Заставив таким образом заткнуться не вовремя проснувшуюся совесть, я проводил взглядом потянувшихся к выходу новоиспечённых вассалов… хм… или правильно говорить «вассалок»?

Эльза их поторапливала, приговаривая:

— Давайте-давайте, господину нужен отдых, — как вдруг откуда-то из-за спин раздался изумлённый вскрик:

— У меня получилось!

Девчонки расступились, и я увидел, что одна из них радостно держит в руках так хорошо знакомый мне сгусток сырой силы.

— Что? — спросил кто-то, но в следующий миг ещё одна завопила:

— Я вижу! — и, захлебываясь словами, затораторила: — Девочки, это её сила, я вижу, прямо вижу!

— И я! — послышался ещё один голос.

— У меня тоже… — тихий, недоверчивый голосок обратил на себя внимание, и, повернув голову, я увидел самую мелкую из девчонок, Жасин вроде бы. Сгусток силы покоился и в её ладони тоже.

— Ты точно Избранный! — выдохнула незаметно оказавшаяся рядом Эльза. — Магическая клятва с аватаром всегда делает вассала сильнее…

Всю следующую неделю я отлёживался в палате, изредка навещаемый Глушаковым и Эльзой. Похоже, бойкая деваха уже успела закрепить свой авторитет и привилегированное положение среди прочих ведьмочек моей группы.

Решившись, я всё-таки рассказал Юрьичу про выходку девчонок с вассалитетом. Тот в процессе рассказа долго и самозабвенно хохотал, особенно на моменте принятия мною в неглиже их клятвы. Про аватара и пророчество он пообещал уточнить подробнее. Не сказал, правда, у кого, но тут вариантов было немного — окромя мадмуазель Элеоноры других спецов по проклятьям в округе не наблюдалось. Впрочем, сердечная рана моя подзатянулась, так что о магистерше Проклятий я мог думать почти спокойно.

А вот принесённое Глушаковым известие, что вся академия считает, будто бы именно я прибил своих обидчиков там, в подворотне, заставило меня резко посерьёзнеть.

— У его рода много друзей, да и в самом роду хватает как магов, так и просто влиятельных людей, — сказал мне Сергей, чуть хмурясь. — Думаешь, почему он таким гоголем ходил? Так вот, могут среди них найтись те, кто поверит слухам. И тогда, друг мой, тебе придётся ходить и оглядываться.

От подобных перспектив, высказанных мрачноватым тоном трудовика, мне стало как-то неуютно.

— И что теперь делать? — спросил я, чувствуя, как по телу под одеялом пробежала волна холодных мурашек.

— Не поддаваться на провокации, не вступать в конфликты и тренироваться, — чётко и без промедления ответил Юрьич.

Мне оставалось только кивнуть.

А когда я вышел из больнички, то оказалось, что по академии упорно гуляет ещё один слух, касающийся на сей раз моего долгого пребывания на койке. Как рассказали мне девчонки, мой утренний поход на тренировку с Глушаковым не остался незамеченным, а уж когда стало известно, что я убил двоих студентов, то кто-то особо одарённый связал, как ему казалось, два и два, и все дружно решили, что героический трудовик вызвал меня на дуэль, где в неравной схватке всё же победил и попытался выбить из меня признание, однако его не вовремя остановили, и ему пришлось оставить меня в живых.

Частые же посещения Юрьичем моей палаты были расценены как-то, что Глушаков бдит и не спускает с такого страшного меня глаз.

Из-за этого слушка акции трудовика в академии взлетели просто до небес, а мои девочки дружно записали Сергея в личные враги и натурально шипели ему вслед. Хорошо хоть проклятьями не бросались, понимая, что это будет чревато.

Ну, а когда стало известно про вассалитет, я и вовсе медленно, но неуклонно начал набирать славу начинающего тёмного властелина. Впрочем, нет худа без добра — презрительные взгляды и унизительные шуточки резко пропали, уступив место опаске и осторожности.

И ещё, как вишенка на торте, по возвращении на чердак меня ждал на столе белый конверт без подписей. Как он попал сюда в моё отсутствие, кто его оставил — это всё были вопросы риторические. Оставалось одно: понять, что с ним делать.

Слышавший ещё в своём мире об опасности неизвестных конвертов, в которых могло оказаться всё что угодно — от пропитанных ядом посланий до порошка с сибирской язвой, — я без промедления вызвал Юрьича.

Тот, осмотрев и просканировав конверт всеми доступными ему средствами, отрицательно покачал головой и сказал:

— Вроде чисто, а по проклятьям я не подскажу. Сам видишь что-нибудь?

— Нет.

Действительно, я тоже не видел ничего подозрительного, но это ещё ничего не означало, поскольку специалист по проклятьям из меня до сих пор аховый. И, решившись, я предложил:

— Может, Элеонору?

Юрьич остро взглянул на меня и спросил осторожно:

— Ты сам как?

Я понял, что он имел в виду, и махнул рукой.

— Нормально.

Сергей вновь вгляделся в меня умными серыми глазами, но я и вправду уже совсем спокойно воспринимал магичку. И крутанув рукой, трудовик без промедления вызвал её к нам.

Магистерша была как всегда красива и холодна. Материализовавшись и чуть хмуро взглянув на меня, она сказала:

— Извиняться не буду.

Я лишь пожал плечами, и она, обойдя меня, приблизилась к столу, после чего, проведя ладонью над бумажным прямоугольником, уверенно произнесла:

— Чисто. Можно открывать.

Под их взглядами я аккуратно взял двумя пальцами конверт и, надорвав его, достал небольшую прямоугольную карточку, на которой было всего два слова. Прочтя их, я вздохнул и бросил картонку на стол. «Мы отомстим». Вот что там было. Кратко, лаконично и с большим простором для раздумий на тему того, кто же эти таинственные «мы». Элеонора с Юрьичем многозначительно переглянулись.

— Не поддаваться на провокации и тренироваться, — со вздохом повторил я услышанные от Глушакова в больничке слова, когда они оба уставились уже на меня.

— Хороший мальчик, — с лёгкой иронией в голосе высказалась магистерша, а затем вытолкнула из ладони кресло с драконом и незамедлительно в него уселась, задумчиво подперев голову рукой.

— А главное, как вовремя подсуетился с личной гвардией, — вторил ей Сергей, доставая из ниоткуда ещё один трон, только с двумя золотыми львами по бокам вместо чёрного дракона. И вот гадай теперь, иронизировал ли он или говорил серьёзно.

Я нашёл взглядом и пододвинул к себе колченогий табурет, уселся, после чего вяло — больно уж достали все эти неурядицы — поинтересовался:

— И что, теперь меня могут просто взять и прямо тут, в академии, зарезать? Глушаков глубокомысленно дёрнул бровью, но ответил:

— Нет, просто так не зарежут.

— Вызовут на дуэль и зарежут, — возразила ему моя завкаф.

— Можно отказаться…

— Это при двадцати-то дур… вассалках этого вот?! — Элеонора метнула в меня сердитый взгляд. — Позор господина ложится и на всех его вассалов.

— Мда… — Сергей задумчиво потёр подбородок и откинулся в кресле, глядя куда-то вдаль. — Дела…

От мысли о дуэли, на которой мою тушку будут колоть, резать и всячески уничтожать магией, меня слегка пробрало. Вот только и за девчонок, которых магистерша едва не обозвала нехорошим словом, стало обидно.

— За что вы их так, моих девочек? — с лёгким укором посмотрел я на Элеонору. — Да, шаг был необдуманный, да, возможно, опрометчивый, но некоторый резон в их действиях всё же был.

— Это какой? — язвительно поинтересовалась магистр проклятий. — Очередной бред про Избранного, аватара ведьминой силы?

— Ну… э-э… — я замешкался с ответом.

— Запомни, мальчик, — резко и очень весомо произнесла женщина, — аватара ведьминой силы не было и быть не может. Это даже не магия в самом научном смысле слова, это некие манипуляции с окружающим пространством, причём совершенно иного плана, чем классическая волшба, а значит, общие законы к ним неприменимы.

— А как же пророчество?

Элеонора устало поморщилась и сказала чуть тише и уже без былой экспрессии:

— Нет никакого пророчества. Есть древняя и упорная молва о таком пророчестве, но поверь мне, сколько я ни искала, но оригинала текста пророчества и сведений о его авторе так и не нашла. Фикция это всё. Фикция и страстное желание молодых ведьм этого Избранного заиметь. У ведьм постарше, уж прости, таких иллюзий не остаётся.

— А что насчёт прогресса в ощущении Силы, стоило им принести вассальную клятву? — не унимался я. Не то чтобы какая-то Избранность жгла мне нутро, нет. Я просто хотел полностью прояснить вопрос.

— Взаимное усиление… — протянула магистерша, чуть прищурившись. — Это как раз обратная сторона вассальной клятвы, да ещё и такой толпой сразу. Похоже, ваша общая сила вступила в резонанс, и кто попал в него, тот получил усиление своих возможностей. Эффект редкий, но не невозможный, просто должно совпасть много факторов, к тому же выше уровня самого сильного участника резонанса остальные не поднимутся. Вот ты, кстати, усиление способностей почувствовал?

Я отрицательно покачал головой.

— Значит, конкретно ты в резонанс не попал, — твёрдо и убеждённо заявила завкаф.

— Ну ладно, убедили, — поднял я руки. — Я не Избранный!

Глушаков чуть улыбнулся одними губами и произнёс негромко:

— Время и место Подвига определяются судьбой, но если не будет Героя, то не будет и Подвига…

— А?! — не поверил я своим ушам, ошарашено глядя на земляка. — Ты откуда эту фразу знаешь?

— А это как раз из настоящего пророчества, — спокойно ответил тот. — Правда, с момента его исполнения прошло с полтыщи лет…

Я помотал головой. Похоже, Землю с этим миром связывали более тесные отношения, чем я думал…

— Так, всё, — рубанул я ладонью в воздухе, — не будем отклоняться от темы. Что мне делать, если меня вызовут на дуэль?

Глушаков вздохнул, чуть нахмурившись и опустив очи долу, а затем мрачно буркнул:

— Принимать вызов. Иного не дано.

Я перевёл взгляд на магистершу, и та, круто изогнув бровь, нехотя кивнула, подтверждая.

— Но… блин… — посмотрел я растерянно на них обоих, — меня же убьют. Я ведь ничего не умею…