Будто «мужикам», кроме него самого, разумеется, не дозволено разговаривать с ней, раздраженно подумала Алисия. Ну почему, как только у нее завязываются стабильные дружеские отношения, кто-то — мужчина или женщина — обязательно вмешивается, угрожая ее благополучию? Игнорируя сердитый взгляд Грега, она взяла трубку и коротко представилась.

Если это сотрудник агентства, миндальничать она не станет. Успешной презентацией своего последнего проекта на совете директоров гигантской компании по изготовлению детских игрушек она заслужила право на полноценный отдых.

Но звонили не из агентства. Это был Норман Пейдж!

Семь лет, семь долгих лет, насыщенных событиями, решительными переменами и борьбой с собственными воспоминаниями, миновало с их последней встречи. И, однако, его низкий скрипучий голос до сих пор имел над ней власть: встряхнул до глубины души, перевернул все внутренности, поверг в оцепенение. Грудь сдавило, стало трудно дышать.

Зачем он звонит теперь?

— Ты слушаешь?

Его внезапно изменившийся тон, пронизанный жалящей резкостью, вернул ей дар речи. Дыхание участилось, сердце забилось быстрее.

— Разумеется! — отрывисто бросила Алисия. — Чем обязана?

Не очень-то она любезна. Ну а с какой стати ей любезничать, когда при первом же звуке его голоса кровь в жилах словно Ядом пропиталась?

— Леон умер три дня назад, — сообщил он все тем же сухим неприветливым тоном. — Внезапно. От кровоизлияния в мозг. Похороны завтра утром, в одиннадцать. Думаю, тебе следует приехать в Мэлверн. И будь готова провести здесь не менее суток.

Алисия похолодела, по телу побежали мурашки, хотя на ней были джинсы и толстый свитер. Леон? Умер? Даже в голове не укладывается.

— Полагаю, ты пытаешься решить, сумеешь ли выкроить время, что присутствовать на похоронах, — продолжал Норман, не дождавшись ответа. — Будь ты замужем, Леон поставил бы меня в известность. Значит, насколько я понимаю, у тебя уже существует некая договоренность на этот день… очевидно, с тем парнем, что ответил на мой звонок. Приезжайте вместе, если не можешь обходиться без него по ночам.

— Не в моих правилах навязывать твое малоприятное общество тем, кто мне не безразличен, — парировала Алисия, неприятно пораженная собственной реакцией: язвительное замечание относительно ее неспособности провести в постели без мужчины хотя бы одну ночь отозвалось в душе нестерпимой болью.

— Оставь свои выкрутасы, — с досадой сказал Норман. — Я прошу тебя приехать не ради собственного удовольствия. Это твой долг перед отчимом. Ты обязана отдать ему дань уважения. И не только.

— Что ты имеешь в виду?

— Нужно уладить немало дел, — пояснил Норман. — Как тебе, должно быть, уже известно, ты являешься наследницей всего его состояния. Следовательно, на тебя ложится большой груз ответственности, и я хочу быть уверен, что ты серьезно отнеслась к своим новым обязанностям. В частности, меня беспокоит судьба людей, честно служивших в доме на протяжении многих лет.

Известие о неожиданно свалившемся на нее наследстве, оставленном ей по какой-то непонятной причине, явилось для Алисии еще большим потрясением, чем сообщение о внезапной кончине Леона. На несколько долгих секунд она словно оцепенела, не воспринимая дальнейшие слова Нормана.

А потом мысли буквально зароились в голове. Наследство или нет, о том, чтобы проигнорировать похороны, и речи быть не могло. Однако уже стемнело, и дождь с самого обеда лил как из ведра, а если верить прогнозу погоды, к ночи ударит сильный мороз. У нее не было ни малейшего желания рисковать собственной жизнью — или, если уж на то пошло, новой спортивной машиной, — пускаясь утром в путь по ледяной дороге.

— Буду через пару часов! — надменно бросила Алисия и повесила трубку.

Если Норман решил, что ей не терпится «наложить лапу» на состояние Леона, значит, так тому и быть. Терять ей все равно нечего: он и без того о ней настолько плохого мнения, что хуже и быть не может.

Да и какое ей дело до его мнения? За прошедшие семь лет она изменилась до неузнаваемости — и внешне, и внутренне. В ней не осталось ничего общего с той доверчивой девочкой, какой она некогда была. Она много работала над собой, развивая в себе невосприимчивость к огульным обвинениям и несправедливым упрекам, и не презрению Нормана нарушить ее душевный покой.

Неожиданно на глаза навернулись слезы, замерцавшие на ресницах хрустальными каплями. Редкие нежданные гостьи, оплакивающие давно исчезнувшего одинокого потерянного подростка с несбывшимися мечтами.

Алисия сморгнула с ресниц влагу и гордо выпрямилась. Разве она не запретила себе думать о прошлом?

— Плохие вести? — осведомился Грег, обнимая ее за плечи.

— Отчим умер, — бесстрастно ответила она. — Я прямо сейчас отправляюсь в Мэлверн. Пока дороги не обледенели.

— Прими мои соболезнования. — Он крепче обнял ее, привлекая к себе. — А кто звонил?

— Какая разница? — раздраженно отмахнулась Алисия. Ведет себя как полноправный муж, возмутилась она, но потом смягчилась и объяснила со вздохом: — Норман, мой сводный брат. Я его почти не знаю.

Вот уж воистину святая правда! Мужчина, которого та давно позабытая девочка-подросток любила всем сердцем, на самом деле никогда не существовал. Одинокая, никому не нужная, она выдумала для себя идеального возлюбленного и горько поплатилась за девичьи фантазии. И тем не менее звук голоса Нормана на несколько секунд взволновал ее до глубины души, словно во взрослом теле вновь ожила и заявила о своих правах юная неуклюжая дурнушка, так долго до самозабвения обожавшая его.

Че-пу-ха!

— Давай я отвезу тебя? — предложил Грег. — Ты взвинчена, а для меня это пара пустяков.

Алисия помедлила, не желая грубостью отвечать на его заботу, и вежливо отказалась:

— Спасибо, не надо. И я абсолютно спокойна.

Грег считал, что женщины не способны водить машину и что вообще следует издать закон, запрещающий представительницам слабого пола садиться за руль. Алисия вспомнила, с каким ужасом он воззрился на нее, когда узнал, что она разорилась на спортивный автомобиль, о котором мечтала годами. Но сейчас ей было не до смеха. Она бросила ему банку с кофе.

— Ты, кажется, за этим приходил?

— Да. Ладно, будь осторожна. Не несись как сумасшедшая.

— Без нянек обойдусь, — процедила сквозь зубы Алисия.

— Ты ведь знаешь, по крайней мере, должна была бы уже понять, что я хочу быть тебе отнюдь не нянькой. — Она вновь ощутила давление его руки, покоившейся на ее плече, но теперь Грег стремился отнюдь не утешить. — Почему ты не даешь мне возможности показать, кем я хочу быть для тебя? Как знать, вдруг тебе понравится!

Алисия вздохнула. Ну сколько можно? Она, наверное, уже раз десять говорила ему, что не имеет ни малейшего желания крутить любовь — ни с ним, ни с кем бы то ни было вообще. Никогда.

Секс разрушает взаимоотношения. Из-за того что она не устояла перед искушением, Норман одну-единственную ночь обращался с ней как с любовницей, а потом и вовсе презрел. Мать возненавидела ее практически с момента зачатия, потому что мужчина, с которым она была помолвлена, сбежал, узнав, что невеста забеременела. Для Филлис дочь всегда была нежеланной обузой, помехой, отравляющей личную жизнь.

И только любовные утехи были на уме у Леона в тот последний роковой день в Мэлверне, изменивший ее судьбу. Да, она правильно решила в свое время, что секс ей ни к чему.

Алисия резким движением высвободилась из объятий Грега. Если он до сих пор не понял — так, значит, никогда и не поймет. И нечего тратить силы на очередные объяснения.

— Мне нужно собираться. Закрой дверь с той стороны.

Алисия ехала быстро, но осторожно, с уверенностью ведя спортивный автомобиль с низкой посадкой, под длинным глянцевитым капотом которого рокотал мощный мотор, чутко реагировавший на каждое указание хозяйки.

Она словно срослась с машиной. За рулем внутреннее напряжение неизменно исчезало, ровный характерный рев двигателя, побуждающий красный автомобиль мчаться вперед, пожирая милю за милей, дарил ощущение свободы. Быстрая езда возбуждала подобно наркотику.