Баловень судьбы, королевский законодатель моды, граф зеленого парка и чертова колеса, я умудрился еще стать и изобретателем карт. Если меня и запомнят в этом мире, то не как героя и победителя великанов и драконов, а как первооткрывателя карточных игр.

Вышло все совершенно случайно. Однажды мне не повезло и Звездочет, поймав меня, затащил в библиотеку для дачи показаний о моем прошлом мире иногда, нет-нет, но я напоминал, что не плохо было бы вернуть меня обратно. Мне не хватало здесь шума бестолкового радио, тесной дружеской давки в автобусах, веселых уличных толп, телевизора. О-о-о! Хоть это кажется глупым, но иногда я с тоской вспоминал про цветной домашний и родной ящик. Бог создал первыми три вещи, это знает каждый школьник - землю, человека и телевизор. И еще моя гитара, висящая на стене в квартире и медленно покрывающаяся облаком пыли. На свиных дудочках совсем по-другому звучали песни "Битлз" и "Воскресенья". Как все это от меня далеко - в прошлом!

Так вот, когда я, скучая, сидел возле цветного окошка, застекленного здешним феноменом вроде нашего горного хрусталя и устало давал свидетельские показания по веку номер двадцать нашего безумного мира, в голове вертелись сплетни придворных дам о путешествующем инкогнито принце Вареников, писаном красавце, новом любовнике графини Соли, тети короля, древней старухи с подвалами, набитыми сокровищами, страшилки про Аврода Драное ухо, среди этой чепухи пришли мысли о суетливости мира. В памяти всплыл Льюис Кэррол и его девочка Алиса. Ей повезло почти так же как и мне, когда она попала в иной мир карточных королей, валетов и дам, косоглазого зайца и улыбок вечно исчезающего чеширского кота. Я невольно рассмеялся, а Звездочет поинтересовался, в чем дело? Я объяснил. Звездочет не понял, ему показалось кощунством мысль о карточном короле. Пришлось объяснять ему суть простой, самой распространенной и самой народной игры в дурака. Не выдержав, Звездочет приволок плотные листы какого-то обработанного растения, здесь иная технология изготовления бумаги. Я, как мог, изобразил тридцать шесть карт. Умница Звездочет быстро ухватил суть игры и очень скоро даже стал пробовать передергивать карты и обманывать на сдаче. Карты покорили Звездочета, всю неделю он надоедал мне с объяснениями к новым играм. Я научил его игре в тысячу, он записал правила игры в Кинга, очко, покер. Утром, после разминки с капитаном и поздним вечером после благотворительных концертов в спальне короля мы, как тайные заговорщики, запирались в библиотеке и ночь напролет дули в карты, затем обязательно просыпая завтраки. Мы часто играли на деньги. Проигрывая, Звездочет бросал карты, пробовал лезть драться и обвинял меня в шулерстве.

На следующей неделе в нашу компанию при моем содействии попал рыцарь Оутли-Шумахер. Он оказался великолепным игроком в тысячу - с его невозмутимостью, не лицо, а маска Фемиды, лучше играть в бридж. К сожалению, я не знал этой игры.

Это случилось на восьмой день карточной эпопеи. С вечера мы заперлись в библиотеке, прихватив с собой пару кувшинов малинового. Звездочет, как всегда, горячился - он только что поднял неудачный прикуп и теперь в отчаянии кусал губы. Еще бы - почти на голой "сороковухе" надо было набрать все сто двадцать (мы играли в распространенную версию тысячи). Оутли-Шумахер незаметно подмигнул мне, давая понять, что Звездочет в пролете.

- Может сбросишь карты? - миролюбиво предложил я.

- Фиг тебе! - буркнул Звездочет, лексикон они заимствовали у меня.

Звездочет скинул нам по карте.

- Хвалю, - он громко, с досадой шлепнул картой по столу. - Сорок!

Я скинул ему пикового валета, капитан - ненужную пиковую девятку.

- Еще по пикам? - продолжал наступление Звездочет.

Наконец его пики иссякли.

- Что дальше? - спросил Оутли-Шумахер.

Звездочет промолчал, обдумывая следующий ход, но здесь уже нечего было думать.

- Тебе грозит большая жо..., - подвел итог капитан, - скидывай карты.

Звездочет выкинул в сторону капитана кривой палец:

- Это ты во всем виноват, мент поганый!

Еще одно словечко, позаимствованное у меня.

- Ты поднял прикуп по двадцати, сто десять я беру легко! - продолжал кричать. Звездочет.

- Кто я - поганый мент?! - взревел, перекрывая писк Звездочета, рыцарь Оутли-Шумахер, он потянулся к кривой ручке кинжала. - Зарежу, на кого батон крошишь (это выражение он украл у меня с тренировок)?!

Я стал смеяться и кататься по полу - на этот спектакль стоило посмотреть.

Звездочет, как перчатки, швырнул в лицо капитану карты.

- Умри противный! - прорычал Оутли-Шумахер и потянулся к горлу Звездоета, но успел только схватить за край балахона, расшитого звездами.

Ткань с треском разорвалась и оба с проклятиями разлетелись в разные стороны комнат.

- Будь у тебя бубновый король, ты, может быть, и смог набрать свои очки!

- К черту твоего короля! - проорал в ответ капитану Звездочет.

В этот момент раздался стук в дверь и строгий голос произнес:

- Именем короля - откройте!

Мы затаились, как мыши - кто-то нас вычислил. Звездочет трясущейся рукой пытался натянуть остатки своего балахона на толстый, оголившийся живот. Усы капитана хищно вытянулись параллельно полу, сам он напрягся, словно кошка, схватился за эфес кинжала. А мой смех после секундной паузы превратился в неудержимую икоту, я пробовал заткнуть рот рукавом, но ничего не получалось.

- Вли-ик, пли-ик! - сказал я.

- Запасной выход есть? - прошептал капитан Звездочету.

Тот замотал головой:

- Лучше открыть.

- Именем короля! - повторили за дверью и она заходила ходуном под ударами.

Мы услышали торжествующий голос короля:

- Я так и знал. Я сомневался, но вы оказались правы, граф, благодарю вас. Это заговор - да это заговор! Пригласите сюда палача!

Оутли-Шумахер, мой храбрый капитан, бросился открывать двери. Двери с треском распахнулись - король, трое вооруженных гвардейцев и граф Василиск с обнаженным мечом (это он наябедничал королю) влетели в библиотеку.

- Это заговор?! - то ли спросил, то ли утвердил король.

Он внимательно осмотрел каждого своими красными после сна королевскими глазами, не сулящими ничего хорошего.