С этими словами она отвернулась, готовая шагнуть в межмирие.

— Подождите, -окликнула ее старейшина Джамет. — Скажите хотя бы, как называется эта планета.

— Называйте ее как хотите, — просто ответила мироходец. Но прежде чем исчезнуть, все же произнесла: — Аборигены зовут ее Меркадией.

Спуск был невыносимо тяжелым. Во время бунта неприкасаемые разломали подъемник. Гоблинам пришлось тащить своего немощного хозяина по пологому ухабистому тоннелю, все время придерживая кресло, чтобы оно не сорвалось вниз. Впереди и позади них вооруженные целители несли фонари. Дважды отказывал аппарат искусственного дыхания, и дважды процессия останавливалась, чтобы наладить его работу. Оба раза Гласиан терял сознание и, приходя в себя, видел лишь тусклые отблески фонарей, гуляющие по осклизлым сводам прохода.

Наконец тоннель выровнялся и расширился. Прохлада подземелья сменилась теплым спертым воздухом. Воины-целители проводили гоблинов в просторную карантинную пещеру.

Вопреки ожиданиям Гласиана здесь не пахло ни отходами, ни гниющей плотью. В нос ударил сильный запах дезинфицирующих средств. Оказывается, за последнее время в лазарете нижнего мира многое изменилось.

Просторная пещера, хорошо освещенная многочисленными лампами, укрепленными в нишах, была вычищена до блеска. Нигде не было и намека на грязь. Старые полки сломали. Их место заняли ровные ряды лежанок, со всех сторон закрытых белыми панелями. Больной, находившийся в такой ячейке, был полностью изолирован от болезнетворного излучения силовых камней. К тому же на каждой из таких ячеек виднелся лист с номером и диаграммой, показывающей динамику состояния пациента. Правда, эти саркофаги сильно смахивали на небольшие светлые гробы...

Между рядов прохаживались облаченные в идеально белые одежды медики в защитных марлевых масках.

Если раньше безнадежно больные лишь доживали здесь свои последние дни, то теперь они стали материалом для медицинских экспериментов.

Чистота, секретность, внимательные целители – все эти изменения вели не к повышению комфорта пациентов, а лишь обеспечивали лучшие условия для проведения исследований.

Гоблины выкатили кресло Гласиана на самую середину пещеры и остановились возле человека в белых одеждах, который держал в руке целую кипу листков с какими-то таблицами и схемами.

— Здравствуй, Гласиан. Добро пожаловать в карантинные пещеры Халциона. Сегодня утром я получил твою историю болезни и приготовил специальный просторный бокс, где смогут разместиться все твои... аппараты.

С трудом приподняв голову, Изобретатель взглянул на медика и со стоном повалился обратно на подушку.

— Только не это, — простонал он. — Только не Джикс.

Ребекка направила летающее кресло к пятым воздушным воротам Халциона. Внушительное сооружение, построенное когда-то по ее проекту, имело форму человеческого глаза. С бульвара к нему поднималась мраморная лестница, каждая ступень которой была достаточно широкой, чтобы сделать по ней несколько шагов, прежде чем вступить на следующую. Теперь стройная гармония архитектурного шедевра была нарушена — городские стражники возились с лебедками и стальными кабелями, втаскивая наверх лучевые пушки. Халцион вооружался. На вершине арки, сложенной из белого известняка, стоял повелитель столицы. Ребекка сразу узнала его по пышным, развевающимся на ветру одеждам и гордой осанке нового Спасителя Империи.

Явгмот руководил работами по установке мощных орудий, изготовление которых стоило городу целого состояния. Но целитель настоял на том, чтобы во всех воздушных воротах развернули по артиллерийской батарее из девяти пушек. Ребекка знала, что конструкцию нового оружия Явгмот «позаимствовал» из рукописей Гласиана. Он не раз хвастался, что они способны сбить летающее судно в нескольких милях от города. Подобные аргументы убедили жителей Халциона в необходимости производства дорогостоящего вооружения, тем более что Явгмот покрыл основную часть расходов, выполнив заказ на такие орудия для остальных четырех городов-государств.

— Необходимость... — ворчала Ребекка, направляясь по внутренней винтовой лестнице к вершине арочного свода. — Нет ничего более скверного, чем необходимость.

За последние несколько лет она в этом убедилась.

Поднявшись на верхнюю площадку, женщина увидела улыбающегося Явгмота. Но радостная улыбка предназначалась вовсе не ей. Целитель смотрел мимо, любуясь орудием, поднимаемым на известняковую стену. Едва натяжение тросов ослабло, он опустился на колени и нежно погладил сверкающий корпус.

— Великолепно!

— Что ты имеешь в виду? — После происшествия в лаборатории они перешли на «ты».

— Привет. — Он поднял голову.

Уперев руки в бока, Ребекка стояла в ореоле света, испускаемого камнями своего далекого Храма.

— Трудно представить что-либо более прекрасное.

— Более прекрасное? — усмехнулась женщина. — Может, катапульты на куполе Дворца Советов? Или огнеметы в Храме?

Явгмот продолжал полировать гладкую поверхность орудия, разглядывая свое отражение.

— Если бы ты думала не только о красоте, но еще и о безопасности, мы бы не столкнулись с необходимостью этих изменений.

— Необходимость... — закатила глаза Ребекка, — в чем? В уродстве?

Спаситель Империи выпрямился во весь рост, расправил плечи и, поставив ногу на парапет арки, кивнул на город.

— Ты ошибаешься, уродство необходимо. Нас, транов, двигала вверх вовсе не красота, а именно уродство и пороки. Жажда власти и богатства, малодушие и похоть — вот что помогло нам достичь тех высот, на которых мы находимся теперь. Наша Империя родилась из войны и лишений. Новая война приведет нас в новый благословенный мир.

Собрав все свое мужество, Ребекка пристально посмотрела в его глаза, в глаза человека, ставшего олицетворением тех темных животных страстей, о которых он сам только что говорил. Порочный и прекрасный, растоптавший все, во что она верила раньше.