Естественно, вы скептик, — сказал Уэллман. Налив себе воды из графина, он положил на язык пилюлю и запил ее. — Естественно и понятно. Я не виню вас, даже не помышляю об этом. Добрая половина тех, кто сейчас в студии, придерживалась того же мнения, когда мы начали выпускать в эфир этого мальчика, Герберта. Не побоюсь вам сказать, но только строго между нами, что подобное шоу не может быть успешным для телевидения.

Уэллман поскреб за ухом: Рид разглядывал его с вполне научным интересом.

— Но я был не прав, — сказал Уэллман, опуская руку. — Рад сказать вам, что я ошибся на тысячу процентов. Первое необъявленное, нерекламированное шоу этого мальчика, принесло нам почти тысячу четыреста писем. А теперь его рейтинг… — Он наклонился к уху Рида и прошептал цифру.

— Ого, — сказал Рид.

— Мы еще не опубликовали ее, потому что эти болваны из "Перпл" нам не поверят. Но это чистейшая правда. На телевидении сейчас нет звезды, которая имела бы такой же успех, как мальчик. Он выступает и по коротковолновому радио, и люди со всего земного шара ловят его. Каждый раз после шоу почтамту приходится присылать два грузовика с его почтой. Не могу вам сказать, как я считаю, Рид, что ваши ученые наконец решили заняться мальчиком. Я абсолютно честен.

— Что он из себя представляет? — спросил Рид.

— Мальчик? О, очень прост, очень спокоен, очень и очень открыт. Я его страшно люблю. А вот его отец — да, это характер.

— Как делается программа?

— Вы хотите сказать, как Герберт делает это? Честно скажу, вот тут вам, ученым, следует поработать. У нас нет ни малейшего понятия, что на самом деле происходит. Само собой, детали программы я пересказать могу. Малыш выступает в двух передачах недели, по понедельникам и пятницам. Сценария у него нет, Уэллман скорчил гримассу, — отчего все и трясутся. Он говорит, что сценарий делает его речь засушенной. В эфире он двадцать минут. Большую часть времени он просто говорит, рассказывая зрителям о том, что делает в школе, о книгах, которые прочел, и все такое прочее. То, что вы можете услышать от любого хорошего смертного парнишки. Но он всегда делает одно или два предсказания, всегда не меньше одного, не больше трех. Предсказанное сбывается в течение следующих сорока восьми часов. Герберт говорит, что дальше этого срока он заглянуть не может.

— И все сбывается? — Рид сказал, как бы не веря.

— Сбывается, — мрачно подтвердил Уэллман, оттопыривая губы. — Герберт предсказал крушение стратосферного лайнера на Гуаме в апреле, ураган над штатами побережья, результаты выборов. Он предсказал аварию подводной лодки возле Туртуги.

Вы знаете, что агент ФБР сидит рядом с ним, но за кадром, во время каждой передачи? Это затем, чтобы немедленно удалить его из эфира, если он скажет что-нибудь, идущее вразрез с государственной политикой. Они принимают его всерьез.

Я вчера просмотрел записи, когда узнал, что университет думает изучать феномен мальчика. Его передача выходит дважды в неделю уже полтора года. Он делал за это время сто шесть предсказаний. И каждое из них сбылось. Теперь публика испытывает к нему такое доверие, что… — Уэллман облизнул губы и поискал сравнение, — …что они поверят ему, что бы он ни предсказывал — конец света или результаты Ирландского дерби. Я абсолютно искренен, Рид, страшно искренен. Герберт — величайшее явление на телевидении со времени изобретения фотоэлемента. Переоценить его значение невозможно. А сейчас не пойти ли нам на передачу? Ему уже пора начинать.

Уэллман поднялся из-за своего стола, поправил галстук в красных и розовых пингвинах. Он провел Рида через коридоры телестудии в режиссерскую павильона 8-Г, откуда и транслировали Герберта Пиннера.

Герберт выглядит, подумал Рид, славным парнишкой. Ему было около пятнадцати, приятное, умное, слегка осунувшееся от забот лицо. Он занимался приготовлениями к передаче со сдержанностью, возможно, скрывавшей отвращение.

— …я читал очень интересную книгу, — рассказывал Герберт зрителям. Называется "Граф Монте-Кристо". Думаю, что она понравилась бы любому. — Он поднял книгу, чтобы ее могли видеть все — Я еще начал книжку по астрономии, писателя Дункана. Когда я ее читал, мне захотелось иметь телескоп. Папа сказал, если я буду хорошо заниматься и получу в школе отличные оценки, то у меня в конце года будет маленький телескоп. Я расскажу вам, что я смогу увидеть в телескоп, когда мы его купим.

Будет землетрясение, не сильное, на севере Атлантических штатов сегодня вечером. Дома пострадают, но никто не погибнет. Завтра утром около десяти найдут Глендолин Бокс, которая потерялась в Сьерре в четверг. Нога у нее сломана, но она будет жива.

После того как у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в члены общества наблюдателей переменных звезд. Переменные звезды — это такие звезды, яркость которых меняется из-за внутренних процессов или из-за внешних причин…

В конце программы Рид был представлен юному Герберту. Он обнаружил, что мальчик вежлив и готов помогать ему, но слегка отстранен.

— Я не знаю, как я это делаю, мистер Рид, — сказал Герберт, когда все предварительные вопросы были заданы. — Это не картины, как вы предполагаете, и не слова. Оно… оно просто входит в мою голову.

Одно я заметил, что не могу ничего предсказать, если не знаю об этом хотя бы чего-нибудь. Я смог предсказать землетрясение, потому что все знают, что это такое. Но я не смог бы ничего сказать о Глендолин Бокс, если бы не знал, что она пропала. У меня просто было бы чувство, что кого-то или что-то найдут.

— Ты хочешь сказать, что не можешь делать предсказания, пока это "что-то" не прошло через твое сознание? — настойчиво переспросил Рид.

Герберт помедлил.

— Думаю, что да, — сказал он — Оно как будто… создает пятнышко в моем мозгу, но я не могу определить его. Как будто смотришь на свет с закрытыми глазами. Знаешь, что свет там, но это все, что ты о нем знаешь. Потому я и читаю так много. Чем больше я знаю, тем больше могу предсказать.

Иногда я пропускаю важные вещи. Не знаю, почему. Было один раз, когда взорвался урановый реактор и очень много людей погибли. А все, что у меня появилось в тот день, это рост количества рабочих мест. Честное слово, я не знаю, как это получается, мистер Рид. Знаю, что получается, и все.

Подошел отец Герберта. Это был невысокий, подвижный мужчина, с манерами человека напористого и уверенного в своей правоте.

— Хм, так вы собираетесь исследовать Герби? — сказал он после знакомства. — Что ж, отлично! Пора его уже изучать.

— Думаю, пора, — осторожно ответил Рид. — Мне придется сначала только добиться одобрения ассигнований на проект.

Мистер Пиннер пронзительно взглянул на него.

— Вы хотите увидеть сначала, будет ли землетрясение, точно? Оно будет. Жуткая штука это землетрясение — Мистер Пиннер осуждающе прищелкнул языком. Одно хорошо, что никто не погибнет. И эту мисс Бокс они найдут в точности, как сказал Герби.

Землетрясение состоялось в 9. 15, когда Рид сидел перед настольной лампой и читал доклады Общества Психических исследований. Сначала был тяжелый гул, а затем долгое, волнообразное качание, от которого затошнило. На следующее утро Рид попросил секретаря соединить его с Хаффнером, сейсмологом, своим случайным знакомым. По телефону Хаффнер был краток и точен:

— Конечно, предсказать землетрясение невозможно, — отрезал он. — Даже за час. Будь это иначе, мы бы выпустили в эфир предупреждения и вовремя вывезли людей. Не было бы никаких человеческих потерь. Да, мы можем в общем предсказать, где землетрясение вероятно. Мы давно знали, что эта зона дает положительный прогноз Но установить точное время — вы можете попросить с той же вероятностью астронома предсказать вам вспышку сверхновой. Он этого не знает, и мы тоже. А почему вас это взволновало? Из-за предсказания этого мальчика, Пиннера?