— А зачем ты раздеваться начал? — смущенно спросила я и почувствовала, как начала краснеть.

— Черт, а ты миленькая, когда смущаешься, — с какой-то досадой в голосе прошептал парень. — Потому, что эта печать особенная. Она рисуется на теле, а затем впитывается в кожу. Я могу правильно нанести ее себе везде, за исключением спины. Вот с этим ты и поможешь мне.

— Что? — опешила я, все еще не открывая глаза. — Ты же говорил, что эта печать такая же, как и те в книге.

— Приврал малек. Эта печать и правда похожа на те, отличие лишь в назначении и том, что она на тело наносится. Ты уже дала согласие, так что отказаться не можешь.

— Обманщик! — я открыла глаза и непроизвольно занесла руку, сама не зная зачем, но юноша перехватил ее. Мгновенье, и он уже за моей спиной, не отпуская мою кисть.

— Один и тот же трюк со мной дважды не получится провернуть, — злобно прошипел он мне в самое ухо, от чего все тело покрылось «мурашками». — И чего ты такая буйная?

— Бесишь просто, — пробубнила я себе под нос.

— Знаешь, не меняй свое отношение ко мне. Интересно за «такой» тобой наблюдать.

— И не собиралась, идиот, — раздраженно рыкнула я.

— Чудно, — Малум оттянул свободной рукой ворот рубашки, оголяя шею и ключицу. Он легонько провел нижней губой от самого плеча до середины шеи, а затем легонько поцеловал кожу, рядом с бешено пульсирующей жилкой. — А ты не боишься оставаться наедине со мной, дуреха?

— Боюсь, — мой голос дрожал. Отрицать очевидное не было смысла. — Но, если попытаюсь сбежать, не начертив требуемую от меня печать, то, если верить тебе, буду вне зависимости от своих желаний подчиняться тебе.

— Молодец, запомнила, — светловолосый отпустил меня. — Ладно, игры играми, а работать надо. Я тебя на долго не задержу.

Он сел на кровать, повернувшись ко мне спиной. На коже начал проступать еле видный узор, печать. Поборов страх, я подошла ближе и, макнув одну из кистей в чернила, начала повторять полупрозрачные символы. Рука будто двигалась сама, но, в то же время, я отчетливо чувствовала, что управляю ею. Мне на глаза попался длинный синяк на шее парня. Такое чувство, что его кто-то душил. Пока я рисовала, заметила еще несколько, на плечах, еще совсем «свежие», предплечье и кисти. До этого их скрывала рубашка. Это конечно не мое дело, но интересно, откуда они появились. Может во время уроков? Как вспомню свой «полет», так вздрогну. Вдруг, перед глазами появилось воспоминание о том, как Инфернус наложил связующее заклинание на кусок ткани. «Когда я приношу тебе физическую боль, со мной происходит то же, но в два раза сильнее». Тогда, когда он схватил меня за шиворот, а затем за предплечье, перед тем, как подняться в башню, и сейчас, когда Малум держал за плечи и ухватил мою руку, я практически не чувствовала боли, но он… Он чувствовал ее. Я развязала нехитрый узелок на шее и положила ленту себе в карман.

— Что ты только что сделала? — настороженно спросил парень.

— Ничего, не вертись. Я почти закончила, — доделав последний иероглиф, я вздохнула с облегчением. Вроде бы все правильно. — Все, а теперь, убедительная просьба, оденься.

— Во-первых, это еще не все, теперь надо подождать минут двадцать, пока печать войдет в силу, а затем повторить нанесение рисунка, и так трижды. Во-вторых, чернила, уже нанесенные на кожу, не должны контактировать с тканью, полиэтиленом, железом и лимонным соком, так что придется мне еще так походить. Зато, ты можешь любоваться мной, сколько душе угодно.

— Извращенец, — буркнула я. — Как понимаю, мне все еще нельзя уходить, да?

— Да. Иди-ка сюда, — юноша, взяв за руку, притянул меня к себе и усадил на колени. — О чем я тебя просил?

— О чем? — не поняла я.

— Не менять свое отношение ко мне. А ты начала жалеть меня. Или есть другая причина, почему ты сняла зачарованную мной полоску ткани? — Малум притронулся к моей шее, где ранее было «ожерелье», на я сразу же отстранилась от него. От этого человека можно ожидать чего угодно, так что надо быть всегда наготове.

— Тебе-то какое дело?

— Секрет, — Инфернус прижал указательный палец к губам. — А ты не подумала о том, что теперь я могу причинить тебе боль? — он, повалив на спину, медленно начал надвигаться на меня.

— Не приближайся! — вскрикнула я, выставив вперед руки. Вдруг, парня откинуло от меня. Встряхнув головой, он рассмеялся.

— Даже не зная заклинаний, ты можешь в какой-то мере защитить себя. Когда присутствует явная угроза, или когда у тебя возникает невероятно сильное желание, как сейчас.

— Зачем ты так делаешь? Я ничего не понимаю! То спасаешь, то пугаешь. Почему? — чуть не плача спросила я.

— Тише. Я и сам не знаю, но, скорее всего, из любопытства, — блондин подошел ко мне и аккуратно приобнял. Я вопросительно посмотрела на него. Теперь я в конец запуталась. — Хоть ты и полудемон, но выросла среди людей. И теперь ведешь себя, как человек, и испытываешь практически столько же эмоций, что и люди. Большинство из тех, кто учится здесь, могут испытывать лишь основные, мизерное количество. А те, кто более эмоционален, прячут их в себе, боясь показать свои истинные чувства. Но ты не такая. Мне всегда были интересны люди. Пока я находился с тобой, увидел воочию практически весь спектр человеческих эмоций. Остались лишь несколько, среди которых безразличие, восторг, ненависть и влюбленность. Единственное, я не буду добиваться от тебя последних двух чувств. Даже наоборот, мне не очень-то хочется, чтобы ты чувствовала что-то подобное ко мне

— Размечтался, идиот! — рыкнула я, но все же мое лицо залила краска.

— Вот сейчас, к примеру, на твоем лице смущение и недовольство. Различные мои действия и действия окружающих вызывают у тебя разнообразнейшие чувства.

— Говорю же, извращенец.

— Обидно же, — заныл он.

— С этим, предположим, я все уяснила. Тогда ответь мне, почему ты грозился меня убить?

— А, это. Ну, причина та же. А еще у тебя смешное лицо, когда пугаешься, — я не удержалась и несильно стукнула светловолосого по голове. — Хотя, никто не знает, о чем я думаю. Но, будь уверенна, мне твоя смерть, пока что, ни к чему. Ci sono molte cose nella vita che io stesso non mi permetterei di fare, ma non c'и nulla che gli altri mi potrebbero proibire.

***

Вперед. Надо бежать как можно быстрее. Внезапно, меня кто-то схватил за талию, останавливая.

— Куда это мы собрались? — грозно спросил Малум, который и держал меня.

— Э… Ну… Мне надо с Луизой поговорить, — промямлила я, поворачиваясь.

— Врешь. Быстро возвращайся! — прикрикнул парень и, держа меня за руку, пошел обратно к общежитию. Я нехотя поплелась за ним. — И надо же было тебе умудриться заболеть.

— Ты так говоришь, будто я специально это сделала, — шмыгая носом, пробормотала я.

— Никто тебя и не просил холодную воду пить. И вообще, я сказал тебе сидеть в моей комнате. У меня иммунитет к человеческим болезням, а вот у других — нет. Ты можешь кого-нибудь заразить, поэтому тебе нельзя в свою комнату, ведь ты там не одна, или на улицу. А в медпункт сейчас вернулась наша старая медсестра, у которой при любой болезни, даже при кашле, помогает лишь слабительное или ампутирование конечностей. Не понимаю, как ее могли на работу взять? — возмущался юноша, таща меня за руку по лестнице. Но вот уже мы зашли в комнату светловолосого.

— Эм… Ну… Прости, просто я уже устала сидеть здесь, — потупив взгляд, сказала я. — Эх, жалко, что простуда не лечится магией.

— Ладно, держи, — он протянул мне, стоявший до этого на тумбочке, чашку с горячим чаем.

— Спасибо.

— Да не за что. Я понимаю, что не очень-то хочется сидеть практически неделю в четырех стенах. Ты бы видела, что я творил, когда подхватил черную ветрянку и меня пытались в одной комнате удержать. За первые пять минут я придумал семьдесят четыре способа, как сбежать.

Вдруг, голова закружилась и я, поставив чашку обратно на тумбочку, села на стоящую рядом с Малумовой кровать. Перед глазами все плыло. Неожиданно, я почувствовала теплые руки на своих ладонях.