Отсюда беспокойный характер еще одного главного героя в "Капитальном ремонте" - его лирического героя-повествователя. Он предстал перед советскими читателями начала 30-х годов как молодой их современник - товарищ и ровесник строителей Магнитки и Днепрогэса, командир РККФ*, зорко следящий за зловещими махинациями керзонов и Пуанкаре у границ Республики. Он принес в роман горячее дыхание своей поры, ее революционный пафос, ее иронический и негодующий голос. Он заставил книгу откликнуться на самые актуальные политические проблемы тех лет и отразил в ней собственное ощущение времени и понимание исторического процесса.

______________

* РККФ - Рабоче-Крестьянский Красный Флот.

Именно так воспринимаются развернутые "лирико-публицистические отступления", как назвал их сам автор, - важнейшая художественная особенность романа, его главная новаторская черта. Действие происходит в прошлом, но сам-то писатель непрерывно вмешивается в это действие, взволнованно его переживает и комментирует. Его взгляды на жизнь, на историю России, на флотскую службу сталкиваются в непримиримой схватке с ложными идеалами Юрия Ливитина, с реакционным мировоззрением действующих в романе офицеров царского флота, со взглядами, остатки которых мешали строительству флота советского.

Так получили широкое типическое обобщение автобиографические элементы "Капитального ремонта". Голос лирического героя-повествователя зазвучал здесь как голос целого поколения. И в этом проявилось замечательное качество современности книги, построенной, казалось бы, на традиционной, сугубо исторической основе. То был важный вклад ее автора в формирование метода социалистического реализма.

С не меньшею силой выявилось и гуманистическое, антивоенное начало романа. Это была самозабвенная, яростная атака на бесчеловечную империалистическую политику: яркое художественное воплощение ленинской мысли о необходимости неустанно разоблачать тайну, в которой рождается чудовище войны, раскрывать все и всяческие империалистические сговоры и махинации.

Однако молодой художник, уже получивший широкое и заслуженное признание, не переставал размышлять над своей работой, углубляя и уточняя прежде всего именно историческую концепцию. Он почувствовал элементы упрощенчества в собственном образном толковании русской военной истории, принял как должное упреки товарищей, которые считали, что военная сторона флотской жизни показана у него мало. Сам он говорил тогда же о том, что русский флот кануна первой мировой войны усилиями прогрессивно настроенных, смело мыслящих офицеров, вроде того же Николая, был гораздо лучше подготовлен к боям, нежели накануне Цусимы, - в артиллерийском и минном деле, в организации разведки. И вообще как раз в пору появления двух первых частей "Капитального ремонта" взгляд на историю России, особенно же на ее военно-патриотические традиции, начал ощутимо меняться. Следует помнить, что надвигались новые бои, - в год выхода романа до начала второй мировой войны оставалось всего семь лет, до начала же Великой Отечественной - девять.

В конце 20-х - начале 30-х годов тяжеловесно-торжественное название Соболевского линкора "Генералиссимус граф Суворов-Рымникский" не без иронии обыгрывалось автором и с пониманием воспринималось читателями как еще один замшелый символ самодержавия. Вдобавок оно недвусмысленно ассоциировалось с живо-памятным названием другого, реального корабля - "Князь Потемкин-Таврический" (вспомним, кстати, что как раз в те годы мятежный броненосец совершал триумфальный рейд по киноэкранам республики в пламенном фильме Эйзенштейна). Но к началу сороковых имя и образ создателя "Науки побеждать" обрели для современников совершенно иное содержание - в том числе и в литературе, в театре, в кино.

С другой стороны, как мы знаем, тогда же подверглась коренному "пересмотру" история гражданской войны, а судьба очень многих ее героев, которые к 30-м годам занимали высокие командные посты в армии и на флоте, обернулась трагически. Это обстоятельство не могло не дезориентировать и автора "Капитального ремонта", положившего, как известно, в основу изначального замысла историю командных кадров флота.

Наконец, само нарастание грозовых событий вовсе остановило работу над романом, потребовав от писателя-оборонника решительного поворота к современности. Этап "Капитального ремонта" сменился в его творчестве этапом "Морской души"...

Когда же, три десятилетия спустя, Соболев возвратился к заветным папкам с шифром "О.Р." - "Основная Работа", ему стало очевидно, что действие романа настолько отодвинулось в прошлое, что в нем решительно возобладали черты традиционного исторического жанра. Соответственный характер получила и работа над его продолжением - писатель решительно углубился в изучение российской общественной атмосферы 1914-1917 годов, и прежде всего в историю военных операций на Балтике. Отбор материалов, обдумывание и обработка их продолжались до последнего дня. Контуры третьей части уже определились в воображении художника, первые фрагменты новых глав легли на бумагу. К сожалению, довести до конца этот главный труд своей жизни Соболеву не пришлось.

Означает ли это, что "Капитальный ремонт" - вещь, так и не состоявшаяся? Надо полагать, подобный подход был бы ошибочным. Можно сожалеть лишь о невоплощенных замыслах, продолжающих открытую Соболевым эпическую тему. О том, что не воссозданы им полузабытые ныне страницы героических сражений русского флота на Балтике в годы первой мировой войны или грозные подробности революционного взрыва на эскадрах, стоявших в Кронштадте, Ревеле, Гельсингфорсе в начале марта 1917 года. Мы так и не узнаем ничего о путях, которыми братья Ливитины приобщатся к революции, если не считать двух эпизодов "перевоспитания" Юрия, положенных в сюжетную основу рассказов "Перстни" и "Экзамен", которые сейчас открывают сборник "Морская душа", но в первоначальном варианте создавались как главы, продолжавшие "Капитальный ремонт".

Все это так. И тем не менее то, что составляет ныне художественный монолит романа, обладает всеми признаками завершенности. И не удивительно. Несколько раз в беседах с автором этих строк Леонид Сергеевич говорил, что, перевалив на восьмой десяток, он не дает себе права забывать о том, что его труд над романом может прерваться в любой день. И поэтому каждую новую главу он, помимо всего прочего, обдумывает и пишет с таким тайным расчетом, чтобы она, "в случае чего", могла стать "точкой", поставленой в финале. Думается, теперь это желание художника не только может, но и должно быть раскрыто. Да, собственно, и без того видно, как стягивает в финальный узел все сюжетные линии книги ее теперешняя последняя, пятнадцатая глава, оставляя, вместе с тем, автору возможность нового взлета. И если мы так и не дождались еще одной эпопеи, то, во всяком случае, роман "Капитальный ремонт" вошел в советскую литературу законченным. Вошел прочно и навсегда, как одно из подлинно классических ее произведений.

Всеволод Сурганов

Неизменному другу - О.И.

КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Койка покачивалась и подрагивала, равномерный грохот машин углублял утренний молодой сон, но что-то зазвенело тревожно, непрерывно и настойчиво... Пожарная тревога! Судовой номер сорок пять - значит, рожок No 15 в правом офицерском коридоре... Юрий Ливитин быстро сел, привычно протянул руки к натянутым парусиновым бортам койки, чтобы спрыгнуть на палубу и бежать на свое место. Но руки не нашли опоры и скользнули по ворсистому одеялу. В купе - солнечная полутьма синих штор, вагон мягко гремит и покачивается, и никакого рожка No 15 нет. Отпуск! Три свободных дня вне корабля, тревог и дудок! Юрий улыбнулся и зевнул с удовольствием.

Как быстро, однако, въедаются в сознание корабельные привычки! Койка, пожарная тревога, место по ней у рожка No 15, - точно годами приучен он к быстрому набату пожарной тревоги и к судовому расписанию. На самом же деле нет еще трех недель, как Морской корпус начал летнее плавание. Это, однако ж, хорошо: гардемарин всегда должен ощущать себя на корабле, и береговая спокойная жизнь должна быть ему чуждой и непривычной.