Брат мой Гизульф хотел было предложить, чтобы Фрумо выдали замуж за Ахму-дурачка, но отец наш Тарасмунд взял его за ухо и не дал сказать.
Тут Аргасп и Одвульф закричали на Велемуда, что дочь Одвульфа честная девица и нигде не валялась. На это Велемуд возразил, что хоть он здесь и три дня, но уже немало наслышан о дочерях Аргаспа и Одвульфа и их вольном нраве. Тут Аргасп, у которого не было дочери, не стерпел и напал на Велемуда, обнажив меч.
Отец мой Тарасмунд, дед мой Рагнарис и брат мой Гизульф вступились за Велемуда как за родича, а другие удерживали Аргаспа от смертоубийства.
И так, сохраняя боевой порядок, родичи мои отступили к дому.
В доме же дедушка увидел, что Стилихон нахлобучил себе на голову Арбра вместо шлема. Сестра же моя Сванхильда пожаловалась, что Стилихон дерется.
Так все бранились между собой, а женщины ворчали. Потому что из-за Велемуда поссорились со всем селом. Хильдегунду, по беременности ее, стошнило.
Тут брат мой Гизульф сказал дедушке, что женили бы на кривой Фрумо Ахму-дурачка - и вышло бы замирение. Дедушка похвалил Гизульфа за догадливость и спросил, давно ли такое придумал. Гизульф сказал: "Да, давно". Нахмурился тут дедушка Рагнарис и спросил, почему же на тинге смолчал Гизульф, когда едва до кровавой сечи не дошло. Гизульф же признался тут, что отец наш держал его за ухо и говорить не давал. Тогда дедушка Рагнарис, по отцовскому праву, дал Тарасмунду затрещину и тотчас поспешил к Агигульфу, отцу Фрумо.
Вскоре туда пришли Хродомер, и они долго толковали.
Через день Агигульф-сосед пригнал к нам на двор корову, а Ахму-дурачка увел с собой. Дедушка Рагнарис был очень доволен и говорил, что от Ахмы пользы не было никакой, а от коровы очень большая.
Назавтра мы с Гизульфом, вызвав Ахму-дурачка из дома Агигульфова (ибо он жил теперь при тесте своем), допытывались, хорошо ли быть женатым. Ахма молчал и только слюну изо рта пускал.
Агигульф же стал теперь нашим родичем, и родичи его, Одвульф и Аргасп, стали нашими родичами, стало быть, и велемудовыми тоже. И отец мой Тарасмунд сказал об этом Велемуду, когда устраивал пир для всех наших новых родичей.
И пошли они на охоту за мясом для пира. А Велемуд еще говорил, что у него, Велемуда, на доме оленьи рога, и нам тоже нужно такими рогами украсить дом, и что он, Велемуд, берется такого оленя добыть.
И действительно, добыл Велемуд могучего оленя. Этот Велемуд обвязался искусно зелеными ветками и затаился у водопоя. Все вандалы - искусные охотники. Велемуд сам укрепил на нашей крыше оленьи рога и сказал, что теперь наш дом - как его дом.
На пиру все захмелели. И Одвульф с Аргаспом стали говорить, что готы - лучшие воины, чем вандалы, ибо даже столицу ромеев взяли под водительством славного Алариха. И разграбили.
На это Велемуд, у которого на все найдется ответ, возразил, что вандалы тоже столицу ромейскую брали под водительством наиславнейшего Гензериха и разграбили ее куда более гораздо. И затем прилюдно стал хвалиться вандальским умением незаметно подобраться к любой дичи и взять ее. Или же к врагу, чтобы убить его. Ибо всем известно, что вандалы любимцы Вотана.
На это дедушка Рагнарис, также захмелев, отвечал, что любимцы Вотана так горазды дубами прикинуться - вам Вотан не отличит. Больше прячутся они, чем воюют. Да и мечи и шлемы потому оставляют ржавыми, чтобы на солнце не блестели.
Велемуд на дедушку смертно обиделся.
С тем и отбыл, увезя с собой брюхатую Хильдегунду и несносного Стилихона.
Без Стилихона и сестры моей Хильдегунды было хорошо, а без Велемуда скучно.
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Моя сестра Хильдегунда ворчлива и ее все время тошнит, так что она все блюет втихую по углам. У нее красные пятна на лице и большой живот. Мать моя Гизела говорит, что Хильдегунда родит Велемуду дочь. Стилихон хоть и мальчик, а противный. Дедушка Рагнарис говорит: "вандалья кровь". И жалеет его.
Я никогда не женюсь. Я буду ходить в походы, как дядя Агигульф.
Брат мой Гизульф говорит то же самое.
КАК ДЯДЯ АГИГУЛЬФ ПРОИГРАЛСЯ В КОСТИ
Истинным готам положено любить играть в кости. Все воины это любят. Я тоже буду любить игру в кости, когда вырасту.
Наш дядя Агигульф любит играть в кости. Обычно ему везет при игре. Недаром дедушка Рагнарис говорит, что Агигульф - любимец богов.
Сам дедушка Рагнарис в кости не играет. Он говорит, что седые волосы не позволяют ему играть. Я не понимаю, как волосы могут мешать в таком деле. Но дедушка так говорит.
Отец мой Тарасмунд говорит, что дедушка раньше тоже играл в кости. Раньше у дедушки был шлем ромейской работы. Отец мой помнил этот шлем. Дедушка проиграл этот шлем в кости и с тех пор у него больше нет такого шлема.
После шлема дедушка еще проиграл корову, и тогда отец дедушки прогнал дедушку от себя вместе с его женой, Мидьо, и отцом моим Тарасмундом, тогда еще мальчиком. До того, как прадедушка прогнал дедушку, дедушка жил у него в доме, в другом селении. Том, где сейчас живет святой Гупта. Я очень жалею, что мы не живем сейчас в том селении и нам нужно ждать, когда Гупта придет.
Недавно дяде Агигульфу не повезло в игре.
Зазвал его к себе Аргасп, коварный, посулив добрую медовуху от антов - отбитую в набеге. Наш дядя Агигульф и пошел.
Правду говорят: питьем вражеским не соблазняйся! Анты - враги наши, ничего доброго для готов с того берега Реки не придет.
Так и вышло.
Собрались Аргасп, Одвульф, Валамир и наш дядя Агигульф. Агигульф же отец Фрумо не пришел, хотя родич его, Аргасп, и зазывал его к себе. Разумен Агигульф, отец Фрумо.
Поначалу пировали герои. Потом в воинских умениях состязались и покалечили аргаспову собаку. Потом снова пировать сели. От пира незаметно к игре перешли.
Наш Агигульф в себя пришел оттого, что холодно ему. Хвать! Рубахи на нем нет, штаны сняты, ноги босы на земляном полу мерзнут. В бороде солома и мелкие косточки (птицу ели). Вокруг чресел тряпица обвита, а остальная одежда снята.
Прояснилось в голове у него и вспомнилось: все проиграл коварному Аргаспу. Тут и остальные пробудились от хмельного сна. Аргасп и говорит нашему Агигульфу, что не только одежду проиграл он, но и корову, которую мы за Ахму-дурачка выручили. Собаку, так сказал он, я тебе прощу, потому как тут все повеселились, а корову приведи.