Одежа давно на полу, его пальцы в моих волосах, но глаза так никто и не отвел в сторону. Нет слов, нет слез, есть только мы и наша побитая любовь.

Знаю, что он слышит мои стоны и до боли, хочу услышать его. Знаю, что не смогу чувствовать что-то похожее с кем-то другим и даже только от этой мысли становится противно и тошно.

Уверена, что не смогу полюбит кого то еще.  Только он.  Только Максим.

Максим.

Удивительно, как много звезд сегодня можно рассмотреть на небе. Это совсем не обычное явление для города. Свет уличных фонарей и ярких вывесок, лишает нужной для этого темноты и прячет их от нас. Но только не этой ночью.

Кретин влюбленный! Счастлив и поэтому вижу звезды! Поздравляю!

Смеясь, быстро провожу ладонями по лицу и волосам. Как же все поменялось! Всего несколько часов назад я был одним из самых несчастных людей в мире, а сейчас готов расцеловать каждого, от вновь обретенного счастья.

Я стою на балконе и докуриваю вторую сигарету. Моя девушка, спит в комнате, обнимая мою подушку, а с моего лица весь вечер не сходит довольная улыбка.

Не помню точно, как нас перенесло на кровать, не заметил как задремал. А когда проснулся – подумал, что все сон. Просто приснилось. Лежал в темной комнате и боялся пошевелиться. До жути было страшно оказаться опять одному.

За тихий, чуть различимый в тишине вздох Ксении, я готов был забраться на крышу дома и кричать вверх «Спасибо». Возможно, они там на верху, пересмотрели мое досье и решили, что я тоже могу быть счастливым?

Затушив недокуренную сигарету, я возвращаюсь в номер. Аккуратно и очень тихо передвигаюсь по комнате, пока собираю наши разбросанные вещи и складываю на кресло.

Звонит мой телефон, и его трель, как никогда громко раздается в тишине.

-Черт. Да?

Номер был незнаком.

-Максим?  Здравствуй.

-Здравствуйте, Григорий Иванович.

Смотрю, не проснулась ли моя любимая и ухожу в другую комнату.

Да, она не слышит, но знаю, что Ксюша очень чуткий человек, а я мельтешу туда-сюда.

-Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

На меня злость накатывает, вспоминанию, когда я пришел в их дом и задал тот же вопрос ему. Только сдерживаюсь и отвечаю:

-Она со мной. И у нас все хорошо. Мы вместе.

Я произнес вслух слова, в которые и самому пока не совсем верится. Точно и не про меня они были.

-Я рад. Правда. И я хочу попросить у тебя прощения, за то, что тогда не пригласил в дом.

Ну, да. Впусти он меня тогда не было бы этих трех лет разлуки и мы не были бы теми, кем являемся сейчас. Но даже в своем обиженном состоянии, я понимаю, что вина за это не может лежать на одном старике.

-Вы не виноваты. Это все я.

И это правда. Нельзя было бросать все и сбегать в другой город. Надо было остаться и бороться до конца.

-Приезжайте завтра вместе, пообедаем и поговорим. Сыграем в шахматы.

От удивления мои глаза ползут вверх. Кстати о шахматах.

-Ладно, приедем. Скажите, это ведь вы сообщили моему отцу обо всем?

-Да. Но иенно он тебя тогда нашел. Тебя и мою внучку. Приезжайте завтра и все обсудим.

Короткие гудки и я выключаю телефон, разворачиваюсь к двери и вижу Ксению. Она стоит в своей коротенькой жемчужной сорочке, которая была на ней под длинным вечернем платьем. Ее стройные ноги, тонкие руки, распущенные по плечам волнистые волосы и синие глаза, полные нежности и любви, сводят с ума.

В два шага подхожу к ней, приподнимаю над полом и, прижав к стене жадно целую.

-Моя, только моя.

Твержу больше для себя, а не для нее. Услышав меня сейчас, она бы напугалась, до того изменился мой голос.

Поцелуй, стон, мое рычание. Больше не осталось ничего, кроме нашей страсти и любви.

***

Несколько часов назад мы проснулись, и это, было наше первое совместное утро. Мне оно нравится и я, надеюсь, что теперь так будет всегда.

Совместный затянувшийся душ, завтрак в номер и вот мы, обнимаясь, сидим на диване. Телевизор выключен, телефоны давно отключены. Только мы и наше утро.

Пересаживаясь ко мне лицом, Ксюша ласково смотрит. Мы пока ни о чем не говорили, но я не знаю, что еще должно произойти, что бы помешать нам, быть вместе.

-Расскажи о себе.

Я ни с кем не делился своими воспоминаниями и мыслями. На самом деле не горю желанием кого то, еще посвящать в детали своей семьи.

Понимаю, что она не кто-то, что она для меня все, но говорить все равно трудно.

-У нас была вполне нормальная семья. Мама тогда только собиралась открывать свое дело, отец часто улетал по делам, а мы жили с няньками. У меня была младшая сестренка, и она часто болела. Родители, как могли, поддерживали ее здоровье. Однажды доктор сказал, что нужна срочная операция и назначил день. У матери на этот день выпало срочное собрание акционеров, где решалось, кто возглавит фирму, а отец вообще улетел по делам. Родители собирались быстрее закончить свои дела и приехать в больницу, но никто из них так и не успел вовремя. Я был один, когда из операционном вышли врачи и не обращая внимания на меня-пацана обсуждали, что же там пошло не так. Она просто не проснулась. Говорили, что такое могло случиться с любым ребенком, просто организм был очень ослаблен и не мог бороться, что то, еще было написано в заключении. Но я не читал.

Вытираю Ксюшины слезинки скатившиеся из синих глаз. Сам я давно не плачу. Только вчера не смог удержаться, когда прижимал любимую к себе.

-Мне жаль.

Киваю и пока могу говорить спокойно, рассказываю о матери.

-Родители часто ссорились, во всем обвиняя друг друга, ругали свою вечную занятость. Меня почти перестали замечать, а спустя три месяца отец ушел. Просто ушел и даже не взял свои вещи. А мать подала на развод. Я узнал, где он живет, но вернуться его не просил.

Мама встала во главе компании и планировала полностью вести все дела сама, что бы после перевести все на себя. Даже и не заметил тогда, как один расчетливый и жадный тип стал втираться к ней в доверие. А когда хотел возразить, мать объявила о нашем переезде сюда. Все мои друзья остались в прошлом, меня же встретил Тоша – урод. Хотя о покойниках либо хорошо либо никак.

-Дед говорил, что он умер. Его убили за долги?

За долги и не только. Но моей девочке знать об этом не нужно. Нет, я не нанимал ни кого и не заказывал Антона. Просто ему не повезло. И я его ни капли не жалею.

-Не хочу говорить о нем.

-А твоя мама? Что случилось с ней?

-Она попала в аварию и не выжила.

-Мне очень жаль, что так вышло.

-Знаю. И мне жаль.

Прижимаюсь к ней и, закрыв глаза, вспоминаю, как в тот день, когда мама разбилась, я кричал на нее за ее глупость. Обвинял отчима, что бы хоть что-то донести до матери. Твердил ей, кто он на самом деле, пытался раскрыть глаза, но так и не смог достучался до нее.

Она же протянула руку и, расцепив мои пальцы, сжатые в кулак, вложила в ладонь ключи от новой машины.

«-Это тебе на день рождения, сын.» -поцеловала меня и вышла за порог. Больше мы с ней уже не разговаривали.

И как же я сейчас сожалею о своей выходке, в тот день. Жалею, что таким плохим был наш с ней последний разговор.

-Когда мама второй раз вышла замуж, я стал просто сбегать из дома. Подружился с другими детьми, родители которых, как и моя мать откупались дорогими подарками от своих детей. Мне было безразлично, что мы могли обзывать стариков, хамить старшим, издеваться над сверстниками. В школе часто вызывали к директору. Удивляюсь, как меня не отправили в интернат. Там же была и Женя. Девочка, что нагрубила тебе. Думаю, что больше всех она была зачинщиком во всех наших выходках. Если признаться честно, то я ее тогда боялся. Всегда главная и всегда первая – вот каким был ее девиз. Потом мы переехали в свой большой дом, я после основательной взбучки от матери, взялся за учебу. После школы подал документы и поступил в институт. Больше я Женю не видел. Правда Ромка говорил, что она меня искала, но я не знаю зачем.