Сопротивление новому Уставу объявлялось государственной изменой и каралось смертью.

Под клятвой, которой завершался Устав «О наследии престола», стояло двенадцать подписей — самого Петра, двух архиепископов — новгородского Феодосия и псковского Феофана — и девяти сенаторов во главе с А. Д. Меншиковым.

Пётр Великий скончался, не успев высказать своей воли о передаче трона кому-либо. После его смерти возникла легенда, что уже в полубессознательном состоянии Пётр успел написать всего лишь два слова: «Оставьте всё...» Однако записаны они были так неясно, что он велел позвать принцессу Анну Петровну, чтобы ей продиктовать свою последнюю волю. К несчастью, пока её позвали, Пётр лишился языка и умер на вторые сутки, не приходя в сознание.

Эту версию впервые представил в своих «Записках» голштинский министр при петербургском дворе граф Генрих Фредерик Бассевич, а вслед за ним её повторил великий Вольтер, которому русским правительством в 1757 году было поручено написать историю Петра Великого. Он-то и ввёл «Записки» Бассевича в оборот и утвердил легенду на правах истины, которую затем повторяли и многие русские историки, включая такого авторитетнейшего учёного, как С. М. Соловьёв[10].

Император Пётр I умер в четверг, 26 января 1725 года, в шестом часу утра. Он скончался в своём кабинете, который и он сам, и его приближённые чаще называли «конторкой».

Из окон «конторки», располагавшейся в углу второго этажа, видны были с одной стороны — Адмиралтейство, а из окон по фасаду — Нева и стоявшая на другой её стороне Петропавловская крепость.

В Петербурге узнали, что предсмертная болезнь Петра была мучительной: он — в прошлом богатырь и герой многих сражений — плача призывал к себе смерть и бормотал в бреду и полузабытьи: «Глядите же, коль жалкое существо есть человек...»

И всё же надежда на выздоровление не покидала и родных Петра, и его сподвижников почти до самого конца, и смерть для многих оказалась если и не совсем, то всё же довольно неожиданной. Во всяком случае, ни о завещании, ни об организации похорон вовремя никто не подумал.

Через три часа после того, как Пётр умер, в Зимнем дворце собрался Сенат, Синод и военные и гражданские генералы — чины от I до IV класса по петровской «Табели о рангах».

Споры о том, кому быть на престоле, были недолгими — генерал И. И. Бутурлин подошёл к окну, махнул рукой, и собравшиеся в зале услышали громкий и чёткий гвардейский барабанный бой.

...В «Манифесте», расклеенном и распространённом по Петербургу в то же утро, сообщалось, что по коронации, имевшей быть менее года тому назад, трон остаётся за государыней императрицей Екатериной I.

Став впоследствии скорее правилом, чем исключением, этот принцип передачи власти под барабанный бой гвардейских полков возымел силу гораздо большую, чем Устав «О наследии престола», который забывался почти всегда, когда случалась «коронная перемена».

Сорок дней пролежал царь Пётр в гробу, который с трудом протиснули в узкую дверь «конторки», разворачивая и наклоняя во все стороны.

Сорок дней прощался с первым императором России сановный Петербург. А затем, когда стали продумывать церемониал похорон, оказалось, что «государева домовина» не проходит в дверь и вынести тело августейшего монарха из кабинета просто-напросто невозможно.

В полдень 10 марта 1725 года три пушечных выстрела известили Санкт-Петербург о начале погребальной церемонии. По приказу главного распорядителя похорон, генерал-фельдцейхмейстера, сенатора и кавалера графа Якова Брюса, в дверь было превращено одно из окон комнаты. К окну было пристроено просторное крыльцо, с обеих сторон которого шли к земле широкие лестницы, задрапированные чёрным сукном. Мимо выстроившихся вдоль берега Невы полков гроб Петра провезли к главной пристани, а оттуда по специально сооружённому на льду Невы мосту — в Петропавловскую крепость.

Многое в этой небывалой дотоле процессии представлялось потом глубоко символичным: более тридцати знамён несли за гробом Петра. Первыми же из них были: жёлтый штандарт российского флота, чёрное с золотым гербом императорское знамя и белый флаг Петра с изображённой на нём эмблемой — стальным резцом скульптора, вырубающим из камня ещё не завершённую статую.

Эти символы должны были выражать то, что он оставил после себя флот, созданный под его руководством, гигантскую империю от Балтики до Тихого океана и не завершённое до конца дело превращения своей страны в прекраснейшее создание рук человеческих, над которым ещё предстояло беспрестанно трудиться многие столетия.

За восьмёркой покрытых чёрным бархатом лошадей, везущих гроб, шли члены семьи Петра и два «первейших сенатора».

Но порядок, которому следовали идущие за гробом, для всех участвовавших в церемонии говорил уже не о символике, запечатлённой на знамёнах, а о реальной расстановке сил при дворе.

Первой шла императрица Екатерина Алексеевна, с обеих сторон её поддерживали «ассистенты»: светлейший князь Александр Данилович Меншиков и великий канцлер граф Гаврила Иванович Головкин[11].

За ними следовали дочери Екатерины — Анна и Елизавета Петровны, затем племянницы Петра — дочери его брата Ивана — Мекленбургская герцогиня Екатерина Ивановна и царевна Прасковья Ивановна, и после них родственники Петра по его матери — Наталии Кирилловне Нарышкиной — Мария, Анна, Александр и Иван Нарышкины.

Вместе с ними шёл девятилетний внук покойного — Пётр, сын казнённого царевича Алексея. Мальчик после смерти отца остался круглым сиротой и шёл в этой скорбной процессии рядом со своими двоюродными дедушками и бабушками.

Здесь же шёл и жених дочери Петра — Анны — голштинский герцог Карл-Фридрих.

Жизни почти всех этих людей оборвутся неожиданно быстро. Не пройдёт и трёх лет, как скончается сорокатрёхлетняя императрица Екатерина I. За несколько дней до смерти она передаст престол Российской империи внуку Петра I — Петру II — вот этому мальчику, сейчас плетущемуся в хвосте погребальной процессии.

Одиннадцатилетний император сошлёт «полудержавного властелина» Меншикова за Полярный круг, в забытый Богом Берёзов, где тот умрёт через два года.

Сам же «помазанник» не доживёт и до пятнадцати лет, сражённый страшным для той эпохи недугом — оспой.

На год раньше Меншикова умрёт двадцатилетняя дочь Петра I — Анна, через три года после неё — его племянница Прасковья Ивановна, ещё через два года другая племянница — Елизавета.

Долгожителями окажутся лишь «великий канцлер» Головкин и дочь Петра — Елизавета.

Сей печальный мартиролог здесь приведён не просто так: наше повествование начинается с рассказа о событиях года 1777-го, а события года 1777-го не могут быть поняты без освещения того, что произошло во время второй четверти XVIII столетия.

После смерти Петра II российский императорский трон перешёл без всякого завещания или распоряжения малолетнего монарха, а стало быть, в нарушение Устава «О наследии престола», волею сановников, входивших в могущественную организацию «Верховный Тайный Совет». Они-то и решили призвать на опустевший трон племянницу Петра I — вдовствующую курляндскую герцогиню, бездетную тридцатисемилетнюю Анну Ивановну, надеясь сделать её своей марионеткой. Однако ровно через месяц новая императрица, призвав на помощь гвардию, разогнала «Верховный Тайный Совет» и повергла в опалу всех своих супротивников.

Процарствовав десять лет, и оставаясь бездетной, Анна Ивановна передала права на престол своему внучатому племяннику Ивану Антоновичу — сыну её племянницы Анны Леопольдовны и её мужа Брауншвейг-Люнебургского герцога Антона-Ульриха. На сем мирное развитие событий закончилось, ибо в ночь на 25 ноября 1741 года к власти в результате дворцового переворота пришла, поддержанная гвардией, дочь Петра I — Елизавета.

«Царственный отпрыск» Иван VI — Иваном V считался сын Ивана IV Грозного, убитый своим отцом в припадке бешенства, — оказался одним из самых несчастных российских венценосцев. Он тотчас же был арестован и 23 года пребывал в разных темницах, пока наконец не был убит охраной при попытке его освобождения офицером-авантюристом В. Я. Мировичем.