Бродка подумал, что Нора пьяна: в квартире просто воняло алкоголем. Но, подойдя ближе, он увидел на ее шее справа и слева темные пятна. Широко раскрытыми, остекленевшими глазами Нора смотрела в пустоту. Ее губы посинели, рот был слегка приоткрыт.

Бродка, еще ни разу в жизни не попадавший в подобные ситуации, содрогнулся от ужаса. Он беспомощно схватил левую руку Норы. Она была холодной, и, когда он отпустил ее, рука безвольно упала. Только теперь до Бродки наконец дошло, что женщина мертва.

В тот же миг он осознал весь ужас случившегося. Нору убили!

А он попался в ловушку, приготовленную убийцами.

Вне всякого сомнения, они хотят повесить это убийство на него! В голове все смешалось. Испытывая панический страх и бессильную ярость, Бродка почувствовал, как кровь застучала в висках. Одна мысль неотступно билась в его мозгу: «Прочь отсюда!»

С лестничной клетки донеслись голоса. Александр подошел к двери, прислушался. Голоса удалились. Он осторожно приоткрыл дверь и посмотрел на лестничную площадку: никого не было видно. Бродка решил, что пора немедленно убираться. Он вышел из квартиры и, глубоко вздохнув, захлопнул за собой дверь.

С подчеркнутым равнодушием он спустился на первый этаж. Было невероятно трудно не броситься бежать сломя голову. Прежде чем выйти из дома, он осторожно выглянул наружу. Никого. Бродка пересек двор и оказался на улице.

Шум транспорта показался ему сладчайшей музыкой. Он пешком отправился в отель, едва ли замечая идущих навстречу пешеходов. Теперь он ускорил шаг, но перед глазами по-прежнему стояло лицо убитой. Перейдя Рингштрассе неподалеку от Оперы, Бродка бросился бежать.

Поднявшись к себе в номер, он поспешно собрал чемодан, расплатился и заказал такси в аэропорт. Бродка совершенно не слушал того, что говорил ему шофер, — слишком много мыслей роилось у него в голове. Он отчаянно пытался придумать, как выбраться из затягивающейся вокруг его горла петли.

Он осознавал, что бегство было худшим из всех возможных вариантов.

Такси уже проехало половину пути до аэропорта, когда Бродка велел водителю отвезти его в управление полиции. Таксист бросил на Бродку удивленный взгляд, пожал плечами и повернул в сторону Шоттенринг.

— Как скажете, господин. Деньги ваши.

Управление полиции находилось в 1-м районе, в здании, похожем на большую старую коробку с бесчисленным множеством окон. За стеклом перед огромным количеством телефонов и мониторов сидел дежурный. Услышав об убийстве, мужчина почти не проявил интереса и для начала послал Бродку в отдел регистрации несчастных случаев. Оттуда его направили в комиссариат по расследованию убийств, к чиновнику по фамилии Валльнер.

Тот выслушал историю Бродки, иногда кривясь так, словно ему было очень неприятно. Наконец он подозвал к себе ассистента, дородного и очень медлительного мужчину с густыми кустистыми усами и чуть ли не с воодушевлением произнес:

— Ну что ж, берись-ка за это дело!

А затем, обращаясь к Бродке, вежливо спросил:

— Вы не пройдете с нами?

Сев за руль полицейского автомобиля, ассистент проявил себя как весьма темпераментный водитель. По крайней мере, прикрепленная к крыше синяя мигалка, казалось, окрылила его, и он, преисполнившись презрением к смерти, дважды проехал на красный свет. При этом он пользовался в равной степени как проезжей частью, так и тротуаром, лишь бы побыстрее доехать.

По прибытии на Линке Винцайле комиссар послал своего ассистента к жившей в соседнем доме домоправительнице, которая оказалась решительной женщиной лет шестидесяти со светлыми, зачесанными наверх волосами. Она открыла дверь в квартиру Норы, а затем, усилием воли заставив себя заглянуть внутрь, закрыла лицо руками и запричитала: ну почему такое, боже ж ты мой, должно было обязательно случиться в ее доме?

После того как комиссар осмотрел место преступления, он отослал ассистента к служебной машине, припаркованной во дворе, чтобы тот вызвал по рации криминалистов и врача для осмотра трупа.

Врач, молодой мужчина, похожий на студента, в очках без оправы и с черным чемоданчиком, прибыл первым. Когда Бродка, не в силах наблюдать за этой процедурой, отвернулся к окну, врач официально удостоверил смерть Норы. Причина: удушение. Преступление, как заявил он, было совершено около десяти часов назад.

Через полчаса после этого прибыла комиссия по фиксации следов. Двое умудренных опытом мужчин покрыли графитным порошком мебель, бутылки и стаканы, даже лежащий на полу телефон и дорогие наручные часы с порванным ремешком, чтобы снять отпечатки пальцев. Кроме того, были сделаны многочисленные снимки. Бродку передернуло, когда во время этой процедуры мужчины начали оживленно обсуждать успехи «Австрии», старейшего футбольного клуба Вены.

Когда прибыли двое сотрудников похоронной службы с цинковым гробом и подняли Нору за руки и за ноги, Бродка бросился в туалет, находившийся возле входной двери. Его вырвало. Подозрительных взглядов комиссара, внимательно наблюдавшего за дверью в туалет, он не увидел.

— Ну, — с притворным дружелюбием произнес Валльнер, едва Бродка снова вернулся в комнату, — может, теперь вы расскажете нам, как все было на самом деле?

Лицо Бродки стало белее простыни. Ему было настолько плохо, что он не мог говорить. Он не удивился тому, что комиссар не поверил в его версию происшедшего. Слишком уж идеально все было сделано. Но как ему доказать свою невиновность?

— Я сказал вам правду, — устало пробормотал Бродка. — Все было именно так, не иначе.

На лице комиссара появилась почти сочувствующая улыбка. Он подошел к Бродке и протянул ему фотографию.

— Очень удачное фото, — сказал он. — Нашли в кармане пальто убитой. Вы можете это объяснить?

Комиссар поднял фотографию Бродки, сделанную при помощи телеобъектива, повыше и спросил:

— И еще, что вы можете сказать по поводу того, что сегодня ночью, около половины первого, ссорились с убитой, о чем сообщил нам сосед женщины?

Бродка промолчал. Он сдался, когда Валльнер жестко заявил:

— Господин Бродка, вы временно арестованы по подозрению в убийстве.

Валльнер снял с пояса наручники и защелкнул их на запястьях Бродки.

Внезапно Александра охватило полное равнодушие. Ему все стало безразлично. Как ему защищаться? У него не было ни сил, ни аргументов. Им владело только неотступное желание поскорее покинуть это ужасное место.

Ассистент взял Бродку за руку и повел вниз по лестнице. Когда они шли к полицейской машине, Бродка насчитал пять или шесть вспышек фотоаппаратов — репортеры, как водится, отреагировали мгновенно. Но все, что происходило с ним, он воспринимал словно через плотную завесу, задаваясь при этом вопросом, что будет, если его фото появится во всех газетах. Александр Бродка — убийца женщин! Ему всегда претили подобные сенсационные фотографии. И вот теперь он сам стал объектом для такого фоторепортажа — подставился под объектив, как обычно говорят люди его профессии.

Бродка, казалось, был не в себе. Он даже не злился на людей, заподозривших его в убийстве. У него было такое чувство, словно он перестал быть личностью и его подсадили на наркотики. Поэтому он не сопротивлялся. Он просто очень устал, чертовски устал.

И даже когда домоправительница, видя, как ассистент заталкивает арестованного в машину, резким голосом закричала: «Убийца, убийца!» — ее слова отскочили от него, как камни от бетонной стены.

Камеры для подследственных нигде в мире не радуют глаз — камера, в которую поместили Бродку, не являлась исключением.

Только десять шагов до окна — вернее, застекленной дырки, в которую падал свет, — вот и все место для двух обтянутых пластиком коек.

Бродка был здесь не первым. За час до него в эту, так сказать, квартиру поневоле въехал еще один постоялец. Мужчина в темно-синем костюме с красным галстуком поначалу показался Бродке вполне приличным. Впрочем, это впечатление исчезло, как только он открыл рот.