Тем временем двое мужчин притащили откуда-то широкую тяжелую дверь и перекинули ее с купола на парапет основания. Толпа восставших хлынула по импровизированному мосту.

Ребекка попыталась столкнуть дверь, но у нее не хватило сил, к тому же угадавший ее намерения Джикс трижды ударил ее по согнутой спине шестом Джонаса, и она отступила вместе с остальными рабочими.

Отверженные шагали по двери, как по мосту между двумя мирами, — трое, семеро, одиннадцать, восемнадцать. Теперь в Храме их было больше, чем Ребекке удалось уничтожить. Несколько мгновений, и восставшие уже явно превосходили числом сгрудившихся в кучу обезоруженных строителей. Возглавляемые Джиксом, на лице которого застыла дьявольская усмешка, они окружили их. Кристаллы основания отражали изможденные тела и грязные обноски.

— Ребекка, я знаю, что вы пытаетесь сделать. — Главарь мятежников смотрел на архитектора с какой-то непонятной, удивительной грустью. — И все это знают.

Но вы хотите вознестись к небесам, беспощадно уничтожая нас. Вы поднимаетесь вверх по нашим телам. Раньше магическое производство вашего мужа убивало только нас. Теперь ваш Храм убивает даже обывателей города. Вам есть до этого хоть какое-то дело? Может, вы остановитесь? Может, вы начнете разгребать те отстойные ямы, которые вы же и вырыли, или вы хотите только увеличивать их количество?

— Явгмот работает над созданием нового лекарства, — запротестовала Ребекка. Выдернув из кучи песка строительный ворот, она отвела его назад. — Это лекарство не только для моего мужа, но и для всех жителей Халциона, подземных в том числе.

— Явгмот не сможет найти лекарство. Но даже если это ему удастся, он не поделится с нами.

— Я смогу, и я поделюсь!

Все подняли головы вверх. Заслоняя яркий солнечный свет, в воздухе висело нечто темное. Рабочие и повстанцы щурились, чтобы разглядеть, кому принадлежит голос. Только Ребекка и Джикс узнали его. Из Приземлившегося летающего кресла поднялся высокий крепкий мужчина.

— Более того, у меня уже есть снадобье, а возможно, и лекарство, способное навсегда избавить вас от лепры. — Явгмот стоял спиной к солнцу, и многим казалось, что его фигура испускает волшебное сияние. Да, он был мастером произвести впечатление на чернь. С удовлетворением отметив, что многие, и прежде всего Джикс, опустили заслезившиеся от непривычно яркого света глаза, целитель продолжал: — Одна доза у меня с собой. Для вашего предводителя. Кожа Гласиана уже очистилась, страдания его уменьшились.

— Это ложь и ничего более! С чего бы тебе приносить мне лекарство, да еще во время восстания, которое я же и поднял?

— Чтобы положить ему конец, — пожал плечами Явгмот. — Это выкуп за жизнь леди и за жизнь города. Я дам тебе лекарство и обещание в течение недели спуститься в пещеры и принести с собой достаточное количество этого средства, чтобы вылечить твоих людей. Мое условие: ты сегодня же уберешься вместе со своими головорезами туда, откуда пришел.

Ребекка заметила, как вспыхнуло всегда бледное лицо Джикса. Ему хотелось верить в возможность исцеления. Хотелось вновь стать здоровым самому и вылечить своих соплеменников. Но вместе с надеждой в его глазах светилось недоверие.

— То, что ты принес мне, — яд.

— Нет, — донесся другой голос из летающего кресла. — Я был рядом с Явгмотом, когда он изобрел лекарство, и сам видел, как излечился один из неприкасаемых. А потом и Гласиан.

— Покажите мне этого излечившегося, — бросил вызов Джикс. — Я хочу поговорить с ним.

— Он там, — кивнул вниз Явгмот. -. У меня не было времени рыскать по городу в поисках одного человека.

— Его там нет. — Джикс вперил в целителя полный ненависти взгляд, шагнул вперед и схватил Ребекку за руку. — А теперь убирайтесь, или я убью ее.

— Нет! — воскликнул Явгмот, заметив, как блеснул нож, зажатый в ладони бунтаря. — Только не это! Хорошо, сначала я сделаю себе инъекцию из половины дозы, а затем, когда ты убедишься, что это не яд, введу остаток тебе.

Джикс колебался.

— Помнишь, — внезапно вступила в разговор Ребекка, — ты говорил, что проклятые будут восставать снова и снова потому, что им нечего терять, кроме собственных жизней... Настал день, когда они могут потерять последнее, что у них есть. Дай Явгмоту возможность исцелить тебя, твоих людей и весь город.

Предводитель взглянул на Явгмота, словно юноша, получивший надежду, в которую боится поверить.

— Хорошо, — наконец выдохнул он, — докажи мне, что это не яд, и поклянись, что вылечишь моих людей. Тогда я уйду из Халциона.

Целитель решительно сбросил капюшон, обнажил шею и уверенным движением ввел иглу в пульсирующую артерию. В Храме воцарилась мертвая тишина. Все взгляды были прикованы к высокому загорелому мужчине, медленно вынимающему иглу. Показавшаяся из крошечной ранки капелька крови стекла вниз и впиталась в белый воротник.

— Видишь? Это не яд и не транквилизатор. — Явгмот шагнул вперед, держа шприц на вытянутой руке. — Но на меня этот состав не окажет никакого воздействия, ибо я, в отличие от вас, друзья мои, не заражен.

— Вот только не надо называть нас друзьями, — предупредил Джикс, оттягивая ворот грязной рубахи. — Если это подлая уловка, мои люди разорвут тебя на части. Тебя, Ребекку и весь город.

— Замолчи, ты мне мешаешь. — Явгмот уже вводил сыворотку.

Бунтарь подчинился, вздохнул и покосился на усыпанную гнойниками руку.

— И все? Это все?

— Не забывай, я ввел тебе только половину дозы, — невозмутимо ответил целитель. Неприкасаемые недовольно роптали. Кое-кто уже потянулся к оружию. — Кроме того... нужно время.

— Подождите! Смотрите! — неожиданно закричал Джикс, внимательно разглядывавший собственное предплечье. Черные язвы бледнели. Розовая кожа появлялась там, где мгновение назад было гноящееся мясо. Предводитель отверженных взглянул на свою вторую руку. Те же волшебные изменения. Раны затягивались и заживали на груди, на ногах, на лице.

— Это не ложь! Он говорит правду! Это лекарство!

— Пока еще снадобье, — поправил Явгмот. — Оно дает лишь временное излечение. Но постоянные инъекции этой сыворотки будут, поддерживать ваше здоровье, пока мы не найдем более надежного средства, способного вылечить раз и навсегда.