— Где Ксения, — с рыком Инвар бросился к герцогу.

— Идём, покажу, — не восстановив дыхание, прохрипел тот.

Землянка уже пришла в себя, оделась, забрала самое необходимое из вещей и, следуя за Мартином, тихонько выходила из комнаты. Бежать на помощь герцогу она не собиралась, слишком разочарована в нём была. Так подставить её! Разбираться в сложившейся ситуации, то ли она переоценила герцогский ум, то ли он всё понимал, но пренебрёг опасностью, не хотелось. Им с Мартином предстояло под шумок прокрасться к лошадям, пока в соседнем крыле здания не забили тревогу, и скакать отсюда пока хватило бы сил. Тени в коридоре заставили сердце сжаться.

«Не успели».

Но тихий зов: «Ксюша, ласточка», омыл как самые тёплые воды.

— Ингвар, — все, позабыв, рванула она к мужу.

— Ингвар, ты? Где ты был? Я так ждала…

— Ксюша, ласточка моя, любимая, Ксюшенька…

Шептали они одновременно, ощупывая друг друга, убеждаясь, что целы, здоровы.

— Надо торопиться, — напомнил об обстоятельствах герцог, за что заслужил неприязненные взгляды.

— Петтер должен был разрезать подпруги, сколько успеет. Ваш кучер, милорд, спит. Разве вы не учили своих людей, что нельзя угощаться не пойми чем в стане врага?

— А ваш Петтер, что не угостился?

— Нет, конечно, Петтер не одно десятилетие служит со мной и видел, скольких воинов отослали на тот свет милые девушки, безобидные старушки, дававшие попить добру молодцу.

— Мы не ожидали, что здесь гадюшник, — покаялся Марено. — Тайны, виртуозный успех управления землями, но не чернуха сродни низам общества.

— Надеюсь, у нас ещё будет время выяснить, почему вы завели сюда мою жену, — сдерживаясь, прошипел Ингвар.

Карету бросили, кучера погрузили с собой. Погоня хоть и не в большом количестве, немного с запозданием, но была. Однако стоило пересечь примерную границу владений Биргхиров, как воины засомневались, стоит ли преследовать дальше беглецов, а потом кони у них один за другим начали сбрасывать седоков.

Безумная скачка, обветренное лицо, ломота в костях, жаркое тело рядом ночью и снова скачка. Когда Ксения увидела свой городской дом, то даже застонала. Ей хотелось сказать, что какое счастье вернуться в комфортные тёплые условия, что больше никогда она не впишется в подобную авантюру, когда надо вот так, не жалея себя трястись на морозе, в то же время мысли о том, чего хочется в первую очередь, слишком суетливо затолкались в голове, и в результате замёрзшие губы издали только стон, в который было вложено столь много.

Ингвар догадался снять жену с седла, а Хассе, этот чуткий, добросердечный воин отнял у командира бесценную ношу и, оттолкнув холодного, мокрого, от таявшего в тепле снега, Ингвара, начал сам раздевать леди. Полетела на пол толстая куртка, отброшены задубевшие сапожки, стянуты тёплые верхние штаны, и тоненькую леди, как девочку потащили в комнату, чтобы упрятать в одеяло.

— Не-не, — промычала дрожащая Ксения, — в го-тинну.

— В гостиную? — переспросил Хассе. Леди кивнула. Ей не хотелось очутиться одной в комнате, когда все, отогревшись, будут обсуждать происшедшее.

Хассе устроил девушку на лавке со спинкой, обложив подушками, притащил пледов побольше, через время у её ног стоял тазик с горячей водой, а ещё позже, чашка с дымящимся напитком. Пока Ксению обустраивали, мужчины позаботились о себе сами и, спустившись в гостиную, чтобы перекусить и поговорить, обнаружили леди, раскрасневшуюся, полностью завёрнутую в несколько пледов и спящую.

«Не дождалась, сомлела», — с умилением подумал Ингвар и отнёс ласточку в спальню. Ксения не проснулась, пока он переодевал её в толстую тёплую ночную рубашку, и только когда он уже уложил её на подушку, то она обхватила его руку во сне и никак не желала отпускать. Ему и самому больше всего хотелось сейчас прижаться к Ксюше и дать телу отдых. Какая там ванна, даже есть не стал бы, если бы можно было прямо сейчас улечься и заснуть. Но необходимо кое-что решить с герцогом. И поцеловав жену в закрытые глазки, он, вздохнув, спустился вниз.

— Давайте по-быстрому, — устало произнёс Марено, тоже державшийся из последних сил. Дело было не только в гонке на лошадях, мужчины получили в сражении удары, раны, которые обработали, ночуя в трактире, но не вылечили. Тяжело было всем.

— Хорошо, — покладисто согласился Ингвар.

— Все подробности завтра. Сейчас я скажу одно. Дело государственной важности, под личным контролем императора. У нас передышка, я подожду своих людей и тогда мы продолжим.

— Мы?

— Да, мы, — подтвердил герцог. — Это в ваших интересах, как жителя империи, как ярла, как мужа ссыльной её величества.

— Так вот вы чем подкупили Ксюшу, — протянул Ингвар, — пообещали поблажки в режиме.

— Да, и это для неё редкий шанс проявить себя. Остальное обсудим завтра.

Мужчины разошлись. Ингвар, как только прижал Ксеню к себе, сразу спокойно заснул. Мартин дошёл до кровати и заснул, снимая сапоги, от чего наутро всё тело ломило от неудобной позы, а Петтер даже до комнаты не дошёл, уснул в гостиной, на ворохе подушек, где ранее сидела леди. Хассе не стал его тревожить.

Зато утром, все жильцы дома чистили свои перышки, нещадно эксплуатируя пришедшую прислугу. Намывшись до скрипа, переодевшись в чистую одежду, все уселись за столом и жадно выбирали, чтобы им покушать. Кухарка, миловидная помпушка, расстаралась, сварила кашу, нажарила сырников, сделала бутерброды, как любила хозяйка, да и просто порезала на тарелку холодного мяса. Мужчины попробовали и того, и сего, и этого. Никто не лопнул, лишь чуточку поправили ремень на штанах. После же начались жаркие споры. Заново обсуждалась вся ситуация в целом. Марено рассказывал то, что перед поездкой говорил Ксении. Добавили в общую картину события в Биргхире и принялись обсуждать дальнейшие действия.

— Ингвар, — удивленно позвала Ксения мужа, — так ты что, решил тоже поучаствовать в герцогских делах?

— Ксюша, император может дать тебе разрешение приезжать к детям, — робко напомнил он.

Девушка склонила голову и недоверчиво посмотрела на мужа.

— Знаешь солнышко, переживу я отсутствие разрешения, а вот его светлости я больше не доверяю.

— Миледи, — смутился герцог, — дурацкое стечение обстоятельств.

Ксения не стала углубляться в свои претензии, но выжидающе ждала слова Ингвара.

— Ласточка, мы все ответственны за наши земли, больше всех ярлы. Я знаю, как тебя обидела моя семья и не требую, не прошу твоего возвращения в имение, твоего участия в делах шахты. Но у меня как у члена семьи ярла есть свои обязательства перед людьми. Они зависят от нас и не должны страдать ещё и по вине наших семейных дрязг, — с каждым словом его речь становилась тише, всё менее уверенной. Правильные слова, но не ощущение правильности происходящего, и всё же продолжил говорить. — Мне стыдно за своего брата, за свою мать перед тобой, но люди…

— Я поняла тебя Ингвар, — с горечью произнесла Ксения и, развернувшись, поднялась наверх.

Он прав, у него есть долг, так же как у неё был перед своими людьми. Всё она понимает. Но как бы хотелось, чтобы он наплевал на всех и остался бы с нею.

«Ксюша любимая, только ты, ты моя жизнь, всё для тебя», зло передразнила она слова мужа. «Откуда ему знать, вот уступил бы мне, потешил немного моё уязвлённое самолюбие, и я может быть, сама напомнила бы ему о долге. Доверять надо любимым», мысленно отчитывала Ингвара Ксения.

Было обидно. Она находила доводы, что он прав, но всё одно упрямо обижалась. Был столь долго неизвестно где, сказал, что его отравили, но Лерон всё поправил, а теперь уже лыжи намыливает вписываться в новую авантюру. А герцог себе на уме, вот сгинет из-за него Ингвар и что ей делать? От разбушевавшихся мыслей отчего-то жалко себя стало, просто ужас.

Ингвар внизу слушал герцога, его планы, но не слышал. Всё время он поглядывал на лестницу, не спустится ли оттуда Ксения. Марено заметив, что ему не оказывают должного внимания, решил прерваться. У него ещё были свои дела, и поэтому, распрощавшись до вечера, он ушёл.