- Кого её?

- Кого ещё? Москву! В ней же уже провалы начались.

- Лучше всего ядерным взрывом на обоих полюсах качнуть планету, сместить ось, и все! И гуляй! На северном полюсе заряд разместить справа, на южном слева. Делов-то!

- Нет, для начала надо покончить с зависимостью от нефти. Энергий в России огромное количество: солнце, ветер, вода. Но нефтяные воры в законе будут всячески этим энергиям сопротивляться. За энергию без нефти!

Лысый Ильич как-то очень нервно потребовал внимания:

- Вы меня высмеяли, когда я сказал, что западные имена годятся для нас только в собачьи клички. Гор, Буш - чем не клички для кобелей? Никсон - это такой породистый кобель. Тэтчер - породистая сука. Маргарет - это сука медальная. Был же Мольер - победитель собачьих сессий. Блэр, Тони - всё годится. И так далее. Но сейчас не об этом. Язык - это тайна…

- И он впадает в Каспийское море.

- Не язвите. Наводящий вопрос: во сколько раз больше дано эфирного времени, газет, журналов врагам России? Раз в сто. Самое малое. Так почему же они ничего не могут добиться? Они ж непрерывно льют злобу и ненависть на Россию. Но мы по-прежнему любим Родину. Потому что слово Родина - это слово молитвы, и оно неуничтожимо, оно выстрадано нами. Наши слова подкреплены сердцем. Это как золотой запас для бумажных денег. Нет его, и печатай ты свою зелень, сколько влезет. Так и их слова - не обеспечены золотом любви к России. И им поэтому не будет веры никогда. Хотя и притворяются, что любят. Народ слушает и чувствует - фаль-шак! Поймите, русскими правят россияне! Сажусь.

- Садись. Года на два наговорил.

На кухне уже закипал борщ, и запах его перебивал остальные.

- Съешь две тарелки, ещё попросишь, - говорила именно мне при всех Юля. - Ещё и в щёчку поцелуешь.

- Я женат, - на всякий случай сказал я.

- Так это ж где-то.

Собрался и я выступить. Встряхнулся:

- Задаю вопрос. Всем. Как вы думаете спасаться от антихриста? Они вопросили:

- А он что, уже пришёл?

- Пить не перестанете, он быстро придёт, - оповестил я. - И что вы? И как вы? И примете печать антихриста?

- Ни за что! - резко воскликнул лежащий и вроде бы бесчувственный человек.

- А чем будешь питаться?

- На подножном корму! - заявил недремлющий Аркаша. - Я когда на базе потребсоюза мешки таскал, всяких семян наворовал. Как чувствовал. Собирал на жизнь богатство неправедное.

- Аркадий, вы неправильно употребили евангельский текст.

Это Аркашу поправил Алёша. Он, оказывается, сидел тихо и незаметно, но всё видел и всё слышал. Ел ли он что, пил ли, не знаю.

Я уже начинал различать собутыльников и даже пытался запомнить хотя бы имена. Например, музыканта Георгия я стал отличать, когда он, ударяя пальцами по краю стола, как по клавишам рояля, очень точно пропел мелодию "Метельного вальса" Свиридова. Похвалил его. Он воспарил:

- Ты что! Я без музыки, как без кислорода. Я всяких Вивальди меж пальцев пропускал. Первый Чайковского наяривал. И его же Пятую. От "Итальянского каприччо" рыдаю. Первая часть, ближе к концу. Похороните меня под каприччо. Да разве от них дождешься? Но музыка, которая не размягчает чувства и не делает сердце готовым к восприятию Бога, совершенно не нужна! От того-то сатана и вцепился в рокеров, они его слуги, они

превращают отроков и отроковиц в тинейджеров и фанатов. - Он запел: а-а-а-аа, - сорвался, схватился за голову, потом за стакан. Тот был пуст. Я потянулся налить. Но он высокомерно отринул мой порыв.

- Генделя, - сообщил он, - Глюка и Гайдна, все на "г", всех запросто выпиливал. Такие верха брал, парни спрашивают: у тебя что, смычок два метра? А сейчас можно вас попросить о создании главной музыки - тишины? Помолчим, братья! Можно? - спросил он меня.

- Помолчим, братья и сестры, - попросил и я. Но оборонщик прервал краткое молчание:

- Ты говоришь - молчать, но разве это приемлемо? - вопросил он. - Нельзя быть такими небдительными. Германия, что, забыла наш флаг над рейхстагом? Никто же не успокоился. Даже и Грузия тоже уже. Ну, это-то.

- Это-то может быть то, - возразили ему, - что выпускают вначале шибздика. Он тявкает, его отпинываешь, а тебе говорят: "Как тебе не а-я-яй маленьких обижать?"

- А Украина? - продолжал оборонщик. - Ведь и эти уже в НАТО скребутся. А Япония? Япония-мать. Даже и Монголия. Им Чингисхан отдал земли, куда ступит копыто монгольского коня. А оно ступило до Венгрии. И не надо было это копыто держать сожжением Рязани, подвигом Евпатия Ко-ловрата, гибелью Киева и Владимира, пусть бы монголы почистили Европу. А то она до сих пор гадит и гадит. И изображает из себя, что впереди нас. Какое там впереди - педерастов венчают. Или взять немцев…

- Ты ещё менталитет вспомни да евреев ругать начни, - ехидно заметил зоотехник.

- А что, Лева, снова нельзя? А я уже такую фразу сочинил, пока самому нравится, вот: представить русскую культуру без еврея всё равно что женщину без сумочки. - Это вступил агроном.

- Почему русскую? Российскую! - подчеркнул оборонщик. - Если русская с евреем, какая же она русская? Тогда уж: представить голубой экран без еврея всё равно, что женщину без сумочки, и далее по тексту. Ну может, не как женщину без сумочки, а как каторжника без ядра на ноге.

- Тяжеловато. Думаешь: кто ядро, кто каторжник? Нет, про сумочку лучше. Изящно и не обидно. - А это снова выступил зоотехник. - Вообще, лично я целиком за евреев. Только не понимаю, почему они обижаются, когда я говорю им, например, что Шагал, Марк, как вы помните, замечательный еврейский художник. Ты что - крику! Он величайший и французский, и немецкий, и всякий - всякий! Я твердо говорю: нет. Если бы я был евреем, я бы Шагала не отдал никому.

- Может, ты, Лева, и есть еврей? - вопросил оборонщик.

- Не дождешься.

- А что? Евреи жить умеют, у них самозащита поставлена только так! Вот русскому ногу оторвет, он лежит и молчит, а еврею на ногу наступят, он такой визг подымет.

- А я-таки не хочу, чтоб мне ногу отрывало, и таки-да, да, не хочу, чтоб мне на ноги наступали. - Зоотехник Лева обиженно стал вертеть в руках вилку.

Тут на краткое время проснулся поэт. Опять сел, опять прочёл, опять откинулся:

- Пропили, прокурили, прожрали всё и вся. Но чтоб отдать Курилы - вот накось-выкуся.

- Кем угодно можно быть. - Это уже сам я решил отметиться в разговоре. - Но только христианином. Христианином. Запомни и передай своим евреям: еврей, который крестится в христианство, исполняет израильский закон. Вспомни или перечти пророка Исайю. Это, если ещё кто не знает, евангелист Ветхого Завета.

Я достал из внутреннего кармана пиджака Новый Завет, листал, искал место. Нашел.

- Считаете меня учителем?

- Да! - грянул хор.

- А мой учитель вот кто. Читаю: "Обрезанный в восьмой день, из ро-

да Израилева, колена Вениаминова, еврей из евреев, по учению фарисей". Послание к Филиппийцам, глава третья, стих пятый. Это мой учитель. Прошу любить и жаловать.

Аркаша назойливо зудел на ухо, что Юля по-прежнему молода и красива, что надо идти к ней на кухню, кушать борщ.

- Пусть на всех тащит.

- Именно тебя хочет угостить.

Выскочила и Юля, успевшая стать брюнеткой, одетая в цыганистое красно-чёрное, с поварешкой в руках. Загудели комплименты, но Юля молвила:

- Отстаньте все! Я преодолею порывы инстинктов доводами рассудка. Справлюсь с ними голосом разума.

И, взмахнув поварёшкой и взметнув в повороте просторной юбкой, исчезла.