Бердбут. Разумеется, свихнулся окончательно.
Мун. Что?
Бердбут. Ответ находится там, в болотах.
Мун. О...
Бердбут. Фамильный скелет возвращается под родной кров на покой.
Мун. О да. ("Он прочищает горло: у обоих, Муна и Бердбута, хорошо поставленный голос - голос критика, предназначенный для пространного изложения мнений.) Уже в начальных сценах мы отмечаем классическое влияние катализирующей действие фигуры - постороннего, который пробирается в сердцевину упорядоченного мира и производит там разрушения; ударные волны, если я не слишком ошибаюсь, сорвут с этих уютно устроившихся персонажей этих ракообразных в тихой заводи общества, - сорвут с них твердые панцири и оставят оголенной дрожащую плоть, которой по сути мы все и являемся. Но это еще не все...
Бердбут. Согласен. Не спускайте глаз с Магнуса.
В двустворчатое окно влетает теннисный мяч, вслед за которым вбегает Фелисити. Ей двадцать с небольшим. Она одета в красивый спортивный костюм,
держит в руке ракетку.
Фелисити (обернувшись, кричит). Аут!
Не сразу замечает Саймона, который отступает в сторону. Мун обеспокоен
каким-то воспоминанием.
Мун. Послушайте, Бердбут...
Бердбут. Это та самая.
Фелисити (завидев Саймона). Ты! (Весь вид ее выражает изумление, смешанное с удовольствием.)
Саймон (нервно). Да, я. Еще раз привет.
Фелисити. Что ты тут делаешь?
Саймон. Видишь ли, я...
Мун. Она...
Бердбут. Тсс...
Саймон. Ты наверняка удивлена тем, что я здесь.
Фелисити. Честно говоря, дорогой, это и в самом деле из ряда вон.
Саймон. Ну что ж, вот он я, перед тобой.
Фелисити. Ты, должно быть, отчаянно хотел меня видеть - я и вправду польщена, но разве нельзя было подождать, пока я вернусь?
Саймон (храбро). Кое-чего ты не знаешь.
Фелисити. Чего именно?
Саймон. Видишь ли, я тут всякого наговорил... возможно, слегка увлекся... мы оба...
Фелисити (сухо). Что ты хочешь этим сказать?
Саймон. Я люблю другую!
Фелисити. Понятно.
Саймон. Я ничего не обещал, я просто...
Фелисити. Можешь не продолжать...
Саймон. О, я совсем не хотел тебя обидеть...
Фелисити. Какая наглость!
Саймон. Э-э, я...
Фелисити. Вы, трусливый ловелас...
Саймон. Дай мне объяснить...
Фелисити. Сейчас не время и не место: вы полагаете, что можете соваться всюду, чем бы я ни была занята...
Саймон. Но я хочу сказать, что искренне тобой восхищаюсь. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я говорил неправду...
Фелисити. Я готова убить вас за это, Саймон Гаскойн!
Уходит в слезах, минуя миссис Драдж, которая слышала последнюю реплику.
Мун. Это была она.
Бердбут. Я говорил вам: с головы до ног...
Мун. Нет-нет...
Бердбут. Тсс...
Саймон (обращается к миссис Драдж). Да, в чем дело?
Миссис Драдж. Мне нужно установить ломберный столик, сэр.
Саймон. Вряд ли я останусь.
Миссис Драдж. О, леди Малдун будет весьма разочарована.
Саймон. Она знает, что я здесь?
Миссис Драдж. О да, сэр, я только что сообщила ей об этом - и она очень разволновалась.
Саймон. Неужели?.. Что ж, похоже, сейчас я разрядил обстановку... Очень разволновалась, вы говорите... надо же... надо же...
Саймон и миссис Драдж устанавливают карточный столик, после чего миссис
Драдж уходит.
Мун. Фелисити! Это она, та самая.
Бердбут. Чепуха! Ложный след.
Мун. Говорю вам, это была она!
Бердбут (раздраженно). Кто она?
Мун. Та дама, с которой я видел вас вчера вечером!
Бердбут (задыхаясь от ярости). Вы хотите сказать, что я, с моей безукоризненно неподкупной честностью, торгую пером ради плошки похлебки? Только потому, что в ходе моей профессиональной деятельности мне случилось завязать знакомство - проникнуться, если хотите, теплым сочувствием к коллеге по трудам в винограднике гримерной, - и вот оказываюсь нестерпимым образом огвожденным и приклеветанным...
Мун. Я вовсе не имел в виду...
Бердбут. ...оказываюсь объектом невежественного ожесточения, мелких наветов со стороны ничтожеств...
Мун. Простите...
Бердбут. ...предположить, что мое доброе мнение в журнале, обладающем безупречной репутацией, зависит от первой попавшейся кокетки, которая потакает моим желаниям...
Мун. Ш-ш-ш...
Бердбут. Это я - то дамский угодник!.. Да мы с Миртл вместе уже... Боже правый! А это еще кто?
Через двустворчатое окно входит леди Синтия Малдун. Это красивая женщина, ей за тридцать. На ней платье для коктейлей, она нарядно причесана, в руке у нее теннисная ракетка. На Бердбута она также производит неотразимое впечатление. Он приподнимается, потом падает в кресло с разинутым ртом.
Синтия (входит). Саймон!
Увидев друг друга, Саймон и Синтия драматически застывают на месте.
Мун. Леди Малдун.
Бердбут. Нет, я хочу спросить: кто она такая?
Саймон (бросаясь вперед). Синтия!
Синтия. Не говори пока ничего, просто обними меня.
Саймон сжимает ее в объятиях и, как говорится, впивается губами в ее губы.
Пока поцелуй длится...
Бердбут. Она прекрасна - видение вечной грации, поэма...
Мун. Кажется, она ошеломлена.
Синтия порывисто высвобождается из объятий.
Синтия. Нам нельзя вести себя так!
Саймон. Нам нечего стыдиться.
Синтия. Но, дорогой мой, это же безумие!
Саймон. Да! Я безумно в тебя влюблен!
Синтия. Прошу тебя! Вспомни, где мы находимся!
Саймон. Синтия, я люблю тебя!
Синтия. Не надо - я люблю Альберта!
Саймон. Он мертв! (Встряхивает ее за плечи.) Тебе понятно? Альберт мертв!
Синтия. Нет, я никогда не перестану надеяться! Пусти меня! Мы не свободны!
Саймон. Мне все равно: мы созданы друг для друга, если бы только мы встретились вовремя.
Синтия. Ты животное, Саймон! Ты воспользуешься мной и отбросишь прочь, как отбросил от себя многих и многих.
Саймон. Нет, Синтия, ты способна сделать меня лучше!
Синтия. Ты безжалостен - такой сильный, такой жестокий...
Саймон порывисто целует ее.
Мун. Сын, которого у нее никогда не было, воплотился в красивом незнакомце: юность, напор, животная гибкость атлета как эстетический фактор, всеобъемлющий порыв сломал все барьеры, высвобождая потаенные желания.
Бердбут. Клянусь, вы правы. Она действительно ошеломлена.