— Да вот эту самую, ту, что лежит перед вами на столе. Другой у нас нет.

— Интересно. — Квин подал Панзеру листок, который ему дал Морган. — Пожалуйста, внимательно посмотрите на этот лист бумаги, мистер Панзер. А такая бумага у вас в театре есть?

Директор поглядел на листок.

— Нет, сэр, думаю, что такой нет. Собственно говоря, я в этом уверен. А что это такое? — воскликнул он, прочитав первые строчки письма. — Нейлсон! — Он повернулся к заведующему службы информации. — Ты что, придумал новый рекламный ход? — И он помахал листком перед глазами Нейлсона.

Тот взял его из рук директора и быстро прочитал текст письма.

— Вот это номер! — тихо сказал он. — Надо же такое удумать! — Он еще раз прочитал письмо с выражением непритворного восхищения, потом отдал его Панзеру. — Пардон, но ко мне этот шикарный трюк не имеет никакого отношения, — сказал он в сторону четырех пар глаз, с осуждением взиравших на него. — Жалко, впрочем, что я до него не додумался. — И, сложив руки на груди, он вернулся в свой угол.

Панзер с недоумением посмотрел на Квина:

— Странная история, инспектор. Насколько я знаю, наш театр никогда не пользовался такой бумагой. И я могу с уверенностью сказать, что не давал разрешения на подобный рекламный трюк. И если Нейлсон отрицает, что он имел к нему отношение, то… — Он пожал плечами.

Квин аккуратно свернул листок и положил его в карман.

— Вы свободны, джентльмены. Благодарю вас.

Затем он оценивающе посмотрел на адвоката, лицо которого пылало от шеи до корней волос.

— А вы что об этом скажете, мистер Морган? — осведомился он.

Морган вскочил на ноги.

— Это подстроено! — закричал он, грозя Квину кулаком. — Я об этом знаю не больше вашего! И не воображайте, что можете меня запугать своими штучками с осмотром перчаток и шляпы и… Черт возьми, вы забыли проверить мое нижнее белье, инспектор!

— Ну что вы так расстраиваетесь, дорогой Морган? — примирительно сказал инспектор. — Можно подумать, будто я вас обвиняю в убийстве Монте Филда. Сядьте и успокойтесь. Я задал вам очень простой вопрос.

Морган рухнул в кресло, провел дрожащей рукой по лбу и пробормотал:

— Извините эту вспышку, инспектор. Но меня втянули в какую-то мерзкую историю… — И он обмяк в кресле, бормоча что-то про себя.

Квин с любопытством наблюдал за ним. Морган крутил в руке платок. Сунул в рот сигару, потом вынул ее. Джонсон смущенно кашлянул, глядя в потолок. За стеной опять раздался какой-то шум, но тут же стих.

— Давайте на этом закончим, мистер Морган. Можете идти, — решительно сказал инспектор.

Адвокат тяжело поднялся на ноги, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но передумал, надел шляпу и вышел из комнаты. По сигналу инспектора Джонсон рванулся за ним.

Оставшись один, инспектор Квин напряженно задумался. Он достал из кармана четыре корешка от билетов, письмо, которое дал ему Морган, и усыпанную сверкающими камешками дамскую сумочку, которую нашел в кармане убитого. Во второй раз за этот вечер открыл сумочку и высыпал на стол ее содержимое: несколько визитных карточек с выгравированным на них именем Фрэнсис Айвз-Поуп; два отделанных кружевами носовых платочка; косметичку, в которой лежали пудреница, губная помада и коробочка с румянами; маленький кошелек, содержащий двадцать долларов банкнотами и несколько монет; ключ. Квин минуту задумчиво перебирал эти предметы, потом сложил их назад в сумочку. Сунув ее в карман вместе с письмом и корешками билетов, он окинул комнату взглядом, подошел к вешалке, взял единственную висящую на ней шляпу — из мягкого фетра — и осмотрел ее изнутри. Там были вытиснены инициалы «Л. П.» и размер окружности головы: 9 и 7/8.

Он повесил шляпу на место и открыл дверь в прихожую. Сидевшие там три женщины и мужчина с облегчением вскочили на ноги. Квин стоял в дверях, засунув руки в карманы пиджака и добродушно улыбаясь.

— Ну вот, дошло дело и до вас, — сказал он. — Заходите, пожалуйста.

Он вежливо отступил в сторону и пропустил всех четверых. Возбужденно щебеча, дамы уселись на стулья, которые им подал молодой человек. Четыре пары глаз выжидательно смотрели на стоявшего у двери пожилого человека. Он отечески улыбнулся, бросил взгляд в прихожую, закрыл дверь и торжественно прошагал к письменному столу. Сев в кресло, он полез в карман за табакеркой.

— Ну что ж, — дружелюбно сказал он, — извините, что так долго вас продержал. Дела, понимаете… Ну так вот… Гм… Да… Видимо, придется… Ну хорошо! Во-первых, дамы и господа, давайте выясним, кто здесь кто. — Он обратил взор на самую красивую из трех дам. — Насколько я понимаю, мисс, ваше имя — Фрэнсис Айвз-Поуп, хотя я и не имел удовольствия быть вам представленным. Так?

Девушка удивленно подняла брови.

— Совершенно верно, сэр, — сказала она звонким голосом. — Хотя мне непонятно, откуда вам известно мое имя.

Она улыбнулась магнетической улыбкой, полной обаяния и покоряющей женственности. Это цветущее юное создание с огромными карими глазами и нежной бело-розовой кожей дышало чистотой и искренностью, которые произвели на инспектора отрадное впечатление.

— Это, конечно, покажется необъяснимым человеку, далекому от наших полицейских дел, — с широкой улыбкой ответил он. — Но все очень просто. Ваши фотографии часто появляются в газетах. Одну я видел сегодня в отделе светской хроники.

Девушка издала нервный смешок.

— Вот как? А я уж было испугалась. И что же вы от меня хотите, сэр?

— К сожалению, — удрученно ответил он, — у меня к вам деловой вопрос. Стоит только мне проникнуться к человеку симпатией, как в дело вмешивается моя профессия… Для начала я хотел бы узнать имена ваших спутников.

Он вопросительно взглянул на двух дам и молодого человека, которые смущенно замялись.

— Извините, инспектор, — к вам ведь так надо обращаться, — с очаровательной улыбкой сказала Фрэнсис. — Разрешите вам представить мисс Хильду Орандж и мисс Еву Эллис. Это мои подруги. А это — мистер Стивен Барри, мой жених.

— Позвольте, — с некоторым удивлением сказал инспектор, — но у меня было впечатление, что вы члены труппы этого театра.

Все трое закивали.

Квин обратился к Фрэнсис:

— Мне не хочется быть навязчивым, мисс Айвз-Поуп, но не могли бы вы объяснить, почему вы пришли сюда в обществе своих друзей? — спросил он с обезоруживающей улыбкой. — Я отчетливо помню, что просил полицейского пригласить вас одну.

Трое служителей Мельпомены оскорбленно вскочили на ноги. Фрэнсис бросила на инспектора умоляющий взгляд.

— Пожалуйста, простите меня, инспектор, — торопливо сказала она. — Меня никогда в жизни не допрашивала полиция. Меня пугала эта перспектива, и я попросила своего жениха и двух моих лучших подруг присутствовать при нашей беседе. Я не предполагала, что вы будете возражать.

— Понятно, — с улыбкой отозвался инспектор. — Я вас вполне понимаю. Но видите ли… — Он покачал головой.

Стивен Барри склонился к своей невесте.

— Скажи только слово, дорогая, и я останусь с тобой, — сказал он, вызывающе глядя на инспектора.

— Но как же, Стивен? — беспомощно пролепетала Фрэнсис. Лицо инспектора было непреклонно. — Наверно, вам лучше выйти. Подождите меня в той комнатке. Это ведь недолго, инспектор?

— Не очень долго, — отозвался Квин. Его облик странным образом изменился: в нем появилась агрессивность.

Молодые люди, почувствовав эту метаморфозу, ответили на нее возросшим антагонизмом.

Хильда Орандж, полная блондинка лет сорока, с лица которой холодный электрический свет безжалостно стер, вместе с косметикой, следы былой красоты, наклонилась к Фрэнсис и сказала, негодующе глядя на инспектора:

— Мы будем за дверью, дорогая. Если тебе станет дурно, позови нас, и мы уж сумеем тебя защитить.

С этими словами она вышла из кабинета, вызывающе вскинув голову.

Ева Эллис погладила руку Фрэнсис.

— Не волнуйся, Фрэнсис, — сказала она нежным голосом. — Мы с тобой.

И, взяв Барри под руку, она последовала за Хильдой Орандж.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: