Тесня смоленских дружинников, новгородцы пробились к торжищу, где защищался Тур.

   — Выходи на честный бой, князь! — крикнул Олег.

   — Как можешь говорить о честном бое, когда по-разбойному город пожёг! — ответил Тур. — Ты был варягом и остался таким!

   — Да, я варяг из страны Упландии, но со мной словене, и отныне я князь новгородский! А коль не пожелал урядиться миром, подчинишься силе!

Звенели мечи, глухо стучали щиты о щиты, повсюду раздавались крики и стоны. Смоленский гридень наскочил на Ладу, но подоспел Ивашка. Олег оказался рядом с Туром, отбил его удар, но князь напал снова. Увернулся Олег и, изловчившись, опустил меч на плечо Тура. Лопнула кольчуга, и упал смоленский князь...

Разорив Смоленск и оставив в нём своего посадника, новгородцы продолжили свой путь.

Из Смоленска, опередив новгородцев, скакал в Киев с тревожным известием гридень князя Тура.

Клубились впереди чёрные тучи, молнии рвали небо, сердито громыхал Перун, но гридень, пригнувшись, всё скакал и скакал, делая короткие и редкие остановки, только чтобы напоить и накормить коня. Снова вскакивал в седло, и копыта топтали молодую траву.

Вот всадника накрыла густая полоса дождя, и вмиг конь и гридень промокли насквозь. Дождь встал стеной, и всадник, перейдя на рысь, огляделся. Убедившись, что скачет верной дорогой, он погнал коня дальше.

Через несколько вёрст полоса дождя осталась позади, и солнце осветило омытую землю.

Гридень спешил, гридень торопился упредить киевлян. На его глазах Олег убил Тура, новгородцы сожгли Смоленск. Когда гридень выбирался из города, его товарищи уже погибли. Гридень знал, что ни им, ни Смоленску уже ничем не помочь, и теперь у него была одна мысль: не застали бы новгородцы киевлян врасплох.

В одном переходе от Киева загнанный конь упал — гридень едва успел выдернуть ногу из стремени. Он пошёл пешком. Ночью, чтоб не сбиться с пути, жался к Днепру. Утром, вконец обессиленный, увидел Киев — стены, спустившиеся к самой воде, Гору с палатами княжескими, дома знати, крыши изб, Подол с торжищем и городские ворота.

Упал гридень, заплакал и не видел, как навстречу ему скакал от города дружинник.

Киев в тревоге. Спозаранку застучало било, и народ заспешил к Горе, волнуясь. Люд уже знал — новгородцы идут, Смоленск разорили, пожгли.

А на Горе в бревенчатых хоромах Аскольда и Дира собрались озабоченные бояре большой княжьей дружины, городские старейшины и варяги ярла Гарда. Друг у друга спрашивали, возмущались:

   — Новгород к разбойной жизни привычный!

   — Известное дело, ушкуйники!

   — Чего новгородцы ищут? — удивлялись старейшины.

Им отвечали варяги:

   — Нам конунг говорил, он града Константина станет домогаться, хочет дань с ромеев запросить и гостям новгородским, как и иным иноземцам, торг получить, а то купцов с Руси притесняют.

Князь Дир покачал головой:

   — Не с добром плывёт Олег, он алчен.

Аскольд вторил ему:

   — Кровь смолян по Днепру разлилась. Унять новгородцев пора!

В палате душно. Челядь выставила слюдяные оконца в медных рамах. Слышно, как на улице люд шумит:

   — Укажем место Новгороду!

   — А ежели они на Царьград путь держат?

   — И к грекам не пустим новгородцев, ино ромеи и наших купцов в Византии притеснять станут!

   — Князь Олег намерился разбоем промышлять!

   — Кой он князь, он викинг варяжский!

   — С ним нет варягов, он русов ведёт!

В княжьих хоромах рядились.

   — Как поступим, старейшины города? — спросил Аскольд.

   — На ваш разум полагаемся, бояре, — сказал Дир. — Слышите, о чём люд глаголет?

Старейшины тут же ответили:

   — Вы наши князья, у вас дружина, и пусть Олег возвращается в Новгород и владеет тем, что ему Рюрик указал!

   — И то так! — заорали бояре. — А коли не пожелает, перекроем путь и дадим бой новгородцам! Аль у нас силы не достаточно? Весь Киев и всех полян поднимем!

   — Так что, ополчать дружину, бояре и воеводы? — спросил Аскольд.

Но тут нежданно Гард подал голос. Молчал-молчал и заговорил. В палате стихли, ждали, что скажет ярл: чать, он викинг и повадки князя новгородского ему известны.

   — Прежде чем Олегу дорогу днепровскую перекрыть, надобно знать, с чем он идёт.

Дир повернулся к викингам:

   — А что скажете вы, знавшие конунга Олега?

   — В словах Гарда правда!

   — Мы с ярлом согласны.

И снова заговорил Гард:

   — Олег не конунг, с Олегом нет викингов, с ним русы. Он их князь. Мы готовы воевать за вас, Аскольд и Дир, но мы должны спросить у Олега, куда он направляется. Если к ромеям, то к чему воевать с ним?

   — Он Тура убил и Смоленск пожёг! — закричали бояре.

Тут возмутились варяги:

   — Князь Тур дани не выдал, и Олег город на щит взял!

Все замолчали. Аскольд с Диром переглянулись, и Дир сказал:

   — Мы уверены, Олег не с миром идёт, и готовы встретить его как недруга, но мы согласны и с вами: прежде чем дать новгородцам бой, выведать, какие у Олега замыслы и куда он направляется, а посему пошлём к нему Гарда. Пусть ярл с ним встретится и спросит, чего хотят новгородцы, и, коль урядимся с ними подобру, не станем кровь проливать.

Лёгкие однодревки[65] выскочили далеко вперёд всего каравана и, будоража воду, развернулись, подгребли к песчаному берегу. Место красивое: к самой воде подступили сосны, и на поляне в молодой зелени расцвели первые цветы.

Олег с Ратибором, ступив на поляну, осмотрелись.

   — Ну что? — спросил воевода. — Продолжим путь?

   — Нет, — ответил Олег. — За тем дальним поворотом горы киевские. Здесь .мы и дождёмся Аскольда и Дира. Вели ратникам располагаться.

Гридни выбрались на сушу, выволокли на песок однодревки, занялись своими делами: одни разводили костёр, другие разбрелись по лесу, а иные расположились на отдых. Ивашке Олег поручил опекать Игоря.

Сам же князь высматривал киевских послов. Накануне Ивашка пробрался в город и повстречался с Гардом. Ярл рассказал ему, о чём шла речь в княжьих хоромах, и обещал повидаться с Олегом...

Гард приплыл к обеду. Драккар шёл на вёслах, со спущенными парусами. Он приблизился к самому берегу. Варяги с шумом бросили якорь, весело сошли на сушу. Гард с Олегом обнялись скупо, отошли в сторонку. О чём говорили, никто не слышал, но видели, как они достали мечи и подняли левую руку. Ивашка знал: так клянутся варяги.

Потом они пили вино и ели копчёное мясо, после чего Гард с товарищами взошли на драккар, подняли якорь и налегли на вёсла.

В полночь, когда Ивашка нёс караул, подплыли ещё две насады. Однако Олег не позволил гридням высадиться на берег, и насады уплыли вверх по Днепру, где стоял основной караван новгородцев.

С утра часть дружинников укрылась в лесу, другие жгли костры на дальнем краю поляны. Ожидали гостей, варили уху, жарили на угольях мясо. Из ладьи на берег перенесли бочонки с вином. Олег подозвал Ивашку:

   — Ты гляди, как я знак подам, немедля с десятком гридней ко мне поспешай!

К обеду из Киева на двух ладьях приплыли князья Аскольд и Дир с боярами из старшей дружины. Их встретили Олег с Ратибором, пригласили на угощение. Киевляне сначала вели себя настороженно, а когда уселись и подняли чаши, развеселились. Дир сказал:

   — Ярл Гард заверил, что ты, Олег, в Царьград плывёшь. Так ли?

   — Да, Дир, я намерился искать удачи в Царьграде и хочу звать вас с собой.

   — Нет, — вмешался Аскольд, — мы не пойдём с тобой, но и не будем чинить преград. Киев поможет тебе, даст хлеба и мяса, выделит твоим ратникам вина и мёда. Но мы говорим тебе: твои ладьи не должны приставать к киевским причалам, а гридни и новгородцы появляться в городе.

   — Вы, князья киевские, остерегаетесь моих ратников? — удивился Олег. — Чем же они страшат вас?