Небо, вечно затянутое непроницаемой пеленой белоснежных туч, вновь изливалось на землю назойливым ливнем. Тяжелые прозрачные капли падали на бескрайнее море джунглей, скатывались с листьев на землю, которая уже не могла впитывать новую влагу. Дождевая вода, собираясь в неглубокие лужи, переливалась через край, текла бурными ручьями в низины, где собиралась в небольшие, густо заросшие водорослями, озерца. Даже слабое дуновение ветерка не пробегало под непроницаемым для солнечных лучей пологом лесных гигантов. Сумрачно, жарко, сто процентная влажность, как в предбаннике ада. Над бескрайним океаном мокрых джунглей возвышалась массивная голова зелено-бурого цвета, на длинной шее, с короткой и широкой мордой под плоским черепом, с которого на мир безразлично взирали маленькие водянистые глазки. Животное меланхолично пережевывало жвачку и, казалось, совершенно не обращало внимание ни на что окружающее. Время от времени оно наклонялось, громадная пасть распахивалась и срывала с веток очередную охапку листьев. Когда небосвод перечеркнула огненная дуга падающего метеорита, животное оторвалось от трапезы и недоуменно подняло голову. Долгое мгновенье оно пристально смотрело вслед небесному гостю. Потом, равнодушно отвернувшись, разинуло пасть, обнажив несколько рядов плоских зубов травоядного, и издало призывно-тревожный вопль. Гуляющее над джунглями эхо крика еще не успело утихнуть, когда откуда-то издали раздался ответный рев. Животное выпрямилось во весь рост, приподнявшись над самыми высокими деревьями еще на несколько метров, и неторопливо зашагало навстречу зовущему крику. Резкий звук ломающихся веток и небольших деревьев и узкая просека обозначили его неблизкий путь по джунглям.

Орбита планеты Афродита, 28 октября, утро.

На высоте нескольких километров от поверхности планеты вновь оглушительно зарычали основные двигатели корабля. Струи алой плазмы ударили вниз, тормозя космолет, перегрузка вмяла в ставший, будто каменным, ложемент. Окружающее пространство поплыло и смазалось, ребра захрустели, а сердце оглушительно забухало, с трудом перегоняя потяжелевшую кровь по венам и артериям: не вздохнуть, не выдохнуть. Сделать единственный вдох труднее, чем поднять штангу с рекордным весом. Спустя десяток секунд перегрузка исчезла, зато космолет мелко затрясло, а спуск стал более плавным. Двигатели, погасившие скорость, заревели тише. В иллюминаторе, до этого показывавшем одни лишь плачущие дождем снежно-белые тучи, появился краешек зеленого ковра джунглей. Иван судорожно вдохнул стерильный воздух корабля, облизал пересохшие губы. Долгожданный кислород живительной струйкой ворвался в легкие. Протянув руку, щелкнул тумблером, переключая иллюминатор на изображение поверхности. Зеленое море инопланетных джунглей неторопливо наплывало. По краю иллюминатора замелькали, сменяя друг друга, показания посадочного радара.

— Минимальное отклонение от ТП[14]. Пятьсот метров до поверхности, — раздался в наушниках хрипловатый голос заметно нервничавшего командира корабля. Космолет спускался с орбиты в неуправляемом режиме, имитируя для возможных наблюдателей с планеты падение шального метеорита. В соответствие с рассчитанным компьютером профилем снижения, за несколько километров до столкновения с поверхностью двигатели сработали на торможение. В космонавтике нет вторых дублей. В случае ошибки возможности переиграть спуск не будет. А корабль исчез в плазменной вспышке, метеором вонзившись в поверхность планеты. Так что повод для волнения очень весомый.

Раскаленные струи перегретой плазмы дотянулись до земли, хлестнули наотмашь, превращая ее в туземный филиал пылающей преисподней. Лесные великаны, высотой с многоэтажный дом, мгновенно вспыхнули от корней до кроны, в считанные секунды превратившись в горячий пепел. Над обожженной землей взвились густые черные облака сгоревшего праха. Опираясь на огненный хвост, космолет плавно приближался к поверхности. Касание! Несильный удар снизу, полностью погашенный ложементом. Четыре опоры выскочили из корпуса, с силой впились в грунт, несколько секунд беспорядочных колебаний — космолет застыл. Двигатели замолчали, наступила долгожданная тишина.

Наушники донесли традиционные аплодисменты экипажу, спуск на планету прошел благополучно, хотя и в очень рискованном режиме. Иван облегченно выпустил воздух меж стиснутых зубов и откинулся на ложемент. Он всегда предпочитал сам пилотировать корабль, пусть даже в весьма сложных условиях, чем волноваться за других космонавтов и надеяться на их мастерство. Пальцы стремительно пробежались по виртуальной клавиатуре коммуникатора, направляя запрос электронному мозгу космолета о состоянии корабля и признаках того, что его обнаружили Высшие.

По виртуальному монитору пробежало сообщение: аппаратура корабля не обнаружила облучение вражеских радаров, в эфире кладбищенская тишина, затем длинный ряд цифр о состоянии космолета. Земляне еще на дальней орбите просканировали все доступные частоты, но тщетно: прослушивалось лишь тихое шуршание природных радиоисточников, да треск гроз, молчание царило даже на УКВ-диапазоне[15]. Тишина настораживала: не ловушка ли ждет их? С другой стороны, очень похоже, что приземление корабля до сих пор не обнаружили, приняв посадку космолета за падение метеорита.

Смахнув платком со лба едкие капли пота, Иван расстегнул страховочный ремень и тяжело поднялся с ложемента. По ощущениям двигаться чуть легче, чем на Аресе, что и не удивительно: тяготение на планете составляло 73 процента от стандартного земного. С верхней полки тяжело, как мешок картошки, сверзился Генри. Ошалелым взглядом глянул на Ивана, пробурчал под нос что-то недовольное в адрес пилотов корабля. Белки его глаз покраснели и воспалились от полопавшихся сосудов, сделав его похожим на фантазийного упыря. Подхватив на ходу снаряжение, он, слегка пошатываясь, вышел из каюты. Иван глянул на себя в висевшее на двери зеркало-оттуда на него взглянул такой же красавец-кровосос. Умывшись в санитарной комнате каюты, и, насколько это возможно приведя себя в порядок, он вышел в коридор.

Перед шлюзовой камерой собрался весь отряд космодеснтников, уже в боевом облачении и с оружием в руках. Барбара, слегка раздвинув губы в немного ироничной улыбке, застыла немного в стороне, у дверей шлюзовой. Она тоже экипировалась по-походному. В руке у нее покоилась снайперская модификация автомата АК-386, отдаленного потомка семейства русских автоматов Калашникова, а из-за плеча торчал изящный эфес клинка.

Генри уже осмотрел снаряжение и оружие десантников и успел сделать пару замечаний, немедленно устраненных подчиненными. Для защиты от обитателей планеты бойцы надели боевые костюмы, усиленные металлографитными вставками. Этого достаточно для встречи с местной фауной, а инопланетных вирусов люди не боялись. Еще в первый день полета членам экспедиции вкололи универсальную сыворотку, так что местная микрофлора опасности для человека не представляла.

Генри прохаживался вдоль строя десантников, заложив руки за спину в стиле крутого сержанта из двадцатого века. Неожиданно остановившись на полдороги, он повернулся к команде, обвел подчиненных нарочито грозным взглядом и прорычал:

— Так, мне слишком умные и чересчур инициативные не нужны. Выполняем команды от сих и до сих, и не более того! Кто влезет куда-нибудь не туда, сгною в нарядах! Потери не допустимы!

Он запнулся, поморщился и вновь взревел:

— Это ясно?

— Так точно! — гаркнул в ответ строй.

— Вот! — , Генри поднял указательный палец вверх и добавил назидательным тоном, — Сибирскому косолапому мишке без разницы, сколько и какие у него враги, если кто-то осмелился стырить его шишки.

На секунду замолчав, он стремительно побагровел, окинул подчиненных яростным взглядом и взревел: