В молчании монахиня провела Элиссу по узкому мосту, перекинувшемуся через весело журчащий ручеек, убегающий куда-то под стены монастыря, заросшие ровными кустарниками и плющом. На одно из перил моста села яркая птичка. Наклонив крохотную головку, она принялась разглядывать людей глазами бусинками, совсем не боясь их приближения. Когда Элисса протянула к ней руку, птаха, что-то возмущенно чирикнув, взмахнула крыльями и унеслась прочь, теперь облюбовав низкую ветвь нависшей над ручьем ивы.

— Многие сестры приходили к нам в таком же состоянии что и ты, — медленно произнесла Сара, скорбно вздохнув и подняв глаза к небу. — Разбитые, потрепанные жизнью, почти лишенные надежды, они будто по велению самого Альтоса устремляли свои стопы в это святое место. Я верю, что всемилостивый Бог наш направил и тебя. Но, так же как Он помог тебе отыскать этот путь, ты сама должна понять, подходит ли он тебе. Уверена ли ты, что желаешь провести остаток жизни в служении Альтосу вместе с нами?

— Да! — не задумываясь, с напускным пылом и решительностью ответила Элисса.

На самом деле она никогда в жизни не приняла бы подобного решения. Девушка привыкла всегда и во всем бороться до конца, словно кошка, когтями цепляясь за свою свободу и независимость. Запереться за стенами монастыря, отрешившись от всего и вся — это точно не для нее. Главное, чтобы этого не поняла сестра-хозяйка и остальные монахини.

— Я вижу твою решимость. Она ярким пламенем горит в твоих глазах. Но… — при этих словах Сары, сердце Элиссы замерло в груди. — Но, — повторила монахиня, ласково глядя в зеленые глаза девушки, — мы должны дать тебе время все обдумать. Поживи здесь, с нами. Почувствуй дыхание этого места. Ощути на себе взор владыки нашего Альтоса и, если ты почувствуешь, что жаждешь подобной жизни всей душой — оставайся. Если же нет — ты сможешь уйти в любой момент. Я не желаю, чтобы ты приняла слишком поспешное решение, ведь пути назад уже не будет. Ты это понимаешь, Мила?

— Понимаю, — кивнула Элисса, чувствуя, как с ее души свалился один из камней — если не придется постригаться в монахини, то так даже лучше. Главное сделать дело, прежде чем все зайдет слишком далеко, а потом быстро улизнуть из монастыря. Если все пройдет гладко, то монахини даже не поймут, что случилось. Если…

— Тогда пойдем, я покажу тебе кельи и то место, что станет для тебя домом, по крайней мере, на какое-то время, — улыбаясь, Сара повела молодую девушку за собой, вглубь принадлежащих монастырю земель.

Вновь погрузившись в молчание, они шли по дороге. Пользуясь случаем, Элисса принялась отмечать важные для себя детали: кусты, где удобно прятаться, пару мест, где высокие деревья росли близко стене, позволяя, в случае чего, перебраться на другую сторону, довольно густой плющ, который можно использовать как лестницу и расположение водоемов, чтобы ненароком не провалиться в них, если вдруг придется уходить в темноте и спешке. Случиться могло все, что угодно и чем больше путей отступления продумает Элисса, тем лучше для нее самой. Даже мельчайшая деталь может оказаться очень важной и значимой. Следовало запомнить как можно больше — наблюдательность и внимание к мелочам — далеко не один и не два раза спасали воровке жизнь. А жить Элиссе нравилось. Нравилось настолько, что она ни за что на свете не хотела решать себя подобной радости.

Оставив мостик с пробегающим под ним ручьем далеко за спиной, сестра-хозяйка повела Элиссу дальше, сквозь небольшой ухоженный лесок. По правде говоря, это было скорее десяток ровных рядов посаженных на одинаковом расстоянии друг от друга деревьев, между которыми зеленела короткая травка. Кое-где стояли аккуратные резные скамеечки, так вписывающиеся в окружающую их зелень, что хотелось просто сесть на них и полностью погрузиться в свои мысли.

Чуть дальше от того места где проходили Сара и Элисса, несколько монахинь как раз заняли соседние лавочки тихо, едва слышно переговариваясь о чем-то своем. Подул теплый, приятный ветерок и зеленые кроны деревьев затрепетали под ним, распространяя по округе тихий и приятный шелест.

Элиссе пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не раствориться в окружающей ее гармонии и сохранить способность мыслить в нужном для дела направлении. Она несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь, чтобы этого не заметила сопровождающая ее монахиня. Легко встряхнув головой, Элисса отбросила за плечи непослушные длинные волосы и придала своему лицу скорбное и, в то же время, восхищенное выражение, стараясь выглядеть как та, кто, потеряв всякую надежду, увидел перед собой робкий, едва заметный проблеск новой.

— Вижу, тебе здесь нравится, — лилейным голосом произнесла монахиня, от которой не укрылись эмоции спутницы, бесхитростно отразившиеся на ее открытом и красивом личике.

— О, да, — мечтательно проворковала Элисса.

Едва они покинули созданный руками монахинь лес, как пред ними предстал сам монастырь Скелосовой пустыни. Это было невысокое, приземистое здание в два этажа. Причем верхняя деревянная часть постройки явно появилась позже, чем нижняя, выполненная из камня. Раньше воровка не заметила этого, потому что серые стены плотным ковром устилал плющ, отчаянно карабкающийся по ним к самой покатой крыше. Быстро осмотрев здание, Элисса отметила, что на окнах нет ни решеток, ни замков. Разумеется, оставались еще подвалы — это могло быть проблемой.

— «Что ж», — про себя рассудила та, кого называли Сестрой ночи, еще раз взглянув на окна, — «по крайней мере, не будет проблем с тем, как покинуть отведенные мне… покои».

Едва они ступили на потрескавшееся от времени крыльцо, как по телу девушки растекся приятный холодок. Все здесь дышало какой-то древностью и странным, скромным величием, как бы непонятно это не звучало. Казалось бы — обычная древняя, ничем не примечательная постройка, была пронизана вековой мудростью, непоколебимым спокойствием и безмерной добротой. Все это было незнакомо выросшей на улицах шумного города Элиссе. Здесь никто никуда не спешил, а во всей этой лишенной городской суеты благодати, не находилось и тени от мирских стремлений и убеждений. Это показалось Элиссе крайне скучным.

— Пойдем, дитя, — первой ступив внутрь монастыря, Сара осенила себя знамением Альтоса и, посторонившись, жестом попросила гостью повторить то же самое.

В точности повторив действия монахини, Элисса склонила голову в почтительном поклоне и перешагнула порог. В ноздри сразу же ударил запах старых книг, цветов, масел и свечей. Несмотря на то, что стоял солнечный день, такой, как обычно и бывают после проливных дождей, внутри монастыря горел не один десяток свечей.

— Если идти в левую сторону, то придешь к нашей часовне и храму, — пояснила сестра-хозяйка, указав рукой в широкий коридор, украшенный белоснежными тканями, символизирующими чистоту и благость намерений. — Справа у нас жилые кельи, трапезная и кухни. Если тебе нужно омыть тело, то ты найдешь купальню сразу за кельями, позже я покажу.

— А что наверху? — спросила Элисса, глядя на винтовую лестницу, уходящую на второй этаж.

— Там у нас библиотека, дитя. Ты обучена грамоте? — в голосе монахини промелькнуло любопытство.

— Нет, я не умею читать и писать, — солгала Элисса и Сара разочарованно вздохнула.

Впрочем, открытое лицо монахини недолго хранило расстроенное выражение, и она быстро сказала:

— Это не беда. Главное — желание служить Альтосу. Грамоте же тебя здесь обучат, как и всему остальному. Мы с сестрами все здесь делаем сами — у нас свое хозяйство и тебе, если захочешь остаться с нами, придется постигнуть все тяготы, как уединения, так и тяжелого труда, ибо путь, которым ведет нас Альтос, не всегда прост.

— Конечно, я готова, — смиренно склонила голову Элисса, отметив, что под винтовой лестницей есть крохотная неприметная дверь. Поначалу она хотела расспросить Сару и о ней, но решила не торопить события, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Я рада это слышать. Но, всему свое время, дитя. Пойдем, я покажу тебе твою келью, где ты сможешь отдохнуть с дороги. Кстати, ты голодна?