воздействия цветом, которое может быть блокировано...

— Вам лучше молчать и слушать, чем рассуждать о... — начал было Явгмот. Скальпель задрожал в его руке, а в глазах промелькнула новая догадка. Отложив инструмент На боковой столик, он резко развернулся к оппоненту.

— Вы правы, все это просто ерунда, — продолжал оправдываться Ксод.

— Именно так они и думали обо мне несколько лет назад, — неожиданно проронил целитель.

Наблюдатели, за время совместной работы уже успевшие привыкнуть к странностям в поведении Явгмота, молча расступились. Стремительно подбежав к стеклянному шкафу, где в четком порядке, словно в музейной витрине, лежали инструменты и стояли ряды склянок, целитель раскрыл дверцы. Бормоча что-то невнятное, он принялся перебирать скальпели, зажимы, пилы и пинцеты, откладывая некоторые из них в отдельный лоток.

— Что вы делаете? — поинтересовался Ксод.

— Сейчас поймете... Мало, слишком мало, — сокрушенно шептал себе под нос целитель.

Внезапно его лицо озарилось широкой улыбкой, и все присутствующие проследили за его просветленным взглядом.

— Идея! — воскликнул Явгмот. — Железные перила! Вы, — ткнул он пальцем в Ксода, — быстро берите вот эту емкость, нож и ступайте на балкон.