Домашнюю работу никогда не переделать — особенно, если отдыхать каждые четверть часа. По стенам уже не носило, но малейшее усилие — да просто выволочь ведро воды из бочки, перелить в котел и поставить греться — и приходилось восстанавливать дыхание. Вымыть посуду, оставшуюся от завтрака. Приготовить поесть — благо, печь растоплена с утра. Давненько мне не приходилось готовить еду под крышей и в нормальном очаге. Привести в порядок одежду после долгой дороги. Ничего особенного, но эта простая, обыденная женская работа почему-то успокаивала. Вроде и делом занята, и одновременно есть время подумать. А подумать было о чем.

Вчерашний разговор никак не шел из головы. Слишком уж неожиданно все случилось — слишком странно. Я давно запретила себе думать о будущем — какое уж тут будущее, если каждый день не знаешь, придет ли завтра. А сейчас вдруг раз за разом ловила себя на том, что начинаю заглядывать вперед. Нет, не туда, где был этот треклятый посох и дворцовые интриги — а гораздо дальше. Туда, где можно забыть, как носят кольчугу, и как держат меч. Где завтрашний день так же тих и безмятежен, как сегодняшний. Когда-нибудь все так и будет. Свой дом и… и Тай.

— Ни разу не видел, чтобы ты так улыбалась.

Я подняла глаза от шитья — Тайрон стоял в дверях. Как он умудряется двигаться настолько бесшумно? Или это я задумалась так, что и грома небесного не услышала бы? Он сел рядом, обнял:

— Так… безмятежно. Как будто на самом деле ты вовсе не здесь — а где-то… где только покой и счастье. О чем ты думала?

Я прижалась к его плечу, смущенно улыбнулась:

— О нашем доме. Что когда-нибудь все это кончится — и не надо будет никого бояться. Что у нас будет дом.

— Будет. Это я тебе обещаю. Дом, где ты не будешь бояться. Никогда и никого.

Обнял покрепче, коснулся губами моих волос:

— Пойдем… Ортон отказывается садиться за стол без тебя.

На самом деле, есть не хотелось. Остаться бы здесь, просто сидеть, обнявшись, не думая ни о чем. Но спорить с хозяином дома — последнее дело. Я кивнула и поднялась.

После ужина из трапезной никто не ушел. Мы сидели вокруг камина и разговаривали. Я устроилась на полу — за время в дороге, оказывается, отвыкла от лавок — опершись спиной о колени Тайрона. Слушала, почти не встревая в разговор, который как-то плавно ушел ко временам учебы Ортона в академии.

— Теория алхимии была — скукотища смертная… и как раз лектор из аудитории вызвали на пять минут. Не помнишь, кто первый сказал, что неплохо бы смыться?

— Ирвилл, — хмыкнул Тай. — Он же вечно был заводилой. И вечно умудрялся выйти сухим из воды.

Так. Вот, значит, откуда они знакомы. Мило. Встреча однокашников после двух десятилетий. Но Тайрона я прибью, едва мы останемся наедине. Не даны ему людские заклинания, значит…

Ладонь Тайрона успокаивающе легла мне на плечо, вторая коснулась волос. Я заставила себя расслабиться. Все выяснится в свое время.

— Да, зря что ли его везунчиком прозвали… А как так вышло, что я на спор сказал — что вот сейчас возьму и сбегу с лекции — не помню. И сиганул в окно со второго этажа.

— Так торопился, что даже толком не огляделся.

Ортон улыбнулся:

— Не так уж высоко и было. Самортизировал, как полагается — зря что ли нас на рукопашной гоняли… выпрямляюсь — и сталкиваюсь нос к носу с ректором.

Я невольно хихикнула. Повезло, называется. Говорят, норов у деда был крутой…

— Привел обратно под белы руки и вежливо так у лектора спрашивает — что же такое он читал, что слушатели из окон прыгают?

— На выпускном потом тебе это не припомнили? — поинтересовался Тайрон.

— Может, и собирался… — Ортон помрачнел. — Хотя вряд ли. Хороший был мужик…

— Да, — тихо подтвердил Тай.

Разговор увял. Посидев еще немного, мы разошлись.

— Ты говорил, что не можешь повторить человеческих заклинаний. Что люди не видят твоих. — Сказала я, едва дождавшись, пока дверь закроется за спиной.

— Так и есть. — Не смутился эльф. — Иллюзия. Если можно создать иллюзию зрительную — то почему бы не изобразить те ощущения, что возникают при столкновении с чужим колдовством? Смотри.

Над его ладонью повис шар света. Вроде бы обычный — такими деревенские колдуны развлекают ребятишек. Но… и в самом деле, иллюзия. Под верхним слоем того, что создавало ощущение обыденности, прятались истинные заклинания. Действительно не имевшие ничего общего с теми, с которыми работают люди. Если бы я не чувствовала эльфийскую магию — никогда бы не поняла, что к чему. Но сил на это надо…

— Но зачем?

Он пожал плечами:

— Пытался, как и всегда, скоротать вечность. Развлекался.

Ага. Вот прямо дитятко такое — все бы в игрушки играть да развлекаться.

— На самом деле, — Тай говорил медленно, явно выбирая слова. — Это трудно объяснить. Последнее время… я просто не знал, что дальше. Почему я еще жив. Но одно понимал очень четко — как только я разучусь интересоваться чем-то новым… пусть даже такой никому не нужной мелочью: а смогу ли я закончить академию и так, чтобы никто не заподозрил, что с моей магией что-то не то…. Как только разучусь делать что-то «просто так», а не потому что надо — тогда не останется и вовсе ничего такого, ради чего стоило бы жить… Тогда уж точно — только клинок в сердце.

Что ж, это было понятно. Но… Мне не нравилась сама ситуация — то, что раз за разом всплывало что-то из прошлого. Это наводило на кое-какие мысли. Очень неприятные, надо сказать.

— Чего еще я о тебе не знаю?

Тай ухмыльнулся:

— Если я начну подробно пересказывать историю своей жизни… боюсь, это затянется надолго. Лучше иди сюда.

Я увернулась от объятий, отступила к стене:

— И все же. Пойми… ты знаешь про меня все — пожалуй, даже больше, чем знаю я сама…

Он обреченно вздохнул.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать? Сколько мне лет? Не помню. В самом деле — не помню, потому что никогда не считал. Любил ли кого-то до тебя? Да, и это ты знаешь. Чем занимаюсь? Как правило, ничем — ходить в наемниках надоело, командовать тоже. Сейчас вот помогаю уцелеть одной известной тебе девице, — он хмыкнул, потом снова стал серьезным. — Не знаю, о чем рассказывать. Спрашивай. Лгать не буду.

«Спрашивай». Можно подумать, я знаю, о чем спрашивать. Поди пойми, с какими мерками к нему подходить. Если бы речь шла о моем ровеснике… или хотя бы о просто человеке — все было бы понятно — сколько лет, кто родители, чем занимаются, чем занимается сам. Дар — если речь идет о маге… Я едва не рассмеялась. На самом деле — разве это говорит о человеке хоть что-то? Знать, какие тени стоят у него за спиной… но и у меня в прошлом были вещи, которые бы я предпочла забыть навсегда. Значение имеет только настоящее. А в настоящем…

— Ты — тот, кому я верю… во всем. Кого люблю. Остальное не имеет значения. — Смущенно улыбнулась. — Странно… надо бы пользоваться моментом — а я не хочу расспрашивать ни о чем. Разве что…

— Я люблю тебя.

Я кивнула, прижалась к нему. Все остальное не имеет значения.

На следующий день, переделав все дела, я нашла в кладовой остатки рассохшейся бочки. Судя по тому, что он ее осталось едва ли половина — остальные доски уже пустили в дело — чинить бочку никто не собирался, а значит, можно было позаимствовать деревяшку под мишень. Боюсь, что первым услышанным возвращающимися мужчинами была площадная брань. Ну как тут не ругаться — если треть брошенных ножей прилетает мимо цели? А до болезни я попадала девять из десяти.

С четверть часа Тай наблюдал над моими потугами, потом поинтересовался:

— Там, где ты взяла эту доску, еще остались?

— Да сколько угодно, — я в очередной раз откинула со лба лезущие в глаза волосы. — А зачем?

— Мечи вырежу. Только надо положить выпрямляться.

— С мечами будет еще хуже — предрекла я. — Эти хоть легкие.

Проглотила готовое вырваться — снова мимо! — ругательство, подобрала нож, уселась прямо на пол. Хватит, надоело позориться. Завтра снова попробую.