Пятнадцать минут - это совсем не много времени для того, чтобы кое-как сориентироваться. Тем не менее, приводя себя в порядок и переодеваясь, Сахно успела несколько оглядеться.

Отведенная для нее комната была обставлена с комфортом, которого вряд ли можно было ожидать в этом сельском захолустье. Уютная и удобная мебель, рационально и со. вкусом подобранные украшения на стенах и потолке, люстра, много разных ламп, расположенных так, чтобы, если их включать отдельно, каждая из них освещала какой-то один уголок, оставляя всю комнату в полутьме. По углам немало разнообразных приспособлений для одевания и раздевания, для чтения и письма, тьма-тьмущая больших и помельче кнопок и выключателей, назначения большинства которых Сахно так и не смогла понять, а нажать не отважилась. Естественно, тут же телефон, радиоприемник и отдельно - громкоговоритель, замаскированный в ночном потолочном светильнике. В комнате было четыре высоких окна, все выходили на широкую парковую поляну. Поляну пересекала белая стена, за ней виднелся участок поля.

Все это Сахно увидела мимоходом, так как уже на тринадцатой минуте ее пребывания в комнате из верхнего громкоговорителя послышался голос доктора, который сообщал, что кофе на столе, и он кладет в стакан два кусочка сахара.

Эти говорильники, понацепленные на каждом шагу, уже здорово надоели Сахно, и в ответ на приглашение она вполголоса выругалась. Однако, подумавши, решила этого больше не делать, кто его знает, может, здесь и под кроватью находится мембрана, транслирующая странному хозяину каждое слово, промолвленное наедине.

Идя назад к террасе, Сахно заглянула в окна, выходящие во двор. Все эти покои, как обнаружилось, размещались в одном из больших и, очевидно, многих корпусов здания. Комнаты в этом корпусе были только с одной стороны, так как вдоль всего корпуса протянулся длинный коридор-галерея с окнами в палисадник.

Ни в саду, ни в покоях и вообще во всем доме - нигде не было видно ни человека, ни хоть какого-то живого существа.

Казалось, во всей роскошной усадьбе живет лишь один-одинешенек ее оригинал-хозяин. Такая мысль появилась у Сахно в тот момент, когда она, идя вдоль окна, поглядывала на палисадник.

Там как раз происходила вечерняя поливка цветов. Однако, сколько ни присматривалась Сахно, нигде не было заметно садовника. Цветы обходились без него. Фонтаны, густо и систематично размещенные среди клумб, сами вдруг взрывались дождем крупных капель, направляя струи то на одну, то на другую клумбу, с легким скрипом поворачиваясь туда и сюда. Забава и эстетическое украшение - фонтаны - были механизированы и рационально использовались для орошения.

Доктор Гальванеску ожидал Сахно, задумчиво размешивая ложечкой кофе. Сказать по правде, Сахно этому слегка удивилась, справедливо допуская, что и размешивание сахара следовало бы механизировать.

- Вы почти пунктуальны. Это хорошо,- милостиво приветствовал ее хозяин, глянув на часы.- Садитесь и пейте кофе. Это кофе с моих плантаций. Мне стоило немало труда культивировать тут это растение. Однако теперь оно уже хорошо привилось. Я не спросил, какой вы пьете кофе, потому что в своем доме я угощаю гостей только своим кофе, приготовленным по моему же рецепту.

Сахно поблагодарила и попробовала кофе. Тем временем профессор нажал несколько клавиш на своей оригинальной машинке, снова неразлучно стоявшей подле него. Сахно не выдержала и поинтересовалась, что он делает. Хозяин охотно пояснил:

- Это, видите ли, небольшой (я не говорю "карманный", потому что он еще не усовершенствован до таких размеров) радиотелеграф. Сидя тут, я передаю свои распоряжения в разные концы имения.

- Неужели вы повсюду управляетесь сами?

- Приходится, к сожалению, самому. У меня нет надежного и способного человека, которого я мог бы назначить своим помощником.

- Это очень трудно и требует, наверное, много времени?

- Не говорите. Эта штучка,- профессор показал на аппарат,- мне очень помогает. Это чудесный подручный. Молчаливый и быстрый. А главное выполняет то, что я сам хочу... В моем деле,- добавил он чуть погодя,- я не терплю никакой иной инициативы, кроме своей собственной.

Кофе, как выяснилось, был только общим наименованием ужина и его первым словом. Его сменила легкая закуска из остро приправленных, пряных овощей, которая мало понравилась Сахно после густого и крепкого кофе. После закуски пришлось выпить несколько микроскопичных чарочек разных настоек. Все это стояло тут же, под рукою, в небольшом шкафу. Затем доктор известил,- что сейчас будет горячее блюдо, и нажал клавишу.

Сразу же, как будто он только и ждал этого, из глубины террасы появился лакей. Это был первый человек, которого увидела тут Сахно, и, надо сказать, она даже вздохнула легче, обрадовавшись тому, что тут все-таки есть живые люди.

Однако, разглядевши хорошенько этого индивида, она вынуждена была констатировать, что чудак-хозяин и людей для услуг подбирает себе таких же комичных, как и сам. По крайней мере по внешности лакей был мало похож на обычных людей этой профессии.

Во-первых, выправка. Тут была превзойдена всякая военная муштра. Слуга двигался плавно и совсем беззвучно. С максимальной точностью движений и жестов. Ни одного лишнего жеста, ни одного нерассчитанного поворота. Подбородок и лицо были у него так чисто выбриты, что можно было думать, будто волосы там никогда и не росли. Лицо имел какое-то странное, вроде как больное, без обычных оттенков краски, обусловленных приливом крови: и лоб, и щеки, и нос, и уши были одинаковыми, темно-красными. Волосы - Жесткие и курчавые. Глаза заслоняли темные очки.

"Негр или папуас",- подумала про себя Сахно, поглядывая на несуразно длинные полы фрака, белую манишку, а особенно - густо-черные окуляры, которые резко контрастировали с физиономией слуги. Расспросить хозяина она не отваживалась.

Однако хозяин сам, перехватив, наверное, заинтересованный взгляд Сахно, заговорил о лакее.

- Как вам нравится выправка? - усмехнулся он вслед слуге, который поставил кушанье и ушел так же тихо, как и пришел.

- Н-да, выправка...- кивнула Сахно.- Очень хорошо.

- Ха-ха! А внешность?

- Он негр?

- Нет. Из очень редкого, почти уже вымершего племени нильских хамитов. По имени - Хаквилавилис. О, я много потрудился над его воспитанием. Теперь так трудно найти хорошего слугу.

- Н-да,- невнятно пробормотала Сахно.

- Эти профсоюзы, вечерние университеты, газеты и все такое прочее,скривился профессор,- ужасно портят нижние классы людей. Первый попавшийся дикарь куда лучше нашего квалифицированного культурного лакея... Или, может, при вас такого нельзя говорить? - ласково поинтересовался профессор.- Может, вы социалистка?

Сахно еще раз невнятно что-то буркнула.

- А главное,- продолжал доктор Гальванеску. по своей привычке не ожидая ответа,- он нем, слеп и глух (потерял все после оспы, от которой я его спас). Особенно похвальные качества для прислуги.

Уже начинало темнеть. Из сада доносились дурманящие запахи южных цветов и приятная свежесть фонтанов. Между прочим, на этих самых фонтанах Сахно смогла убедиться и в рациональности радиоаппарата Гальванеску, и в сноровистости его невидимых слуг. Во время ужина профессор время от времени откладывал вилку, чтобы пощелкать на своем аппарате. После одной из таких "гамм" полив цветника вдруг прекратился, и фонтаны, выполнив свою функцию, плавно и дружно перешли к выполнению чисто декоративной роли. Их струи были теперь направлены вверх и причудливыми гирляндами красновато отсвечивали в лучах заходящего солнца.

Ведя сейчас с доктором Гальванеску пустячный разговор о Берлине, немецкой академии и румынском хозяйстве, Сахно все время поглядывала в сад, любуясь пейзажем и наслаждаясь запахами цветов. Именно в это время в конце цветника на аллее появилась какая-то человеческая фигура, очевидно, направляясь сюда. Это дало Сахно повод еще раз с удовлетворением констатировать, что опасения ее о полной безлюдности этой местности оказались преждевременны. Доктор Гальванеску тоже увидел эту фигуру, однако проявил совершенно очевидное недовольство - он забеспокоился и сурово нахмурился. Однако сразу же отвернулся и, забыв про нее, взялся что-то искать в своем блокноте. Найдя, застучал на своей машинке. При первых же ударах клавиш фигура сразу остановилась, постояла какой-то миг, потом быстро повернулась и почти бегом направилась назад, исчезнув за поворотом аллеи.