- Вы так добры, мистер Комиччи! - сказала она, млея от восторга.
Они вошли. Что за компания! Кого здесь только не было! Миссис Рэнкин, унылая, но агрессивная, с постоянно бегающими темными глазами; миссис Мэнгер, казалось бы застенчивая, однако с острым язычком; три незамужние сестры Бипп, старые девы, похожие друг на друга как капли воды; миссис Полтон, которая когда-то жила на Риверсайд-Драйв; добрая старушка миссис Джадсон и много других дам. Мистер Чидден наблюдал из своего угла, как они толпились, подталкивая друг друга, в дверях, а потом остановились, будто попали в грязный вагон трамвая. Ему захотелось крикнуть: "Проходите, в комнате много места!" - но он слишком глубоко ушел в себя.
После представления мистеру Комиччи, которое сопровождалось радостными восклицаниями и невинными шутками, они окружили ящики. Миссис Рэнкин спросила, можно ли взять фигурки в руки и рассмотреть их до того, как мистер Комиччи начнет свой рассказ. Другие последовали ее примеру. Они брали скульптуры, подносили их ближе к окнам и указывали друг другу на тонкости выполненной работы. Мистер Чидден усмехнулся про себя, так как он считал, что все эти шедевры не заслуживают внимания, за исключением накрытого тканью.
- Посмотрите на этого тигра! - воскликнула миссис Полтон. - Какие изящные линии!
- Замечательно, - согласился кто-то, - но хвост слишком удлинен.
Все сгрудились вокруг тигра.
- Да, хвост длинноват, - вынесла решение миссис Рэнкин.
- У тигров вообще длинные хвосты, - не терпящим возражений тоном заявила мисс Чидден.
- Тем не менее хвост очень длинный!
- Довольно длинный, должна заметить.
- Хвост - длинный.
- Он действительно кажется длинным.
- Немного длинноват, - в заключение сказала миссис Полтон. И они приступили к дальнейшему осмотру.
Время шло, и эмоции начали утихать. Мистера Чиддена охватило волнение. Неужели мистер Комиччи не захочет показать свой шедевр? Было похоже на то. Мистер Чидден принял решение - он ждет еще пять минут, а затем начинает разговор с какой-нибудь дамой о скульптуре. Он начал считать секунды.
Его спасла маленькая женщина в светло-голубом, одна из немногих молодых дам, которая стала бродить по комнате в поисках новых экспонатов. Вдруг раздался ее громкий возглас:
- Мистер Комиччи! Что это? Можно посмотреть?
Мистер Чидден задрожал, когда увидел, что ее рука лежит на темной ткани. Сработает или нет?
Итальянец, который возбужденно жестикулировал в попытке объяснить секреты своего искусства мисс Чидден и миссис Джадсон, беспокойно взглянул на женщину.
- Ну... я не знаю... - произнес он. - Видите ли... вам может не понравиться...
- Почему же нет? - требовательно сказала миссис Рэнкин.
- Я не знаю... - запинаясь, проговорил он. - То есть да... почему бы нет? Конечно, вы можете посмотреть. Нет! Подождите! Дайте я сам возьму ее, синьора.
Она очень хрупкая.
Дамы сгрудились вокруг стола, а скульптор протянул руку к куску ткани. Казалось, они ожидали какого-то чуда. Из своего угла мистер Чидден наблюдал за ними и с удовлетворением отметил, что Мария, миссис Рэнкин и сестры Бипп стояли в первом ряду.
- Это истинная красота, - говорил итальянец. - Линия... форма... так совершенна и прекрасна... Ничего нет прекраснее...
Он снял ткань.
В конце концов добропорядочные дамы увидели то, что ожидали увидеть, а именно скульптуру. Нагота изваяния буквально шокировала присутствующих. Женщина была довольно большой и совершенно обнаженной! Абсолютно нагой! И так талантливо сделанной!
Мраморная белизна тела, рук и ног выглядела как настоящая, все линии силуэта были сглажены, а выпуклости и углубления высечены с большим мастерством и любовью. Они стояли и смотрели на совершенные формы скульптуры, но также от их глаз не ускользнула и надпись на постаменте из необработанного мрамора, аккуратно выведенная черной краской:
"МИСС МАРИЯ ЧИДДЕН".
Возглас изумления и ужаса вырвался одновременно из восемнадцати ртов. Они смотрели то на Марию Чидден, то на скульптуру, и атмосфера в комнате накалилась так, что, казалось, вот-вот грянет взрыв. Это был яркий пример женской логики. Любому, даже неопытному, глазу было совершенно очевидно, что пропорции тела мисс Марии Чидден и представленной скульптуры были абсолютно разными. Скульптура могла быть воспринята лишь как идеализированный образ упомянутой дамы, да и то для этого нужно было иметь очень богатую фантазию. Но присутствующим подобная мысль даже не приходила в голову. Они видели только обнаженную фигуру и надпись. Их лица приобрели цвета от мертвенно-бледного до пурпурно-красного. Все онемели.
Эту жуткую тишину нарушила сама Мария Чидден.
- Негодяй! - взвизгнула она и сделала быстрое движение в сторону мистера Комиччи.
Итальянец, отклонившись в сторону, едва избежал протянутых к нему пальцев Марии, но при этом ненароком толкнул двух сестер Бипп, и они приземлились на пол. Ему удалось бежать, перепрыгнув распростертые тела. Замешательство сменилось паникой. В то время как сестры Бипп растянулись на полу, комнату огласили крики, а самые робкие из дам бросились к двери. Третья сестрица Бипп опустилась на стул и застонала. Мисс Мария продолжала в ярости судорожно сжимать и разжимать пальцы и вопить: "Негодяй!" - но итальянец держался на безопасном расстоянии и выкрикивал в ответ:
- Нет, нет, нет. Я не делал этого! Нет, нет, синьора!
Миссис Рэнкин и миссис Мэнгер помогли сестрам Бипп подняться на ноги и повели их к двери. Остальные гостьи к этому времени уже толпились в холле.
Мисс Мария Чидден стояла в середине комнаты, ее била дрожь, она задыхалась от гнева.
- Нет, нет, нет! - кричал итальянец, прыгая вокруг нее. - Это не вы! Посмотрите! Никакого сходства... она маленькая и пухленькая, а вы, вы... как бы это сказать... вы худая и высокая...
- Негодяй! - завизжала Мария.
Итальянец отпрыгнул. Затем на секунду замер и выдал ужасное итальянское ругательство. Он посмотрел в угол, где недавно стоял мистер Чидден. Угол был пуст.
В комнате вообще, кроме них, никого не было. Мистера Чиддена было не слышно и не видно, а из холла раздавались голоса спустившейся вниз обескураженной публики.
- Ведь я не делал этого! - закричал мистер Комиччи, пытаясь схватить Марию за руку. - Нет, нет и нет!
Вы такая целомудренная и красивая!
Она бросила на него жуткий взгляд, полный презрения, и бросилась к двери.
- Жалкий даго! - проговорила она сдавленным голосом. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.
В целом, я полагаю, это был гениальный ход, так как напомню, что мистер Чидден обратил себе на пользу присутствие свидетелей. И себя он оградил от всего этого самым лучшим способом. Конечно, ему прибавилось лишних забот, и в субботу он убирал комнату, из которой в пятницу утром был выдворен мистер Комиччи. Но на сердце было так легко, и на душе царил такой божественный покой, что во время работы он беспрерывно напевал. Также необходимо заметить, что, когда в субботу вечером он пошел в кинотеатр на Восьмой авеню, на нем были новые брюки.