Знакомство Сергея Вольского с научной фантастикой началось с «Машины времени» Г. Дж. Уэллса; оно-то и причинило всю эту историю.

«Причинило» – одно из его словесных изобретений. Я как-то ему рассказал, что во многих словах дремлют значения, которые пробудятся только в будущем, а пока ожидают своего урочного часа. Он ухватил мысль на лету и заявил, что «будущее» – именно такое слово: смысл будущего – будить что-то в настоящем, в частности, будить тайный смысл дремлющих до поры до времени слов. С тех пор Сергей изо всех сил способствует этой функции будущего: отыскивает в словах новые или забытые смыслы. Как же он может теперь сказать «послужило причиной»? Он употребляет исключительно глагол «причинять».

Главная деятельность Сергея в том, что он с детства постоянно что-то изобретает – безумные идеи и тоже безумные, но вполне материальные устройства. Изобретает он дома, а чем занимается на работе, непонятно. «Делаю диссертацию», – говорит он, причем таким тоном, будто это необычайно противное занятие, никак не связанное с другим, куда более полезным.

Полезные дела он делает так: внезапно его осеняет мысль, и он принимается ее воплощать. Он берет несколько дней за свой счет, запирается дома – «уходит в люк», как он выражается, – и никого к себе не пускает. А потом зовет меня показать, что же он такое придумал. И очень любит, когда я задаю наводящие вопросы.

По-моему, он гениален, и его изобретения, как правило, безумны; настолько безумны, что на них не сделаешь даже крохотной заметки для областной газеты. К тому же он человек увлекающийся: не успеешь из его невнятных объяснений сообразить, что к чему, как он уже разбирает только что собранную уникальную установку – желает в ней что-то усовершенствовать. Совершенствование сводится к тому, что он придумывает нечто совершенно другое и новое. И поскольку ничего не записывает, то все его изобретения так и остаются втуне, пропадают для человечества.

Вот я однажды и подсказал Сергею, что он, с его увлекаю щейся натурой и безумным воображением, должен еще до воплощения своих идей «в металле», пока они не остыли, излагать их на бумаге хотя бы в виде научно-фантастических рассказов. Он признал мою правоту, но сообщил, что никакой фантастики не только никогда не писал, но и не читал, ибо у фантастов, по его мнению, примитивное воображение. Я возразил: как можно судить о том, чего не знаешь? Разве это логично? Сергей согласился, что не очень логично, и попросил что-нибудь почитать. И тут же получил он меня сборник рассказов о машине времени; открывался он, естественно, уэллсовским шедевром. С этого все и началось. Произошло неожиданное: проглотив книгу, Сергей «ушел в люк» на целый месяц (даже отпуск взял не за свой счет, а очередной). А через месяц позвонил, и спустя еще 15 минут я был у него.

За месяц его комната (он живет один в однокомнатной квартире на втором этаже) значительно преобразилась. Посреди нее стояло нелепое сооружение: цилиндр диаметром в метр, высотой в рост человека. Был вечер, ярко горела люстра, высветляя детал и сооружения. В стенке цилиндра угадывалась плотно закрытая дверка. От разъема, расположенного с ней рядом, отходил кабель к черному металлическому ящику с большим красным тумблером. Отсюда провод тянулся к настенной розетке. Сам цилиндр, по всей видимости, был сверху открыт; на это указывала прислоненная к нему короткая лесенка-стремянка.

Сергей сидел на диване и с радостью наблюдал, как я раз глядываю его творение. Потом протянул мне какую-то книгу, в которой я узнал тот самый сборник фантастики.

– Поднимись по стремянке, – предложил он. Я так и сде лал. – Погляди вниз. – Я опять последовал его совету. Внутри цилиндра, несмотря на яркое освещение, стояла тьма. Оттуда веяло холодом. Казалось, там начинается бездонный колодец.

– Брось ее туда, – приказал Сергей. Я повиновался. Кни га начала падать, зашелестела страницами и тут же скрылась из глаз.

– Но ведь внизу люди, – изумился я. – Там квартира, на первом этаже. Куда же она делась?

– Квартира? – Он удовлетворенно улыбнулся. – А куда она могла деться?

– Собственно, я имел в виду свою любимую книгу.

– Она летит в прошлое, – без тени смущения объяснил он. – Летит в прошлое, набирая скорость. Я ее прочитал. Весь бред о машине времени, который ты мне подсунул. Лишь Уэллс достоин внимания. Остальные не поняли ничего.

– А ты? – Я спустился по лесенке, сел в кресло напротив дивана.

– Я ее сделал, – заявил он. – Правда, я предпочитаю дру гой термин.

– Какой же?

– Шахта времени.

– Пожалуй, «пропасть» было бы еще лучше, – заметил я, вспомнив бездонную тьму внутри цилиндра. – Но «шахта» тоже сойдет. И может, ты все-таки объяснишь?

– Конечно, – сказал Сергей. – Для этого я тебя и позвал. Единственная проблема, как ты понимаешь, – перемещение в прошлое. О путешествиях в будущее думать нечего. Каждый из нас совершает такое, что называется, «своим ходом», а как этот ход ускорить, известно: субсветовой полет, сильное гравитационное поле, анабиоз… Я начал с информации. Она, как ты догадываешься, распространяется не только в будущее, но и в прошлое.

– Что ты говоришь! – не согласился я. – Как послать сигнал в будущее, понятно. Написал на заборе: «Здесь был Вася» – и пошел. И сигнал тоже пошел. Но в будущее, никак не в прошлое.

– Нет, в обоих направлениях, – возразил Сергей. – Ты сам знаешь: смысл будущего – будить что-то в настоящем. Все зависит только от свойств приемника. Так, существо, живущее в обычном времени, увидев твой забор дважды – до и после появления надписи, – сделает однозначный вывод: между этими двумя наблюдениями у забора был некто, называющийся Васей. Существо воспримет эту информацию и понесет ее с собой по ходу времени.

– Понятно. Я, по крайней мере, тоже всегда так делаю.

– Теперь представь себе существо, живущее в обратном отношению к нам времени. Вообрази, что оно также дважды побывало у забора – сначала после появления надписи, потом до. Оно, как и первое существо, сделает не менее однозначный вывод: между наблюдениями к забору наведался некто по имени Вася. Приняв эту информацию, существо унесет ее в прошлое, против хода нашего времени. Заметь: в каком направ лении движется во времени сам Вася, в обоих случаях не играет никакой роли. Единственное условие для передачи информации по ходу или против хода времени – наличие адресата, живу щего соответственно в прямом или обратном времени.

– Допустим. А дальше?

– Примерно так обстоит дело и с материальными телами, – продолжал объяснять Сергей. – Чтобы отправиться в прошлое, необходим пустяк – устройство, которое перевело бы тебя в обратное время. Оно перед тобой. Называется шахта времени.

– Почему именно шахта? – догадался спросить я.

– Оно работает как шахта. Или колодец. Представь себе, что ты встал на край колодца и прыгнул вниз. Что с тобой произойдет? Ты будешь падать, пока не достигнешь дна. Так тело, брошенное в шахту времени, с постоянным ускорением летит в прошлое.

– И значит, моя книга…

– Да, – кивнул он. – Туда ей и дорога. Прекрасная судьба для книги с таким названием. – Он посмотрел на настенные ч асы. – Сейчас она в девятнадцатом веке. Нет, в восемнадцатом.

– А как мы ее оттуда вернем? – поинтересовался я. – До каких пор она будет падать?

Он пожал плечами.

– Видимо, до Большого Взрыва. Дальше ведь падать нек уда. За Большим Взрывом никакого времени нет. И почему ты считаешь, что можно вернуть вещь, которую ты своими руками бросил в бездонный колодец?

– Значит, ты… – начал я, но сдержался. – Я всегда считал, что ты гений по части новизны. Но объясни, какова полезно сть твоего изобретения? Чем оно лучше печки, в которой можно было без всяких затей сжечь мою любимую книгу?

– Ошибаешься, – возразил он. – Конечно, вначале так и было. Но за последнюю неделю я ее сильно усовершенствовал. Раньше шахта была бездонной, она могла лишь переводить предметы в обратное время. Теперь это совмещенное устройство – как, скажем, телефонная трубка. Я сделал приставку, которая выполняет противоположную функцию: извлекает объект из обратного времени и переводит в прямое. То есть работает, если продолжить нашу аналогию, примерно как дно колодца. Это устройство я назвал подхватом. – Он показал на дверку в стене цилиндра. – Здесь появляются предметы, выловленные из обратного времени.