— Ну я только-только пришел. Здесь всё не так, как в деревне.

— Ага, сравнил: Ривервилль и Нолдон! Они даже на разные буквы начинаются. Эх, парень, в деревнях воздух лучше, но я без города жить не могу. В Нолдоне я могу развернуться в полную силу! Тут, парень, сила! А каков Храм Создателя? Самый красивый в мире, пускай король Кумании утверждает, что это не так.

— Я, если честно, растерялся: столько людей, высоких домов, лордов Стоунэнтов…

— Вот шустрый ты! Где ты с ним успел свидеться-то? — удивился Гавин. — Он же из Саутшира.

— Я только от ворот недалеко ушел, тут всадники: «Дорогу лорду Стоунэнту и его жене!» Я оробел сразу, а один из них хотел врезать мне, да я увернулся.

— Ловок ты, Зак! — хохотнул кузнец, а потом сказал:- Стоунэнт — порядочная скотина. Из всех приезжих лордов в столице больше всего не любят его. Наглый, упрямый; могуществом и властью, правда, тоже не обделен. Слушай, как однажды я насолил ему. Ехал он как-то, ехал, а колесо у его кареты возьми, да и отскочи. Ну, благо, моя кузня рядом. Я и мой сынишка в раз всё исправили, да ещё и гарантию дали. А Меридок мне медяки суёт, чтоб они провалились. Нет бы за такую услугу серебро или золото дать! Ну, думаю, как ты, так и я. Говорю, что надо бы ещё поправить кое-что, а вместо этого винтик скручиваю. Проехался Стоунэнт до королевского дворца, раз — а колесо снова отвалилось. Он опять ко мне, кричит: «Что ж ты за кузнец такой, а ещё и гарантию дал?!» Я ему и говорю: «Давай-ка мне серебро, а то так и будешь на трёх колёсах ездить!» Стоунэнт прямо закипел, как вода в котелке над костром! Хотел стражу свою кликнуть, но…так я заработал пять серебряных монет.

— Ну ты и мошенник, Гавин! — сказал Зак, смеясь. — Это ты как раз ловок, а не я.

— Спасибо, уважил старика. Забыл, кстати, у тебя спросить, зачем ты в столицу пожаловал?

Юноша на мгновение задумался, стоит ли говорить на эту тему с его новым знакомым. Но, глядя в ожидающие ответа глаза Гавина, произнес:

— На турнир, участвовать.

— Чего? Я вижу, что у тебя есть шпага, но этого мало. Где твой оруженосец, какой у тебя герб? Я даже не уверен, что у трактира стоит конь вороной с доспехами! Друг, ты не благородных кровей, не рыцарь, а турнир возродили как раз для них. Тебя не возьмут.

— Ты не первый, кто говорит мне об этом, но я что-нибудь придумаю, — сказал Зак. Ему вдруг захотелось рассказать этому новому знакомому все с самого начала, и он поведал Гавину, как загорелся мечтой, как тренировался, как в итоге обидели его друзья, и о том, как путешествовал вместе с актерами.

— А где ж ты собрался остановиться? — спросил кузнец. — Если ты потратил половину принесенных тобою денег, то их не достаточно, чтоб снять небольшую комнатушку в распоследней гостинице Нолдона.

— Так ведь турнир сегодня? — слова Гавина ввели Зака в замешательство. Он же верно рассчитал, когда должен попасть в столицу Келезара, чтобы избежать лишних расходов. — Зачем мне где-то останавливаться?

— Нет, турнир будет завтра — король издал позавчера указ о перенесении турнира на день позже, потому что какие-то гости из королевства Ортхок еще в пути.

Зак почувствовал, как все его продуманные действия теряли смысл. Оставаться на улице на ночь никак нельзя: либо его ограбят и разденут воры, либо арестует стража, приняв за вора его. Гавин, видимо заметив, каким бледным стало лицо юноши, успокаивающим голосом произнес:

— Кажется, я знаю, где ты сможешь провести ночь. Причем не только переночуешь бесплатно, но и поужинаешь. А еда будет не хуже здешней. Я обещаю!

— И где же это замечательное место? — На мгновение Заку подумалось, что Гавин на самом деле зло над ним подшучивает.

— У меня дома, друг! И нигде в Нолдоне ты больше не встретишь такого гостеприимства! Пойдем, засиделись мы что-то. Хозяин уже недобро на нас посматривает.

И Зак с Гавином покинули «Толстого лорда». Ведомый кузнецом через паутину нолдонских улиц, переулков и улочек, Зак понимал, что ему несказанно повезло. Если бы он не повстречался с Гавином, знающим ривервилльского одноглазого кузнеца Джека, то Зак угодил бы в такие неприятности, из которых не по силу выбраться. Но, то ли судьба решила помочь ему, то ли просто-напросто улыбнулась хитрая штука — удача, юноша не потерял веры в то, что задумал.

Через некоторое время Гавин привел Зака на Ремесленную улицу, где среди жилых домов часто мелькали кузницы, ткацкие и иные мастерские. Здесь гремели молоты, кричали люди, из труб над домами валил пар или черный дым. Тут же находилась масса различных лавок, где продавали мясные изделия, напитки, выпечку. Горожане опустошали их, пока где-нибудь в соседней мастерской выполнялся их заказ.

Наконец, у двухэтажного каменного дома, рядом с которым находилась кузница с вывеской «Мастерская Гавина», Зак и кузнец остановились. Откуда-то доносилась песня. Из кузницы вышел перепачканный человек.

— Это Карл, мой первый подмастерье. Песню поет второй — Короткий Джон. Это Зак, — представил Гавин. — Ну что?

— Сегодня пока кирасу подлатать, хозяин вечером зайдет. Пару коньков мы с Джоном уже подковали. — Карл громко чихнул, утер грязным фартуком лицо, став еще чумазее, и продолжил:

— Меч с гравировкой пришли двое и забрали. Сказали, что понравилось, и что деньги отдали вчера. Марко подтвердил.

— Все правильно.

— Забегал тут давеча, как вы только ушли, мастер, мужик такой с кривым глазом, говорил, что телегу прикатит без колес, надо бы поставить их.

— Как же он ее прикатит, коли она без колес? — удивился Гавин. — Ну да ладно. Кирасу я вам с Джоном оставляю. Сегодня пораньше закончите. Колеса мы с Марко сами сделаем. Но на ужин зайдите — отметим удачную гравировку. Денег нам отлично заплатили.

— Хорошо, мастер. — Карл еще раз чихнул и скрылся в кузнице, из которой раздалась новая песня.

— Джон — бывший менестрель. Причем неплохой — в разных городах в свое время встречали с распростертыми объятиями. Но в каком-то из них Джона ножом пырнуть в живот захотели. Видать, из-за зависти к голосу. А он руку подставил, чтобы жизнь спасти. Мерзавца того казнили потом, но у Джона пальцы чувствительность потеряли. Теперь разве что молот в руках держать может, а не лютню. Пойдем в дом, Зак, — позвал Гавин.

Дом хоть и был двухэтажным, на самом деле оказался скромным. Первый этаж занимала кухня, совмещенная со столовой. Тут же стоял шкаф для вещей. На втором этаже расположились две спальни, одна побольше, другая поменьше.

— Здесь мы и живем: я да сынишка мой Марко, — пояснил Гавин. — Жена моя Лейса умерла тысячу лет назад. Марко даже ее лица не помнит. Иногда к нам в дом заходят старые друзья, Карл с Джоном почаще. Как-никак, они у меня и кузнецкому ремеслу учились, и работают. Так что ты, Зак, займешь комнату Марко, а он со мной поспит.

День в доме Гавина пролетел почти незаметно для Зака. К вечеру он познакомился с сыном кузнеца — парнишкой двенадцати лет с такими же зелеными глазами как у его отца. Кривоглазый человек, обещавший прикатить безколесую телегу, так и не явился, поэтому Гавин закрыл мастерскую. Ближе к ночи в дом зашли подмастерья Гавина. Карл, переодевшийся в чистое и умывшийся, выглядел не старше Зака, хотя поначалу юноша решил, что ему лет сорок. Джон же оправдал данное ему прозвище: он оказался на голову ниже Зака и напоминал гаррака, не хватало только зеленой бороды.

На ужин Гавин пожарил двух крупных каплунов, которых все дружно съели, запивая, кто чем: сам кузнец, Карл и Джон элем в обильном количестве, а Зак с Марко хорошо разбавленным вином. Марко отец не позволял пить крепкий напиток, а Зак не хотел мучиться похмельем перед турниром. Тем более что выпивать он и не любил. Конечно, кружка холодного вкусного пива лишней никогда не бывает, в особенности после долгого дня на поле, но вот пинту Зак уже считал перебором. Затем Джон исполнил пару красивых песен, правда, без музыки — играть-то было некому. Голос менестреля-кузнеца был сильным и чарующим, такому действительно могли позавидовать.