Эту свою задачу я выполнил почти что с блеском. Выехав из промышленной зоны, я свернул куда-то в лес и там остановился. На заднем сидении обнаружились мужская рубаха и женская блузка, пустив которые на бинты, мне удалось с грехом пополам замотать свои раны.

Порезы оказались не очень глубокими, хотя и болезненными, - видимо, Серега действительно только играл и ничего, кроме небольшого кровопускания с целью снятия нервного напряжения, устраивать мне не собирался. Я с содроганием подумал о том, в каком состоянии сейчас находился бы, возьмись он за дело серьезно.

Кроме вышеперечисленного, на месте преступления я обнаружил пиджак, еще более короткий, чем тот, что был на мне сейчас, но зато сухой. Брюки свои я хорошенько выжал, накрутив на сук, после чего они приобрели типично панковский вид, и, вместе с бельем, повесил сушиться.

Еще одним моим трофеем оказались женские трусики розового цвета, которые в данной ситуации, к сожалению, были совершенно бесполезными. Не обнаружив в пару к ним бюстгальтера, но вспомнив, что девица была ну, абсолютно гологрудой, я погрузился в невеселые размышления по поводу развращенности современной молодежи.

Кроме этого меня интересовали еще два вопроса. Первый: кто и зачем в меня стрелял? Второй: что мне теперь делать?

Выложив на сиденье все вещи из своего старого пиджака и с грустью констатировав, что даже хваленый японский диктофон не выдержал купания в русской реке, я вдруг вспомнил, что до сих пор так и не осмотрел свое новое приобретение.

В карманах найденного пиджака я обнаружил бумажник, пачку сигарет "Кэмел", зажигалку и перочинный нож. Прежде всего я с наслаждением закурил, после чего взялся было за бумажник, но затем замер, остановив свой взгляд на зажигалке, от которой только что "брал огонька". На ней красовалось изображение дракона, извергающего пламя.

Я перевернул ее вверх донышком. 144 - значилось там. Рот мой раскрылся в изумлении, и, оставив его в таком состоянии, я все-таки перешел к бумажнику.

В нем, кроме небольшой суммы денег, обнаружились также документы на имя Льва Алексеевича Борисова. Это имя показалось мне знакомым, но вспомнить, где я его слышал, мне так и не удалось.

Осмотрев автомобиль, я не обнаружил ничего интересного. Самым интересным вообще-то была сама картина этого моего осмотра.

Представьте себе абсолютно обнаженного мужчину, исключая очень короткий пиджак на голое тело, который ходит вокруг автомобиля и заглядывает во все дырки. Вероятно, человек с хорошо развитым чувством прекрасного смог бы подобрать подобному пейзажу какое-нибудь высокохудожественное название типа "Экстаз автофила", но я, как рядовой журналист провинциальной газеты, предпочту в данном случае промолчать.

Мои часы показывали половину третьего, когда я, наконец, решил, что пора собираться. Часы эти, кстати, выдержали купание с честью, хотя выпущены были и у нас.

Натянув так и не успевшие толком просохнуть белье, рубашку и брюки, я осмотрел себя в зеркале. С Принцем Эдинбургским, спешащим на ужин к королеве Англии, меня в этот момент роднило только одно - желание хорошо пожрать, но в целом вид мой был гораздо лучшим, чем можно было бы предположить, исходя из всех моих приключений.

Кровь из ран все это время продолжала течь, хотя и медленнее, чем вначале. Я проклял специалиста по резьбе по телу и понял, что врачу все-таки показаться придется. Именно такую задачу я и поставил перед собой на первом этапе.

Сгребя в кучу и быстро рассовав по карманам все свои и не свои вещи, я завел "жигуль" и двинулся в путь, попутно размышляя о подходящей кандидатуре на свое исцеление.

Кандидатура была одна - Женька Борщевская, от которой в прошлом году ушел муж. Женька была так же ревнива, как и охоча до мужиков, поэтому общаться с ней было трудновато, что бедный супруг к своему большому сожалению понял слишком поздно.

Я не знал, известен ли уже номер моей машины милиции, но подозревал, что да. Хотя, с другой стороны обладатель подозрительной зажигалки, к тому же застигнутый врасплох в пикантных обстоятельствах, мог и не сообщить о факте угона. Оставался, правда, спасатель в желтых плавках.

Мои мысли опять перекинулись на зажигалки. Уже третий экземпляр. А может быть, весь город завален этими штуками, а я бешусь, как ненормальный при виде каждой единицы? Но нет, зачем тогда Гоша ночью так настырно интересовался, откуда и у меня такая появилась.

С такими вот думами и въехал я в промышленную зону. Она располагалась несколько на отшибе от города и шла вдоль реки, куда все предприятия сливали свои грязные отходы. Главный же наш завод - "потаскуха" находился несколько в стороне от нее.

Подъехав к небольшой площади, на которую выходили проходные сразу нескольких предприятий, я остановился и внимательно обозрел ее. Ничего подозрительного вокруг видно не было - так же как и всегда в рабочее время на площади было пустынно и передвигались по ней лишь немногочисленные женщины с какими-то папками, спешащие из одного заводского подразделения в другое.

Прежде всего я подъехал к газетному киоску, стоявшему чуть поодаль и, втянув щеки, вылез из машины и походкой вразвалочку приблизился к нему.

- Свезий випуск "Пло нас" бил? - осведомился я у киоскера.

- Только что экстренный подвезли, - охотно отозвался тот - седой старик с пышной шевелюрой. - Вот читаю. Ужас, что творится! Сколько работаю здесь - вообще экстренных выпусков никогда не было.

- Дайте позалуйста, - попросил я, протягивая деньги.

- Он в два раза дороже, - заметил продавец.

Проклиная скрягу Поддубного, который решил подзаработать на моем горбу, я отсчитал недостающее и вернулся обратно в машину. После этого я переехал к телефонной будке и, достав из кармана записную книжку, принялся отыскивать в ней женькин телефон. Несмотря на то, что в ходе купания блокнот тоже пострадал, почти все записи в нем можно было прочесть без особого труда.

Набрав ее рабочий телефон, я попросил медовым голоском:

- А Евгению Сергеевну можно?

Втайне я надеялся, что она сама возьмет трубку, но мне ответил равнодушный мужской голос:

- Она на больничном. Обращайтесь к Петровской.

Я заметно повеселел. Во-первых, потому что вдвоем нам с ней болеть все-таки поинтереснее будет, а во-вторых, потому что квартирный вариант в любом случае устраивал меня больше. Оставалось только надеяться, что мне не придется быть третьим болеющим - как правило, лишним.

Найдя в книжке домашний женькин телефон, я набрал его.

- Да, - трубку сняли почти сразу же.

- Здравствуй, Женечка, - опять нежно протянул я. - Это твой верный котик, который соскучился по твоей любви и ласке и жаждет припасть к мисочке со сладким молочком, которую ты несомненно ему приготовила.

- Что за шутки, кто это? - сердито отозвались с другой стороны. Володька, твои шуточки, что ли?!

- Нет, это Лешенька Соколов, о свет моих очей, - терпеливо разъяснил я. - Мне нужна твоя помощь, о ангел сердца моего.

- А, это ты, юбочник, - саркастически произнесла моя собеседница. - Я с тобой поклялась больше никаких дел не иметь, так как ты - форменный развратник.

- А сама-то! - это я только подумал.

- Слушай, Жень, я серьезно болен, мне на самом деле срочно нужна твоя помощь, - а вот это я сказал.

- Я - терапевт, а не венеролог, - усмехнулась Борщевская. - Не по адресу обращаешься.

- Черт, ты что не знаешь, в какой переплет я попал? - удивился я. Газет не читаешь, что ли?

- И знать не хочу! - гордо ответила она. - Я уже три дня на больничном, одна, без газет, радио и телевизора - и включать не хочу. Только книжки читаю.

Три дня без мужиков - это, без сомнения, ее личный рекорд, - решил я. - Если не врет, конечно. И мой долг - рекорд этот побить. Сильно-сильно, чтобы и близко подходить не смел к такой женщине...

- Мне нужна врачебная помощь. Конфиденциальная. Только не в том смысле, что ты думаешь, - твердо заявил я. - А я подарю тебе такую чудесную ночь...